— Значит, яд был в вине? — тихо проговорил Фред.
— Да, — с готовностью подтвердил Гарри; он не мог вообразить ничего другого и был рад возможности еще раз все обсудить. — Дивангард разлил его по бокалам…
— А он не мог незаметно от тебя что-нибудь подсыпать?
— Мог, — сказал Гарри, — но только зачем?
— Понятия не имею, — Фред нахмурился. — Вам не кажется, что он случайно перепутал бокалы? А целил в тебя?
— Зачем Дивангарду травить Гарри? — удивилась Джинни.
— Не знаю, — сказал Фред, — по идее, куча народу должна мечтать его извести. Он же Избранный и все такое прочее.
— Думаешь, Дивангард — Упивающийся Смертью? — спросила Джинни.
— Не исключено, — мрачно ответил Фред.
— Он мог действовать под проклятием подвластия, — произнес Джордж.
— А еще он мог быть не при чем, — сказала Джинни. — Яд могли налить в бутылку, и тогда он предназначался для самого Дивангарда.
— Кому нужно убивать Дивангарда?
— Думбльдор считает, что Вольдеморт сам хотел заполучить Дивангарда, — вмешался Гарри. — До «Хогварца» Дивангард целый год скрывался. Вероятно, что… — он подумал о таинственном испорченном воспоминании, — Вольдеморт хочет его убрать, чтобы он не принес пользы Думбльдору.
— Но ты говорил, что Дивангард хотел подарить эту бутылку Думбльдору на Рождество, — напомнила Джинни. — Значит, предполагаемой жертвой мог быть и Думбльдор.
— В таком случае отравитель не слишком хорошо знал Дивангарда, — сказала Гермиона. Она заговорила впервые за несколько часов, и ее голос звучал, как при сильной простуде. — Иначе сообразил бы, что вкусненькое он прибережет для себя.
— Ер-мо-на, — неожиданно простонал Рон.
Все притихли, устремив на него тревожные взгляды, но Рон пролепетал нечто неразборчивое и захрапел.
Внезапно распахнулась дверь, и все вздрогнули от испуга. В палату широченными шагами ворвался Огрид с арбалетом в руках и капельками дождя в волосах, в развевающейся медвежьей шубе. За ним оставались огромные, размером с дельфина, грязные следы.
— Весь день в лесу! — задыхаясь, выпалил он. — Арагогу похужело, я ему сказки читал… только-только пришел на ужин, а профессор Спаржелла мне все и рассказала!.. Как Рон?
— Ничего, — сказал Гарри. — Поправится.
— Не больше шести посетителей за раз! — воскликнула мадам Помфри, выбегая из своего кабинета.
— С Огридом нас как раз шесть, — заметил Джордж.
— А-а… да… — проворчала мадам Помфри. Видимо, из-за необъятных размеров Огрида она посчитала его сразу за нескольких человек и теперь, чтобы скрыть замешательство, выхватила волшебную палочку и принялась торопливо удалять мокрые следы.
— Прямо поверить не могу, — хрипло проговорил Огрид, глядя на Рона и мотая большой косматой головой. — Не верю и все тут… смотрите… лежит… кому вдруг понадобилось его травить?
— Именно это мы и обсуждаем, — сказал Гарри. — Непонятно.
— Может, на гриффиндорскую команду кто-то зло затаил? — обеспокоенно предположил Огрид. — Сначала Кэтти, теперь Рон…
— Команду? — удивился Джордж. — Да кому это в голову взбредет?
— Древ укокошил бы всех слизеринцев, если б знал, что это сойдет ему с рук, — справедливо заметил Фред.
— Вряд ли дело в квидише, но, думаю, между покушениями есть связь, — тихо произнесла Гермиона.
— С чего ты взяла? — спросил Фред.
— Во-первых, они оба не стали смертельными только благодаря счастливой случайности. А во-вторых, ни яд, ни ожерелье, по всей видимости, не попали к предполагаемым жертвам. Конечно, это означает, — добавила она, размышляя, — что преступник опаснее, чем мы думаем: ему, похоже, безразлично, сколько людей он прикончит на пути к цели.
Не успело прозвучать это страшное пророчество, как дверь снова отворилась, и в палату быстро вошли мистер и миссис Уэсли. В первый раз они всего лишь удостоверились, что Рон поправится; сейчас миссис Уэсли обняла Гарри и очень крепко прижала его к себе.
— Думбльдор рассказал нам про безоар, — всхлипывая, выговорила она. — Гарри, Гарри, что тут сказать? Ты спас Джинни… потом Артура… а теперь вот — Рона…
— Не стоит… я не… — неловко бормотал Гарри.
