На Гарри бесцеремонно таращились. Ученики буквально прилипали к выходящим в коридор стёклам своих купе, когда он проходил мимо. Гарри так и знал, что после всей этой трепотни об «Избранном» в «Ежедневном пророке» общий счёт косых и просто обалделых взглядов в его сторону прямо-таки взлетит до небес, но всё равно ощущение, будто ты высвечен ярким прожектором, удовольствия не доставляло.
Гарри тронул Джинни за плечо.
— Как насчёт найти купе?
— Не могу, Гарри, я обещала подождать Дина, — весело ответила Джинни. — Потом увидимся.
— Ладно, — сказал Гарри.
И Джинни упорхнула — длинные рыжие волосы развевались у неё за спиной… Гарри чувствовал странный приступ досады. Он привык за лето к её присутствию и почти забыл, что в школе Джинни вовсе не ходила, как пришитая, с ним, Роном и Эрмионой. Потом он моргнул и огляделся — его окружали заворожённые девочки.
— Привет, Гарри! — раздался сзади знакомый голос.
— Невилл! — с облегчением воскликнул Гарри оборачиваясь и видя, что к нему пробирается круглолицый юноша.
— Здравствуй, Гарри, — сказала стоящая прямо за спиной у Невилла девушка с длинными волосами и большими туманными глазами.
— Луна, привет, как у тебя дела?
— Очень хорошо, спасибо, — ответила Луна. Она прижимала к груди какой-то журнал — большие буквы на обложке гласили, что внутри находится пара бесплатных спектрокуляров.
— Так «Магополис», значит, набирает силу? — поинтересовался Гарри, который питал некую слабость к этому журналу после того, как в прошлом году дал ему эксклюзивное интервью.
— О да, он расходится значительно лучше, — радостно кивнула Луна.
— Пойдём найдём места, — предложил Гарри, и они втроём отправились вдоль поезда сквозь толпу учеников, молчаливо провожавших их глазами. В конце концов они разыскали пустое купе, и Гарри охотно поспешил внутрь.
— Они пялятся даже на нас, — Невилл ткнул пальцем в себя и Луну. — Потому что мы с тобой!
— Они пялятся на вас, потому что вы тоже были в Министерстве, — возразил Гарри, заталкивая свой чемодан на багажную полку. — Наше небольшое приключение без конца мусолилось «Ежедневным пророком», сам же видел.
— Да, я боялся, что бабушка разозлится на эту шумиху, — признался Невилл. — Но она даже обрадовалась. Говорит, я наконец-то начинаю походить на папу… Она мне купила новую палочку, гляди! — он достал палочку и продемонстрировал Гарри, с гордостью сообщив: — Вишнёвое дерево и волос единорога. Мы думаем, эта палочка — одна из последних, проданных самим Олливандером. Он исчез на следующее утро… Эй, а ну назад, Тревор!
И Невилл нырнул под сиденье за своей жабой, предпринявшей одну из регулярных попыток обрести свободу.
— А мы и в этом году соберём ДА, Гарри? — спросила Луна, открепляя психоделические очки из середины журнала.
— Теперь нет смысла — мы же избавились от Хамбридж, верно? — Гарри сел на место.
Невилл стукнулся головой о сиденье, выбираясь из-под него. Он был откровенно разочарован:
— А мне нравилось! Я столькому от тебя научился!
— Мне тоже было очень хорошо на наших встречах, — безмятежно обронила Луна. — Всё выглядело так, словно у меня есть друзья.
Это снова была одна из тех неудобных фраз, часто произносимых Луной, от которых Гарри невольно ёжился со смешанным чувством жалости и смущения. Впрочем, прежде чем он успел как-то отреагировать, за дверью их купе началась возня — по другую сторону стекла перешёптывалась и хихикала компания четвероклассниц:
— Спроси его ты!
— Нет, ты!
— Я спрошу!
И одна из них, решительная на вид девочка с большими тёмными глазами, крупным подбородком и длинными чёрными волосами, толкнула дверь.
— Привет, Гарри, я Ромильда. Ромильда Вэйн, — громко и уверенно представилась она. — Почему бы тебе не сесть с нами, в нашем купе? Тебе нет необходимости ехать с ними, — перешла она на громкий театральный шёпот, кивнув на торчащий из-под сиденья зад Невилла (юноша всё ещё шарил там в поисках Тревора) и на Луну, которая уже надела свои бесплатные спектрокуляры и оттого приобрела вид какой-то сумасшедшей разноцветной совы.
