— Сэр, то, что вы собираетесь открыть мне, как-то связано с пророчеством? — нерешительно спросил Гарри. — Это поможет мне… уцелеть?
— Это очень тесно связано с пророчеством, — ответил Дамблдор небрежно, как если бы Гарри спросил его о прогнозе погоды. — И я, безусловно, надеюсь, что это поможет тебе уцелеть.
Дамблдор встал и, обогнув стол, прошёл мимо Гарри, который с любопытством повернулся в кресле, чтобы видеть, как директор склоняется над секретером у двери. Когда Дамблдор выпрямился, у него в руках оказалась знакомая неглубокая каменная чаша, на ободке которой были вырезаны странные символы. Он поставил думоотвод на стол перед Гарри.
— Что-то ты встревожился…
Гарри и правда смотрел на думоотвод с некоторой опаской. Предыдущий опыт общения с этим странным устройством, хранящим и показывающим мысли и воспоминания, был довольно неприятным, хотя и очень познавательным. В прошлый раз, когда Гарри влез в его содержимое, он увидел больше, чем хотел бы. Но Дамблдор улыбался.
— Сейчас ты посетишь думоотвод со мной… и, что ещё более необычно, с разрешения.
— Куда мы отправимся, сэр?
— В путешествие по закоулкам памяти Боба Огдена, — ответил Дамблдор, достав из кармана прозрачный флакон с клубящимся серебристо-белым веществом.
— А кем был этот Боб Огден?
— Сотрудником Отдела исполнения магических законов. Не так давно он умер, но прежде я разыскал его и убедил доверить мне эти воспоминания. Мы сходим с ним на встречу, связанную с выполнением его служебных обязанностей. Встань, пожалуйста, сюда, Гарри…
Но Дамблдор никак не мог откупорить прозрачный флакончик: видимо, больная рука не слушалась его.
— Сэр, может, я?
— Не стоит, Гарри…
Дамблдор направил волшебную палочку на флакон, и пробка вылетела.
— Сэр, что случилось с вашей рукой? — снова спросил Гарри, глядя на почерневшие пальцы со смешанным чувством отвращения и жалости.
— Сейчас не время, Гарри. Не сегодня. Нас ждёт Боб Огден.
Дамблдор вылил содержимое флакончика в думоотвод, где оно закружилось, мерцая, — не жидкость и не газ.
— После тебя, — сказал Дамблдор, указав на чашу.
Гарри наклонился и, сделав глубокий вдох, погрузил лицо в серебристое вещество. Он почувствовал, как уходит вниз пол кабинета; он падал сквозь кружащуюся тьму… и вдруг его ослепил яркий солнечный свет. Глаза Гарри ещё не успели привыкнуть, а рядом с ним уже появился Дамблдор.
Они стояли под летним небом, чистым и голубым, как незабудка, на деревенской дороге, которую окаймляла высокая запущенная живая изгородь. Футах в десяти от них низенький полный человек в очках с очень толстыми стёклами, из-за чего глаза казались крохотными точками, изучал деревянный указатель, торчащий из зарослей ежевики слева от дороги. Гарри подумал, что это, наверное, и есть Огден, — больше никого поблизости не было, да и сочетание вещей на нём выглядело странным, как обычно у неопытных волшебников, пытающихся замаскироваться под магглов. Огден выбрал сюртук и гетры поверх старомодного сплошного купальника в полоску. Однако, прежде чем Гарри смог оценить этот экстравагантный наряд, волшебник бодро зашагал вниз по дороге.
Дамблдор и Гарри последовали за ним. Когда они проходили мимо указателя, Гарри взглянул на обе стрелки. Та, что была направлена в сторону, откуда они шли, гласила: «Большой Ганглетон, 5 миль». На другой было написано: «Малый Ганглетон, 1 миля».
Некоторое время они шагали, не видя ничего, кроме живой изгороди, бескрайнего синего неба над головой и размахивающей руками фигуры в сюртуке впереди. Затем дорога свернула влево и круто вниз, сбегая по склону холма, так что неожиданно им открылся вид на всю долину. Гарри увидел деревню — конечно же, Малый Ганглетон, — которая уютно устроилась между двумя отлогими холмами; в глаза бросались церковь и кладбище. По ту сторону долины, на противоположном холме, стоял красивый особняк, окружённый обширными зелёными лужайками.
