— Наверное, — отозвался Гарри. Луна обладала удивительной способностью изрекать неприятные истины, и в очередной раз это продемонстрировала; он еще никогда не встречал подобного человека. — Ну что… как прошел семестр, хорошо?
— Нормально, — сказала Луна. — Правда, без ДА чуточку одиноко. Зато Джинни — очень милая. Недавно на превращениях запретила двум мальчикам из нашего класса называть меня Психуной…
— А хочешь пойти со мной на вечер к Дивангарду?
Слова вырвались как-то сами собой; для Гарри они прозвучали так, словно их произнес незнакомец.
Луна удивленно обратила к нему выпуклые глаза:
— К Дивангарду? С тобой?
— Да, — подтвердил Гарри. — Мы имеем право приводить гостей, вот я и подумал, может, тебе интересно… в смысле… — Он захотел расставить все точки над «и». — Как друзья, понимаешь? Но если ты не хочешь…
Он почти уже надеялся на это.
— Нет, нет, я с удовольствием, как друзья! — Он еще не видел Луну такой сияющей. — Меня пока никто не приглашал на вечер как друга! Ты поэтому покрасил бровь, для праздника? Я тоже должна?
— Нет, — твердо сказал Гарри, — это случайно получилось. Я попрошу Гермиону, она все исправит… Короче, встречаемся в вестибюле в восемь вечера.
— АГА! — завопили сверху. Гарри и Луна вздрогнули; они не заметили, что прошли прямо под Дрюзгом, который свисал вниз головой с канделябра и злобно лыбился, глядя на них.
— Поттермон пригласил Психуну на вечер! Поттермон втюрился в Психуну! Поттермон втю-ю-юрился в Психуну!
Полтергейст понесся прочь, хехекая и громко вопя:
— Поттермон втюрился в Психуну!
— Приятно, когда уважают твое право на личную жизнь, — с иронией заметил Гарри. И действительно, в мгновение ока вся школа узнала, что Гарри Поттер пригласил Луну Лавгуд на вечер к Дивангарду.
— Ты мог выбрать кого угодно! — неверяще воскликнул Рон за ужином. — Кого угодно! А ты позвал Психуну?
— Не называй ее так, Рон, — рыкнула Джинни, которая шла к своим друзьям и на секунду остановилась за спиной у Гарри. — Я очень рада, Гарри, что ты ее пригласил, она вне себя от счастья.
Джинни прошла чуть дальше и села с Дином. Гарри хотел порадоваться тому, что рада Джинни, но почему-то не мог. На другом конце стола в гордом одиночестве сидела Гермиона и ковыряла вилкой рагу. Гарри заметил, что Рон осторожно посматривает в ее сторону.
— Мог бы извиниться, — без обиняков заявил Гарри.
— Да? И пойти на корм канарейкам? — отозвался Рон.
— Зачем ты ее передразнивал?
— Она смеялась над моими усами!
— Я тоже, в жизни не видел ничего более идиотского.
Но Рон его уже не слышал: появилась Лаванда вместе с Парватти. Лаванда втиснулась между Гарри и Роном и обвила руками шею своего возлюбленного.
— Привет, Гарри, — сказала Парватти. Было видно, что она, так же, как и он, немного стесняется поведения их друзей и уже устала его терпеть.
— Привет, — ответил Гарри, — как жизнь? Осталась в «Хогварце»? А то я слышал, родители хотели тебя забрать.
— Пока что их удалось отговорить, — улыбнулась Парватти. — После истории с Кэтти они просто обезумели, но, поскольку больше ничего такого не было… Ой, Гермиона, здравствуй!
Парватти излучала благожелательность. Гарри понимал: ей стыдно, что она смеялась над Гермионой на превращениях. Он повернул голову и увидел, что Гермиона улыбается еще лучезарнее — хотя это, казалось бы, невозможно. Все-таки временами девочки ужасно странные.
— Здравствуй, Парватти! — пропела Гермиона, полностью игнорируя Рона с Лавандой. — Ты идешь сегодня к Дивангарду?
— Меня не пригласили, — хмуро буркнула Парватти. — Жалко, мне бы хотелось, говорят, там здорово… А ты идешь?
— Да, мы с Кормаком встречаемся в восемь и…
Раздался звук, похожий на тот, с каким выдергивают затычку из засорившейся раковины; Рон вынырнул на поверхность. Гермиона этого словно не заметила.
— …вместе идем к Дивангарду.
