Рон, чьи руки ещё не зажили после нападения птиц Эрмионы, избрал позицию обиженного и оскорблённого.
— Уж кто бы жаловался! — говорил он Гарри. — Сама-то с Крумом тискалась, а сейчас обнаружила, что и мной кто-то может заинтересоваться… Ну, у нас свободная страна. Да и что я такого сделал-то?
Гарри не ответил, притворившись полностью погружённым в книгу «Поиски Первоосновы», которую требовалось прочитать до завтрашнего урока Колдовства. Намереваясь остаться другом и Рону, и Эрмионе, в последнее время он постоянно держал рот на замке.
— Я ничегошеньки не обещал Эрмионе, — нудел младший Висли. — То есть, я имею в виду, я собирался пойти с ней на рождественскую вечеринку к Хорохорну, но она же ничего никогда не говорила… просто как друзья… Я свободен, как ветер…
Гарри перевернул очередную страницу «Первооснов», не забывая, что приятель наблюдает за ним. Голос Рона перешёл в бормотание, практически неслышное из-за потрескивания огня в камине, хотя Гарри показалось, снова прозвучали слова «Крум» и «нечего жаловаться».
Основательно забитое расписание гриффиндорской отличницыпозволяло нормально общаться с ней лишь по вечерам. В это время Рон настолько плотно увлекался Лавандой, что совсем не обращал внимания на друга. Эрмиона же категорически отказывалась сидеть в гостиной, пока там находился Рон, и поэтому Гарри чаще всего присоединялся к ней в библиотеке, а значит, все разговоры им приходилось вести шёпотом.
— Он волен целоваться с кем пожелает, — заявила Эрмиона, в то время как мадам Пинс рыскала по полкам за их спинами. — Да мне и дела до этого нет!
Она подняла перо и яростно поставила точку над «i», проткнув пергамент. Гарри не ответил. Ему вообще начинало казаться: ещё чуть-чуть — и он вовсе разучится говорить. Юноша склонился пониже к «Продвинутой Алхимии» и продолжил делать заметки о Вечнодействующих эликсирах, останавливаясь время от времени, чтобы разобрать ценные указания Принца к тексту Либатия Бурачника.
— Кстати, — заметила девушка некоторое время спустя, — тебе следует быть поосторожнее.
— В последний раз повторяю, — после почти часового молчания шёпот у Гарри вышел хриплым, — я не собираюсь расставаться с этой книгой. Да я больше узнал от Принца-полукровки, чем от Снэйпа или Хорохорна за…
— Я не о твоём дурацком так называемом Принце, — Эрмиона бросила на книгу столь свирепый взгляд, словно та нанесла ей личное оскорбление, — а о том, что случилось сегодня. По пути сюда я зашла в женский туалет и наткнулась там на дюжину девчонок, включая и эту Ромильду Вэйн. Они обсуждали способ подсунуть тебе любовное зелье — им кажется, что тогда ты непременно пригласишь кого-нибудь из них на вечеринку к Хорохорну. И, похоже, все они приобрели у Фреда и Джорджа любовные зелья, которые, боюсь, вполне действенны.
— И ты их не конфисковала?! — возмутился Гарри. То, что мания Эрмионы соблюдать правила иссякла именно в столь неподходящий момент, не укладывалось ни в какие рамки.
— У них не было зелий с собой, — презрительно ответила Эрмиона. — Они всего лишь обсуждали тактику. И поскольку я сомневаюсь, что даже Принц-полукровка, — она бросила на книгу ещё один недобрый взгляд, — способен сварганить противоядие от дюжины любовных зелий разом, то на твоём месте я бы наконец пригласила кого-нибудь на вечеринку. Тогда остальные перестали бы думать, что у них есть шанс. Вечеринка завтра, и они готовы на отчаянные поступки.
— У меня нет никого на примете, — пробурчал Гарри, всё ещё пытаясь не думать о Джинни — впрочем, довольно безуспешно. Во всяком случае, она время от времени возникала в его мечтах в виде, заставлявшем юношу чувствовать невыразимую благодарность за то, что Рон не владеет Легилименцией.
— Так или иначе, будь осторожнее с тем, что пьёшь, поскольку не похоже, чтобы Ромильда Вэйн впустую сотрясала воздух, — мрачно подытожила Эрмиона.
Она подтянула к себе длинный свиток пергамента, на котором писала работу по Гаданию по числам, и продолжила скрипеть пером. Гарри смотрел на неё, но мысли его витали где-то далеко.