Спускаясь по крутому склону, Огден вынужден был перейти на бег. Дамблдор стал шагать шире, и Гарри пришлось тоже заторопиться, чтобы не отстать. Он думал, что они направляются в Малый Ганглетон и, как в ту ночь, когда они искали Хорохорна, недоумевал, зачем нужно идти к деревне с такого расстояния; но вскоре понял, что ошибался, и они шли вовсе не туда. Дорога вильнула вправо, и когда они миновали поворот, то увидели только, как краешек сюртука исчезает в дыре зелёной изгороди.
Вслед за Огденом Дамблдор и Гарри оказались на узкой грязной тропке, тоже обсаженной живыми изгородями, только более высокими и запущенными, чем те, что остались позади. Эта тропка тоже была извилистой, каменистой и изрытой и тоже сбегала по склону, видимо, к группе мрачных деревьев, расположенной чуть ниже. И в самом деле, она вскоре привела к этой рощице, а Дамблдор с Гарри замерли позади Огдена, который внезапно остановился и вытащил палочку.
Небо было безоблачным, однако старые деревья отбрасывали глубокую, тёмную, прохладную тень, а потому Гарри разглядел строение, наполовину скрытое за сплетением ветвей, лишь спустя несколько секунд. Ему показалось странным, что для дома выбрали такое место и позволили деревьям так разрастись, загораживая весь свет и закрывая вид на долину внизу. Было непонятно, живут ли тут вообще. Стены покрывал мох, а с крыши отвалилось столько черепицы, что в некоторых местах виднелись стропила. Вокруг всё заросло крапивой, доходившей до окон, маленьких и мутных от грязи. Но не успел Гарри решить, что здесь никого нет, как одно из окон с треском распахнулось и оттуда потянулась тоненькая струйка пара или дыма, будто кто-то готовил еду.
Огден тихо и, как почудилось Гарри, довольно осторожно двинулся вперёд. Как только на него упала мрачная тень деревьев, он снова остановился, уставившись на входную дверь, к которой кто-то пригвоздил мёртвую змею.
Раздался хруст, треск, и с ближайшего дерева свалился человек в лохмотьях, приземлившись прямо перед Огденом, который отскочил назад так быстро, что запнулся о фалды собственного сюртука.
— Тебя никто не звал.
У человека, стоявшего перед ними, волосы были густыми и настолько грязными, что могли бы иметь любой цвет. У него не хватало нескольких зубов, а его глазки, маленькие и тёмные, смотрели в разные стороны. Он мог бы показаться смешным, если бы не выглядел так угрожающе, и Гарри трудно было упрекнуть Огдена в том, что тот отступил ещё на несколько шагов, прежде чем заговорить.
— Э-э, доброе утро. Я из Министерства магии…
— Тебя никто не звал.
— Э-э, простите, я вас не понимаю, — нервно сказал Огден.
Гарри подумал, что Огден очень уж медленно соображает; по мнению самого Гарри, незнакомец выразился предельно доходчиво. К тому же, как бы в подкрепление своих слов, тот беспорядочно размахивал руками, в одной из которых была зажата волшебная палочка, а в другой — короткий окровавленный нож.
— Ты ведь понимаешь его, верно, Гарри? — тихо спросил Дамблдор.
— Да, конечно, — слегка озадаченно ответил тот. — А почему Огден…
Но как только он ещё раз взглянул на мёртвую змею на двери, то сразу догадался.
— Он говорит на змеином языке?
— Молодец, — кивнул Дамблдор, улыбаясь.
Оборванец тем временем надвигался на Огдена, с ножом в одной руке и палочкой в другой.
— Послушайте… — начал было Огден, но опоздал. Прозвучал резкий треск, и в следующее мгновение Огден уже лежал на земле, схватившись за нос. Между пальцев брызгала какая-то желтоватая гадость.
— Морфин! — раздался громкий голос.
Из дома выскочил пожилой человек, с такой силой захлопнув за собой дверь, что прибитая к ней змея беспомощно закачалась. Он был ниже первого и очень странно сложён. Его слишком широкие плечи и слишком длинные руки вместе со светло-карими глазами, коротким ёжиком волос и морщинистым лицом придавали ему вид могучей старой обезьяны. Старик остановился возле незнакомца, который с ножом в руке хихикал над Огденом, лежащим на земле.