Небо за окном стало чернильно-черным; лампы, казалось, светили ярче.
— Пожалуй, Гарри, на сегодня достаточно, — чуть погодя сказал Думбльдор.
— Да, сэр, — кивнул Гарри.
Он встал, но не спешил уходить.
— Сэр… а это важно — знать прошлое Вольдеморта?
— Очень важно, — ответил Думбльдор.
— А это… имеет отношение к пророчеству?
— Самое прямое.
— Понятно, — Гарри, хоть и недоумевал, но все же успокоился.
Он повернулся, чтобы идти, но вспомнил еще кое-что и снова повернулся к Думбльдору.
— Сэр, а Рону с Гермионой можно рассказать?
Думбльдор, подумав, ответил:
— Да. Полагаю, мистер Уэсли и мисс Грэнжер доказали, что им можно доверять. Но, Гарри, пожалуйста, попроси их не рассказывать никому больше. Нехорошо, если пойдут слухи о том, сколько мне всего известно о тайнах лорда Вольдеморта.
— Нет, сэр, только Рону и Гермионе, я обещаю. Спокойной ночи.
Он почти уже дошел до двери, когда вдруг увидел на одном из тонконогих столиков, заставленных хрупкими серебряными приборами, уродливое золотое кольцо с большим, надтреснутым черным камнем. Гарри, уставившись на него, пробормотал:
— Сэр, это кольцо…
— Да? — откликнулся Думбльдор.
— Я видел его на вас, когда мы были у профессора Дивангарда.
— Верно, — признал Думбльдор.
— Но разве это не… сэр, разве это не то кольцо, которое Марволо Монстер показал Огдену?
Думбльдор кивнул.
— То самое.
— Но как…? Оно всегда у вас было?
— Нет, оно попало ко мне совсем недавно, — сказал Думбльдор. — Буквально за несколько дней до того, как я забрал тебя от дяди с тетей.
— Примерно тогда же вы повредили руку, да, сэр?
— Примерно, да.
Гарри замер в нерешительности. Думбльдор улыбался.
— Сэр, а как именно…?
— Уже поздно, Гарри! Ты услышишь эту историю в другой раз. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр.
Глава одиннадцатая Помощь Гермионы
Гермиона оказалась права: свободные часы в расписании шестиклассников отводились не для счастливого ничегонеделания, о котором так мечтал Рон, а для выполнения немыслимого количества домашних заданий. Ребята занимались столько, словно каждый день готовились к новым экзаменам, да и сами предметы требовали гораздо большей отдачи. На превращениях Гарри теперь понимал лишь половину объяснений; даже Гермионе иной раз приходилось просить профессора Макгонаголл повторить сказанное. Однако самым поразительным было то, что любимым предметом Гарри — благодаря Принцу-полукровке и к вящему неудовольствию Гермионы — неожиданно стало зельеделие.
Владения невербальными заклятиями стал требовать не только Злей, но и Флитвик с Макгонаголл, и теперь все вокруг постоянно пыжились, будто наглотавшись ПРОС-т-РАЦИИ, хотя на самом деле всего лишь пытались молча колдовать. От такого напряжения хотелось развеяться и было приятно выйти из замка в теплицы — пусть по гербологии они проходили весьма опасные растения, но там по крайней мере не запрещалось от души высказаться, если сзади тебя неожиданно хватала ядовитая осьмиусица.
Из- за всех этих мучений Гарри, Рон и Гермиона до сих пор не могли найти времени, чтобы навестить Огрида. Он перестал приходить за преподавательский стол — зловещий знак! — и таинственным образом слеп и глох, когда изредка сталкивался с ребятами во дворе или в коридоре.
В субботу за завтраком Гермиона, взглянув на пустое кресло Огрида, сказала: i-text.narod.ru/i-potter.html
— Надо пойти к нему и все объяснить.
— У нас же отборочные испытания! — воскликнул Рон. — Плюс Агуаменти для Флитвика! И вообще, объяснить что? Что мы всегда ненавидели его дурацкий предмет?
— Это не так! — возразила Гермиона.
— Говори за себя, а я пока не забыл драклов, — хмуро бросил Рон. — И вот что тебе скажу: неизвестно, каких еще несчастий мы избежали. Ты не слышала, как он разглагольствовал о своем тупоумном братике — если б мы остались, то сейчас, наверное, учили бы Гурпа шнуровать ботиночки.