— Постой-ка, — медленно проговорил он. — Разве Филч не запретил всё, что куплено в «Волшебных выкрутасах Висли»?
— С каких это пор кто-то обращает внимание на его запреты? — хмыкнула Эрмиона, по-прежнему поглощённая своим рефератом.
— Но ведь сов, доставляющих почту, обыскивают. Как же тогда девчонкам удалось заполучить любовные зелья?
— Фред и Джордж маскируют их под духи и снадобья от кашля, — пояснила девушка. — Их Служба совиной доставки занимается и этим тоже.
— Да ты неплохо осведомлена!
Эрмиона наградила друга взглядом вроде тех, какие только что бросала на его «Продвинутую Алхимию».
— Об этом было написано на обратной стороне бутылочек, которые близнецы показывали нам с Джинни летом, — проронила она холодно. — Я не разгуливаю по школе, подливая людям зелья в напитки… Или, что не лучше, — делая вид, будто подливаю…
— Ладно, забудь, — быстро произнёс Гарри. — Главное вот в чём: Филча дурачат, верно? Эти девицы запросто достают запрещённые штучки, замаскированные под что-то другое! Так почему Малфой не мог пронести в школу ожерелье?..
— Ох, Гарри… Не начинай опять…
— Брось, почему бы и нет? — продолжал настаивать юноша.
— Послушай, — вздохнула Эрмиона. — Сенсоры Скрытности распознают сглазы, проклятия и Маскирующие чары, так? Их используют для обнаружения Тёмной магии и тёмномагических предметов. Сильное проклятие — вроде наложенного на ожерелье — они бы засекли в считанные секунды. А вот нечто, налитое не в ту бутылку, скорее всего, останется незамеченным… и, кстати, любовные зелья не являются Тёмной магией и не считаются опасными…
— Тебе легко говорить, — пробормотал Гарри, думая о Ромильде Вэйн.
— …поэтому определять, микстура это от кашля или нет, перепало на долю Филча, а из него, сам знаешь, какой волшебник. Сомневаюсь, что он способен отличить одно зелье от другого…
Девушка, осёкшись, замерла. Гарри тоже насторожился. Кто-то приближался к ним под прикрытием тёмных книжных полок. Ребята выжидали, и мгновение спустя из-за угла появилась мадам Пинс. Свет лампы, которую она несла, сыграл с ней злую шутку, сделав похожей на стервятника: подчеркнул крючковатый нос, впалые щёки и пергаментную кожу.
— Библиотека закрывается, — прокаркала она. — Позаботьтесь поставить всё, что вы брали, на правильную… Что ты сотворил с книгой — ты, мерзкий мальчишка?!
— Это не библиотечная, это моя! — Гарри поспешно вцепился в свою «Продвинутую Алхимию», в то время как мадам Пинс протянула к ней когтистую руку.
— Испоганенная! — зашипела женщина. — Осквернённая! Загаженная!
— Это всего лишь книга, в которой делали пометки, — возразил Гарри, выдирая учебник из её мёртвой хватки.
Библиотекарша выглядела так, словно её сейчас удар хватит. Эрмиона, поспешно собравшая свои вещи, схватила Гарри за руку и поволокла прочь.
— Она запретит тебе появляться в библиотеке, если не будешь осторожнее. И зачем тебе понадобилось брать с собой эту дурацкую книгу?
— Эрмиона, если мадам Пинс белены объелась, я тут совершенно ни при чём!.. Как ты думаешь — может, она подслушала твоё циничное высказывание о Филче? Я всегда подозревал, что между ними что-то есть…
— Ха-ха-ха!
Наслаждаясь возможностью снова говорить нормальными голосами, они шли обратно в гостиную по пустынным, освещённым лампами коридорам, и спорили о том, были ли Филч и мадам Пинс тайно влюблены друг в друга.
— Забавы, — сказал Гарри новый, праздничный пароль Толстушке.
— И тебе того же, — с шаловливой улыбкой откликнулась та, открывая проход и пропуская их.
— Привет, Гарри! — услышал он голос Ромильды Вэйн, едва переступил порог. — Хочешь фруктового лимонаду?
Эрмиона через плечо бросила на юношу взгляд «Что-я-тебе-говорила?».
— Нет, спасибо, — торопливо отказался Гарри. — Он мне не слишком нравится.