— Да как ты смеешь использовать мои собственные заклинания против меня, Поттер? Это же я их придумал — я, Принц-полукровка! И ты ещё пытаешься повернуть мои же изобретения против меня, прямо как твой мерзкий папаша, да? Вряд ли… — нет!
Гарри рванулся к своей палочке; Снэйп выстрелил в неё проклятьем, и та отлетела в сторону, затерявшись во тьме.
— Тогда убей меня, — выдохнул Гарри, он был зол, он презирал Снэйпа, но ему вовсе не было страшно. — Убей меня, как ты убил его, ты, трус…
— НЕ СМЕЙ! — завопил Снэйп, его лицо внезапно стало безумным, нечеловеческим, словно он чувствовал такую же боль, как и скулящая, воющая собака в огненной ловушке дома позади них. — НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТРУСОМ!
И он перечеркнул воздух резким взмахом — по лицу Гарри хлестнула добела раскалённая невидимая плеть, швырнув его обратно на землю. Перед глазами вспыхнули искры, дыханье перехватило. И тут юноша услышал, как над ним захлопали крылья, и что-то огромное заслонило звёзды. На Снэйпа налетел Конклюв, и тот отшатнулся, когда острые, как бритва, когти полоснули воздух в дюйме от него. Гарри приподнялся и сел; голова всё ещё гудела от последнего удара о землю. Он увидел бегущего что есть духу Снэйпа; огромный зверь позади него взмахивал крыльями и пронзительно кричал…
Юноша тяжело поднялся и, еле держась на ногах, стал оглядываться вокруг в поисках волшебной палочки. Он ещё надеялся продолжить погоню, но, шаря руками в траве и отбрасывая веточки, понял, что опоздал. И в самом деле, к тому времени, когда Гарри наконец отыскал палочку и обернулся, он увидел лишь гиппогрифа, кружащего над воротами. Снэйп телепортировался сразу же за пределами школьной территории.
— Хагрид, — пробормотал Гарри, в оцепенении глядя вокруг. — ХАГРИД?
Спотыкаясь на каждом шагу, он поплёлся к горящему дому. Необъятная фигура вынырнула из пламени с Клыком на спине. С радостным вскриком Гарри упал на колени; его трясло, всё тело отзывалось болью, каждый вдох колол грудь как ножом.
— Ты как, ничо, Гарри? Как ты? Скажи что-нить, Гарри…
Крупное заросшее лицо Хагрида плавало над Гарри, заслоняя звёзды. Юноша уловил запах горелого дерева и собачьей шерсти; он протянул руку и с облегчением почувствовал, как рядом с ним дрожит тёплое и живое тело Клыка.
— Я жив, — выдохнул Гарри. — А ты?
— Дык ага… Не так-то легко меня прикончить.
Хагрид взял Гарри под мышки и поднял его с такой силой, что ноги юноши на миг оторвались от земли. Посмотрев на Хагрида, Гарри заметил струйку крови, которая сбегала из глубокого пореза под стремительно заплывающим глазом.
— Надо погасить твой дом, — сказал Гарри, — заклинание Аквалей …
— Я тож думал про чё-то в этом роде, — пробормотал Хагрид, направил вверх свой дымящийся розовый в цветочек зонтик. — Аквалей !
Из наконечника зонтика ударила водяная струя. Гарри поднял палочку, ощущая в руке свинцовую тяжесть, и тоже прошептал: «Аквалей ». Вместе с Хагридом они заливали дом водой, пока не потух последний огонёк.
— А чё — не так уж и плохо, — глядя на дымящиеся руины, отметил с надеждой Хагрид несколько минут спустя. — Дамблдор всё справит…
Услышав это имя, Гарри ощутил жгучую боль в животе. Его охватил ужас.
— Хагрид…
— Я услыхал, как они идут, когда делал перевязку паре лешаков, — печально сообщил Хагрид, всё ещё глядя на разрушенную хижину. — Бедняги, от них же одни уголёшки остались…
— Хагрид…
— Но чё случилось, Гарри? Я видел только, как эти Пожиратели смерти бежали из замка, но какого чёрта с ними делал Снэйп? Куда он делся — погнался за ними?
— Он… — Гарри прочистил горло, пересохшее от паники и дыма. — Хагрид, он убил…
— Убил? — громко произнёс Хагрид, уставившись на Гарри сверху вниз. — Снэйп убил? Ты эт про чё, Гарри?