— Мне ужасно неприятно, что Огрид с нами не разговаривает, — огорченно призналась Гермиона.
— Мы пойдем к нему после квидиша, — пообещал Гарри. Он тоже скучал по Огриду, хотя, как и Рон, считал, что без Гурпа живется легче. — Но испытания могут занять все утро; народу записалась уйма. — Гарри немного нервничал, сомневаясь, удастся ли ему справиться с ролью капитана. — Не понимаю, откуда вдруг такой повальный интерес к квидишу?
— Ой, брось, Гарри, — с неожиданным раздражением отмахнулась Гермиона. — Не к квидишу, а к тебе! Ты еще никогда не вызывал столько интереса — и романтического в том числе.
Рон поперхнулся селедкой. Гермиона смерила его коротким презрительным взглядом и снова повернулась к Гарри:
— Все теперь знают, что ты говорил правду. Что Вольдеморт вернулся, а ты за последние два года дважды сражался с ним и он не смог тебя победить. Теперь ты — Избранный… Скажи честно, разве ты не видишь, что народ от тебя просто млеет?
Гарри вдруг стало очень жарко, несмотря на затянутый тучами потолок.
— Вдобавок — гонения министерства, когда тебя пытались выставить сумасшедшим вруном. Та ужасная женщина заставляла тебя писать собственной кровью… вон, на руке до сих пор следы… а ты не отступился…
— У меня тоже до сих пор отметины после министерских мозгов, смотри, — Рон тряхнул рукавом, обнажая предплечье.
— А то, что ты за лето вырос на целый фут, тоже не вредит делу, — закончила Гермиона, не обращая внимания на Рона.
— Я высокий, — почему-то счел нужным сообщить тот.
Прибыла совиная почта. Птицы стремительно ворвались в залитые дождем окна и забрызгали все вокруг. В последнее время писем приходило намного больше; родители тревожились за детей и хотели убедиться, что с ними все в порядке, а заодно сообщали, что и дома все хорошо. Гарри с начала семестра не получил ни одного письма; единственный его корреспондент умер; надежды на весточку от Люпина тоже пока не оправдывались. Поэтому он невероятно удивился, заметив в серо-коричневой стае белоснежную Хедвигу. Она приземлилась возле Гарри с большим прямоугольным свертком. Секунду спустя точно такой же сверток опустился перед Роном, придавив собой выдохшегося миниатюрного почтальона — Свинринстеля.
— Ха! — воскликнул Гарри, развернув посылку и обнаружив новехонький экземпляр «Высшего зельеделия», только что от «Завитуша и Клякца».
— Замечательно, — обрадовалась Гермиона. — Сможешь наконец отдать свое размалеванное старье.
— С ума сошла? — возмутился Гарри. — Я оставлю его себе! Смотри, что я придумал…
Он достал из рюкзака потрепанное «Высшее зельеделие» и постучал по обложке волшебной палочкой, пробормотав: «Диффиндо!» Обложка отвалилась. Тогда он проделал то же самое с новой книгой (возмущению Гермионы не было предела). Потом поменял обложки и постучал по каждой со словами: «Репаро!»
Так книга Принца оказалась замаскирована под новый учебник, а «Высшее зельеделие» от «Завитуша и Клякца» приобрело потрепанный вид.
— Отдам Дивангарду новый учебник. Разве плохо, он стоит целых девять галлеонов.
Гермиона сердито поджала губы, но, к счастью, сразу отвлеклась, поскольку прилетела еще одна сова со свежим номером «Прорицательской». Гермиона торопливо развернула его и пробежала глазами первую страницу.
— Погиб кто-нибудь из знакомых? — с деланной небрежностью спросил Рон; он задавал этот вопрос всякий раз, как Гермиона открывала газету.
— Нет, но отмечены новые нападения дементоров, — ответила Гермиона. — И еще арест.
— Здорово, кто? — спросил Гарри. Он подумал о Беллатрикс Лестранг.
— Стэн Стражер, — сказала Гермиона.
— Что? — поразился Гарри.
— «Стэнли Стражер, кондуктор известного колдовского транспортного средства «Грандулет», арестован по подозрению в принадлежности к Упивающимся Смертью. Мистер Стражер, 21 года, был взят под стражу вчера поздно ночью после рейда, проведенного в его доме в Клэпхеме…»