— Они — мои друзья, — холодно отозвался Гарри.
— О-о, — девочка, кажется, очень удивилась. — О-о… Ладно.
И ретировалась, задвинув за собой дверь купе.
— Люди считают, что у тебя должны быть более крутые друзья, чем мы, — констатировала Луна, ещё раз демонстрируя свой дар говорить с обескураживающей прямотой.
— Вы — крутые, — коротко ответил Гарри. — Ни одна из них не была в Министерстве. Не дралась рядом со мной.
— Это ты очень хорошо сказал, — широко улыбнулась Луна. Потом она поправила спектрокуляры на переносице и углубилась в «Магополис».
— Однако не мы встретились с ним лицом к лицу, — заметил Невилл, вылезая из-под сиденья с пухом и пылью в волосах и с принявшим смиренный вид Тревором в руке. — А ты. Слышал бы ты, как моя бабушка о тебе говорила: «Этот Гарри Поттер будет покрепче, чем всё Министерство магии вместе взятое!». Она бы всё отдала, чтобы ты был её внуком…
Гарри неловко рассмеялся и как можно скорее свернул разговор на результаты С.О.В. Пока Невилл рассказывал о полученных баллах и гадал, допустят ли его к Т.Р.И.Т.О.Н.у по Преобразованию, если у него всего лишь «Удовлетворительно», Гарри, не вникая в смысл, разглядывал одноклассника.
Детство Невилла — как и детство Гарри — было отравлено Волдемортом, но Невилл и понятия не имел, насколько легко предназначение Гарри могло выпасть на его долю. Пока сам Волдеморт, по каким-то собственным, непостижимым причинам, не выбрал именно Гарри как указанного пророчеством, предсказание можно было связать с любым из них.
Выбери Волдеморт Лонгботтома — и это у Невилла, сидящего сейчас напротив Гарри, был бы на лбу шрам-молния, а на плечах — бремя пророчества… Но так ли? Умерла бы мать Невилла, чтобы спасти его, как Лили умерла за Гарри? Скорее всего, да… Но вдруг бы ей не удалось встать между своим сыном и Волдемортом? Что же тогда — «Избранного» и вовсе бы не существовало? Место, где сейчас сидит Невилл, пустовало бы, а Гарри, у которого не было бы никакого шрама, на прощанье поцеловала бы его родная мать, а не мать Рона?
— Что с тобой, Гарри? Ты странно выглядишь, — сказал Невилл.
Гарри вздрогнул.
— Прости, я…
— Шумоплюй влез? — сочувственно спросила Луна, разглядывая Гарри сквозь громадные цветные очки.
— Да я… Кто?
— Шумоплюй. Они невидимые. Они влетают через уши и туманят мозги, — пояснила она. — Я, кажется, слышала, как один жужжал тут поблизости.
Луна хлопнула в ладоши, словно убивая невидимую моль. Гарри и Невилл посмотрели друг на друга и поскорей заговорили о квиддитче.
Погода за окнами поезда была такая же неопределённая, как и всё лето. Хогвартс-экспресс то проезжал сквозь полосы промозглого тумана, то снова выныривал на бледный солнечный свет. Во время одного из этих светлых промежутков, когда солнце оказалось почти над головой, в купе наконец вошли Рон и Эрмиона.
— Скорей бы тележка с едой, я с голоду умираю, — тоскливо пожаловался Рон, плюхнувшись на сиденье рядом с Гарри и потирая живот. — Привет, Невилл. Привет, Луна. А знаешь что? — добавил он, повернувшись к Гарри. — Малфой свои обязанности префекта не исполняет. Сидит в купе со слитеринцами — и всё — мы его по дороге видели.
Гарри выпрямился. Нетипично для Малфоя — упускать возможность продемонстрировать свою власть префекта, которой он с таким удовольствием злоупотреблял весь прошлый год.
— И что он сделал, когда заметил вас?
— Как обычно, — Рон изобразил рукой неприличный жест. — Однако не похоже на него, правда? То есть это-то, — он повторил жест, — как раз похоже, но вот почему он не отправился издеваться над первоклашками?
— Без понятия, — сказал Гарри, но мысли его понеслись вскачь. Не говорит ли это о том, что у Малфоя в голове дела поважнее, чем доставать младших учеников?
— Возможно, ему больше понравилось в Отряде инквизиторов, — предположила Эрмиона, — и быть просто префектом теперь кажется пресновато?