— С Кормаком? — повторила Парватти. — Кормаком Маклаггеном?
— Совершенно верно, — любезно подтвердила Гермиона. — Тот, который чуть было, — она сильно подчеркнула последние слова, — не стал гриффиндорским Охранником.
— Вы что, встречаетесь? — широко распахнув глаза, спросила Парватти.
— А? Да… ты не знала? — ответила Гермиона и хихикнула совершенно не свойственным для себя образом.
— Да ты что! — воскликнула Парватти, вне себя от такого известия. — Ух ты! Да у тебя страсть к квидишным игрокам! Сначала Крум, теперь Маклагген…
— К хорошим квидишным игрокам, — поправила Гермиона, не переставая улыбаться. — Ну все, пока… надо идти готовиться к вечеринке…
Она гордо удалилась. Лаванда и Парватти тут же склонили головы друг к другу, чтобы обсудить новый поворот событий, а также все, что слышали о Маклаггене, и о чем догадывались насчет Гермионы. Рон сидел до странности неподвижно и отрешенно молчал. Гарри про себя поражался, как низко готовы пасть девчонки ради мести.
В восемь вечера он пришел в вестибюль и увидел, что там слоняется целая толпа наблюдательниц. Он направился к Луне, чувствуя на себе их оскорбленные взгляды. Наряд его спутницы — серебристая роба с блестками — тоже явно вызывал насмешливое презрение окружающих, но в целом Луна выглядела вполне нормально. По крайней мере, обошлась без серег-редисок, призракуляров и бус из пробок от усладэля.
— Салют, — поздоровался Гарри. — Идем?
— Да, да, — радостно закивала Луна. — А куда?
— В кабинет Дивангарда, — сказал Гарри и повел ее вверх по мраморной лестнице, подальше от пересудов и любопытных глаз. — Ты слышала, что там будет вампир?
— Руфус Скримжер? — спросила Луна.
— Я… что? — растерялся Гарри. — Министр магии?
— Ну да, он же вампир, — невозмутимо ответила Луна. — Папа написал об этом длиннющую статью, когда Скримжер только сменил Фуджа, но министерство запретило ее печатать. Естественно, им не хочется, чтобы правда вышла наружу!
Гарри сильно сомневался в том, что Руфус Скримжер — вампир. Но он привык к заявлениям Луны и знал, насколько горячо она верит в странные идеи своего отца, а потому не стал спорить. Они уже подходили к кабинету Дивангарда; оттуда неслись смех, музыка, оживленные разговоры, которые с каждым шагом звучали все громче.
Обиталище Дивангарда, благодаря то ли архитектурным особенностям, то ли какому-то волшебству, казалось намного больше обычной учительской комнаты. С потолка и стен свисали изумрудные, малиновые и золотые драпировки, создавая иллюзию огромного шатра. Здесь толпился народ, было душно; в центре потолка висела роскошная золотая люстра, заливавшая комнату красным светом, а вокруг яркими световыми точками вились настоящие феи. В дальнем углу кто-то громко пел под аккомпанемент скрипок; несколько пожилых ведунов, глубоко погруженных в беседу, почти полностью скрывались под густой пеленой табачного дыма; под ногами гостей, попискивая, сновала целая армия домовых эльфов. Они разносили закуски и были почти не видны под тяжелыми серебряными подносами, отчего напоминали маленькие ходячие столики.
— Гарри, мой мальчик! — загремел Дивангард, когда Гарри и Луна протиснулись внутрь. — Заходи, заходи, мне со столькими надо тебя познакомить!
Дивангард был в смокинге и подходящей бархатной шляпе с кисточками. Он вцепился в Гарри так, будто хотел аппарировать вместе с ним, и деловито повел в толпу гостей; Гарри схватил Луну за руку и потащил за собой.
— Гарри, познакомься: Элдред Уорпл, мой бывший ученик, автор книги «Кровные братья: моя жизнь с вампирами» — и его друг Кровур.
Уорпл, маленький человечек в очках, энергично потряс руку Гарри; высокий Кровур, изможденный, с темными кругами под глазами, едва заметно кивнул. У него был скучающий вид. Неподалеку собралась стайка девочек; они с жадным любопытством смотрели на вампира.
— Гарри Поттер! Я просто в восторге! — воскликнул Уорпл, близоруко вглядываясь в лицо Гарри. — Я буквально на днях спрашивал профессора Дивангарда: «Где же биография Гарри Поттера, которую мы так давно ждем?»