— Если подумать, половина нашей семьи обязана тебе жизнью, — сдавленно произнес мистер Уэсли. — Да, Гарри… день, когда Рон решил сесть в твое купе в «Хогварц-экспрессе», определенно был для всех Уэсли очень счастливым.
Гарри решительно не знал, что на это ответить, и почти обрадовался, когда мадам Помфри еще раз напомнила, что у постели Рона должно находиться не более шести посетителей. Он и Гермиона сразу вскочили. Огрид тоже решил уйти, чтобы оставить Рона с семьей. Они втроем пошли по коридору к мраморной лестнице.
— Вот кошмар, — рокочуще сказал Огрил себе в бороду. — Столько новых мер, а на детей все равно нападают… Думбльдор тревожится до смерти… ничего не говорит, но я-то вижу…
— А у него нет никаких предположений? — отчаянным голосом спросила Гермиона.
— С его-то мозгами у него их, поди, сотни, — верноподданнически ответил Огрид. — Но только и он не знает, кто прислал ожерелье и кто подложил яд, не то б их схватили, верно? Я чего переживаю, — Огрид понизил голос и оглядянулся через плечо (Гарри, для верности, поглядел еще и на потолок: нет ли Дрюзга), — ежели на детишек и дальше будут нападать, «Хогварц» долго не продержится. Это ж Комната Секретов снова-здорово. Опять паника, опять начнут забирать детей, не успеешь оглянуться, как соберут совет правления и…
Огрид замолчал, пропуская призрак длинноволосой женщины, безмятежно плывший мимо, а потом продолжил хриплым шепотом:
— …решат закрыть нас навсегда.
— Неужели могут? — испугалась Гермиона.
— А вы гляньте с ихней точки зрения, — сумрачно изрек Огрид. — Посылать ребенка в «Хогварц» это ж вообще всегда риск, так? Когда столько малолетних колдунов сидят взаперти в одном месте, поневоле жди неприятностей. Но попытка убийства, это дело другое. Мудрено ль, что Думбльдор сердится на Зл…
Огрид вдруг встал как вкопанный. На его лице — по крайней мере, той его части, что виднелась над спутанной черной бородой — появилось знакомое виноватое выражение.
— Что? — быстро переспросил Гарри. — Думбльдор сердится на Злея?
— Я такого не говорил, — ответил Огрид, запаниковав и тем самым полностью себя выдав. — Гляньте-ка, время сколько, полночь почти, мне уж надо…
— Огрид, почему Думбльдор сердится на Злея? — громко повторил Гарри.
— Ш-ш-ш! — испуганно, недовольно шикнул Огрид. — Нечего вопить про такое на всю округу, ты чего, хочешь, чтоб меня с работы погнали? Хотя какое тебе дело, ты ж бросил уход за магическими…
— Не пытайся меня пристыдить, это не поможет! — напористо сказал Гарри. — Что сделал Злей?
— Не знаю, Гарри, мне вообще это знать не полагалось! Я… ну, короче, вышел как-то вечером из леса и вдруг слышу: разговор… спор, точнее. Я не хотел, чтоб меня заметили. Крадусь себе мимо, стараюсь не слушать, но они так… горячились, так уж поневоле…
— И что? — настаивал Гарри. Огрид в замешательстве завозил огромными ногами.
— Ну… Злей говорил, что Думбльдор слишком много принимает как должное и что, может быть, он — Злей, то есть — больше не хочет этим заниматься…
— Чем?
— Не знаю, Гарри! Злей вроде как заявил, что перетрудился, вот и все… а Думбльдор ему в ответ: мол, согласился, значит, выполняй. Очень так твердо. А потом еще сказал про расследование, которое Злей ведет в своем колледже, в «Слизерине». Ну, в этом-то ничего странного нет! — воскликнул Огрид, увидев, что Гарри и Гермиона обменялись многозначительными взглядами. — Всем завучам велели разведать насчет ожерелья…
— Да, но с остальными Думбльдор не ругался, — заметил Гарри.
— Слушай, Гарри, — Огрид неловко вертел в руках арбалет; вдруг раздался треск, и оружие разломилось надвое, — Я знаю, что тебе Злей поперек горла, и не хочу, чтоб ты всякого напридумывал.
— Осторожно, — коротко предупредила Гермиона.
Они обернулись — как раз вовремя, чтобы заметить огромную тень Аргуса Филча, появившуюся на стене. Вскоре и сам он вышел из-за угла, горбясь и тряся брылями.