— Дамблдора, — проговорил Гарри. — Снэйп убил… Дамблдора.
Хагрид просто смотрел на него, та небольшая часть его лица, которую можно было разглядеть, казалась озадаченной, ничего не понимающей.
— Чего Дамблдор, Гарри?
— Он мёртв. Снэйп убил его…
— Чё за чепуха, — грубо отрезал Хагрид. — Снэйп убил Дамблдора — не валяй дурака, Гарри. Счё-эт ты взя…?
— Я видел это собственными глазами.
— Да не мог ты…
— Я видел это, Хагрид.
Хагрид мотнул головой; лицо его приняло недоверчивое, но при этом сочувственное выражение, и Гарри понял: Хагрид думает, что это он после удара головой несёт такой бред, что это последствие проклятия…
— Дамблдор, наверна, приказал, чтобы Снэйп убёг с Пожирателями смерти, — уверенно заявил Хагрид. — Сдаётся, ему надо сохранить своё прикрытие… Слышь, давай вернёмся в школу. Пошли, Гарри…
Гарри не пытался больше спорить или объяснять что-либо. Его по-прежнему била неудержимая дрожь. Хагрид скоро всё узнает. Слишком скоро…
На обратном пути к замку Гарри заметил, что во многих окнах горит свет. Он с ясностью представил себе, как люди внутри переходят из комнаты в комнату, рассказывая друг другу о том, что Пожиратели смерти пробрались в замок, что над Хогвартсом сверкал Знак, что кого-то наверняка убили…
Дубовые парадные двери были распахнуты настежь, свет лился на подъездную аллею и лужайку. Медленно, неуверенно люди в халатах и пижамах спускались по ступенькам, нервно выискивая глазами следы Пожирателей смерти, ускользнувших в ночь. Взгляд Гарри, однако, был прикован к лужайке у подножия самой высокой из башен. Ему казалось, что там, на траве, он видит чёрный бесформенный ворох, хотя с такого расстояния вряд ли можно было что-нибудь разглядеть. Он напряжённо, не говоря ни слова, всматривался в то место, где, как ему казалось, лежало тело Дамблдора. Туда потихоньку двигались люди из замка.
— На чё они смотрят? — спросил Хагрид, когда они с Гарри приблизились к парадному входу. Клык жался к их ногам. — Чё там лежит на траве? — резко бросил Хагрид, направляясь к подножию Астрономической башни, где собиралась небольшая группа людей. — Видишь, Гарри? Прям у подножья башни? Там, где знак… Шоб мне провалиться… Неужто кого-то скинули…?
Хагрид замолчал, похоже, мысль была слишком зловещей, чтобы произносить её вслух. Гарри шагал рядом с ним, чувствуя как ноет голова и ноги, куда за последние полчаса попадали разные проклятья. Он ощущал своё тело, но как-то отстранённо — словно боль переживал не Гарри, а кто-то, идущий рядом с ним. Реальным и неотвратимым было лишь ужасное давящее чувство в груди…
Они с Хагридом шли, будто во сне, мимо перешёптывающихся людей к самому фасаду, где онемевшие ученики и учителя оставили в толпе брешь.
Гарри услышал полный ужаса и отчаяния стон Хагрида, но не остановился, а медленно пошёл вперёд, пока не добрался до места, где лежал Дамблдор, и не присел рядом с ним. Он знал, что надеяться не на что, с того самого момента, когда спало наложенное на него Дамблдором Обездвиживающее проклятье, потому что это могло случиться только со смертью заклинавшего, но всё равно не был готов увидеть его таким — распластавшимся на земле, поверженным: самого великого волшебника из всех, кого Гарри когда-либо встречал или даже мог бы встретить.
Глаза Дамблдора были закрыты; если бы не противоестественно согнутые руки и ноги, его можно было бы принять за спящего. Гарри протянул ладонь и поправил очки-полумесяцы на крючковатом носу, отёр рукавом струйку крови, стекавшую изо рта. Затем он вгляделся в мудрое старческое лицо и попытался осознать чудовищную и непостижимую правду: никогда больше Дамблдор не заговорит с ним, никогда не поможет…
Позади Гарри шепталась толпа. Время растянулось, и юноше казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он понял, что стоит на коленях на чём-то жёстком. Он взглянул под ноги.