Словно невидимая рука скрутила внутренности Гарри и сжала их.
— Ну, во всяком случае, в школе он был большим другом твоего отца. Вся семья Блэков была в моём колледже, а Сириус попал в Гриффиндор. Позор — он был талантливым парнем. Мне достался его брат, Регул, но хотелось бы полный комплект.
Он говорил с энтузиазмом коллекционера, которому перебили цену на аукционе. По-видимому, он окунулся в воспоминания, ибо уставился на противоположную стену, лениво поворачиваясь на месте для лучшего обогрева своего тыла.
— Конечно, твоя мать была магглорождённой. Не мог поверить, когда узнал. Думал, что она должна быть чистокровной, до чего была хороша.
— Моя лучшая подруга — магглорождённая, — вставил юноша, — и она первая на курсе.
— И как это иногда случается? Странно, не правда ли? — сказал Хорохорн.
— Не очень, — холодно ответил Гарри.
Хорохорн с удивлением посмотрел на него.
— Ты не должен думать, якобы я предвзято рассуждаю! — воскликнул он. — Не я ли только сейчас сказал тебе, что твоя мать была одной из моих самых любимых учениц за всё время? И был ещё Дирк Крессуэл, младше её на год — сейчас Глава управления по связям с гоблинами, конечно, тоже магглорождённый. Очень одарённый ученик, и до сих пор предоставляет мне служебную информацию о происходящем в Гринготтсе!
Он слегка поколыхался, самодовольно улыбаясь, и указал на множество блестящих фотографий на буфете. Крошечные обитатели рамок непрерывно двигались.
— Это мои бывшие ученики, все с автографами. Вот Барнабас Куффи, редактор «Ежедневного пророка», ему всегда интересно узнать моё отношение к новостям дня. И Амброзий Флюм, из «Горшочка с мёдом» — корзина со сладостями на каждый день рождения, и всё потому, что я представил его Цицерону Харкиссу, который дал ему первую работу! И позади — ты увидишь её, если только вытянешь шею — Гвеног Джонс, капитан «Гарпий Гервена», конечно же. Люди всегда удивляются, когда слышат, что я на короткой ноге с «Гарпиями», — и бесплатные билеты, когда бы я ни пожелал!
Эта мысль, казалось, сильно взбодрила его.
— И они знают, где вас найти, чтобы послать вам всё это? — Гарри не мог не поинтересоваться, почему Пожиратели смерти всё ещё не напали на след Хорохорна, тогда как корзины со сладостями, билеты на квиддитч и посетители, жаждущие его совета и мнения, находят способы. Улыбка сползла с лица Хорохорна так же быстро, как и кровь со стен.
— Конечно, нет, — сказал он, глядя на Гарри. — Я целый год жил в полной изоляции.
Юноша почувствовал, что Хорохорна обескуражили собственные слова; на мгновение тот совершенно растерялся. Затем, пожав плечами, он продолжил:
— Однако… благоразумный маг не высовывается в такие времена. Дамблдору хорошо рассуждать, но принимать пост в Хогвартсе в это время будет равносильно открытому объявлению о моей преданности Ордену Феникса! И хотя я уверен, что все они там замечательные, храбрые и всё такое, но лично мне не нравится уровень смертности…
— Вы не обязаны вступать в Орден Феникса, чтобы преподавать в Хогвартсе, — Гарри не удалось полностью скрыть насмешливые нотки в голосе: тяжело симпатизировать изнеженному существованию Хорохорна, вспоминая Сириуса, скрывавшегося в пещере и питавшегося крысами. — Большинство учителей в нём не состоят, и никто ещё не был убит — ну, если не считать Квиррелла, но он получил по заслугам: нечего было работать на Волдеморта.
Гарри был уверен, что Хорохорн — один из тех волшебников, которые не выносят, когда имя Волдеморта произносят вслух, и оказался прав. Хорохорн вздрогнул и издал протестующий возглас, который Гарри проигнорировал и продолжил:
— Я считаю, что преподаватели находятся в большей безопасности, чем большинство людей, пока Дамблдор — директор. Он единственный, кого Волдеморт всегда боялся, не правда ли?
Пару мгновений Хорохорн смотрел в пространство: казалось, он обдумывает слова Гарри.
— Ну да, это правда, что Тот-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени никогда не искал схватки с Дамблдором, — пробормотал он неохотно. — Могу поспорить, раз я не присоединился к Пожирателям смерти, едва ли Тот-Кого-Не-Стоит-Называть-По-Имени сможет считать меня другом… В таком случае, мне безопаснее быть чуть ближе к Албусу… Не буду притворяться — смерть Амелии Боунс меня потрясла… Если она, со всеми её министерскими связями и защитой…
Тут вернулся Дамблдор и Хорохорн подпрыгнул, будто забыл, что тот в доме.
— О, вот и ты, Албус. Что-то долго тебя не было. Расстройство желудка?
— Нет, я просто читал маггловские журналы, — ответил Дамблдор. — Очень люблю узоры для вязания. Ну, Гарри, мы слишком долго злоупотребляли гостеприимством Горация. Думаю, нам пора.
Охотно повинуясь, юноша вскочил на ноги. Хорохорн, по-видимому, был захвачен врасплох.
— Уходите?
— Да, уходим. Совершенно очевидно, что уговоры в твоём случае бесполезны.
— Бесполезны?
Хорохорн растерялся. Он перебирал воздух толстыми пальцами и суетился, наблюдая, как Дамблдор застёгивает свой дорожный плащ, а Гарри — молнию на куртке.
— Мне жаль, что ты отказываешься от работы, Гораций, — сказал Дамблдор, поднимая невредимую руку в прощальном жесте. — Хогвартс был бы рад видеть тебя снова. Несмотря на наши чрезвычайно усиленные меры безопасности, если захочешь приехать, твой визит будет всегда желанным.
— Да… ну… очень мило… как я уже говорил…
— До свидания.
— Пока, — попрощался Гарри.
Они были уже на пороге, когда позади раздался крик.
— Хорошо, хорошо, я согласен!
Дамблдор обернулся к Хорохорну, замершему в дверях гостиной.
— Согласен вернуться?
— Да, да, — нетерпеливо подтвердил Хорохорн. — Должно быть, я сошёл с ума, но да.
— Чудесно, — просиял Дамблдор. — Тогда, Гораций, увидимся первого сентября.
— Да, пожалуй, увидимся, — проворчал Хорохорн.
Когда они шли по садовой дорожке, до них донёсся голос Хорохорна:
— И я буду требовать повышения зарплаты, Дамблдор!
Директор рассмеялся. Садовые ворота захлопнулись за гостями, и они пошли обратно вниз по холму сквозь темноту и клубящийся туман.
— Молодец, Гарри, — похвалил Дамблдор.
— Я же ничего не сделал, — удивился Гарри.
— О нет, сделал. Ты ясно показал Горацию, как много он приобретёт, вернувшись в Хогвартс. Он тебе понравился?
— Э-э-э…
Гарри не был уверен, нравится ему Хорохорн или нет. Тот был по-своему приятен, а с другой стороны, казался тщеславным и, что бы он сам ни говорил, его «терпимость» к магглорождённым выглядела наигранной.
— Гораций, — сказал Дамблдор, освобождая Гарри от необходимости пояснять, — любит комфорт. Ещё он любит компанию знаменитых, успешных и могущественных. Ему приятно чувствовать, что он влияет на этих людей. Он никогда не хотел сам занимать трон, предпочитал вторые роли — больше возможностей развернуться, понимаешь? Он привык тщательно подбирать любимчиков в Хогвартсе, иногда — за их честолюбие или умственные способности, иногда — за обаяние или талант. Он с невероятной ловкостью определял тех, кто в дальнейшем становился выдающимся в какой-то области. Гораций создал нечто вроде клуба, собрав их вокруг себя. Там он знакомил, налаживал полезные связи между членами и всегда получал что-нибудь взамен, будь то бесплатная коробка его любимых засахаренных ананасов или возможность порекомендовать очередного младшего сотрудника в Управление по связям с гоблинами.
Гарри внезапно ярко представил себе образ раздувшегося паука, плетущего паутину и дёргающего за нить то там, то здесь, чтобы подтащить больших и сочных мух немного поближе.
— Я сказал это, — продолжил Дамблдор, — не для того, чтобы настроить тебя против Горация, — или, как нам следует называть его теперь, профессора Хорохорна, — а чтобы предостеречь. Он, несомненно, попытается сделать тебя бриллиантом своей коллекции, Гарри: «мальчик, который уцелел»… Или, как тебя сейчас называют, «Избранный».