— Здравствуйте, — без энтузиазма отозвался юноша.
— Мой дорогой мальчик, — прошептала она чрезвычайно заботливо. — Все эти слухи! Все эти рассказы! Избранный! Конечно же, я уже давно знала… все знамения были не к добру, Гарри… ну почему же ты не выбрал Прорицание? Тебе этот предмет необходим как никому другому!
— Ах, Сивилла, каждый из нас считает свой предмет самым необходимым! — громко прозвучал ещё один голос, и около профессора Трелони появился Хорохорн. Его лицо раскраснелось, бархатная шапочка съехала набекрень, а руки были заняты кубком с мёдом и огромным куском рождественского пирога[4]. — Никогда прежде я не встречал эдакого — он уникальный зельевар, просто самородок, — заявил профессор, награждая Гарри нежным взглядом налитых кровью глаз. — Природное чутьё, как у его матери, понимаете? Среди моих учеников было лишь несколько подобных, могу тебя заверить, Сивилла. Пожалуй, даже Северус…
И, к ужасу Гарри, Хорохорн протянул руку в толпу и выудил оттуда Снэйпа, словно фокусник кролика из шляпы.
— Брось прятаться и присоединяйся к нам, Северус! — счастливо икнул благодушный профессор. — Я только что говорил об исключительных способностях Гарри в Алхимии! Часть заслуг, конечно, причитается тебе, ты же учил его пять лет!
Пойманный в ловушку чересчур гостеприимным хозяином, Снэйп уставился на Гарри свысока, и его чёрные глаза сузились.
— Странно. У меня не сложилось впечатления, что мне удалось научить Поттера хоть чему-то.
— Ну, значит, это врождённый талант! — воскликнул Хорохорн. — Ты бы видел его на первом уроке — он продемонстрировал мне Глоток живой смерти! До сих пор ни одному моему ученику не удавалось сварить его точнее с первой попытки. Думаю, даже ты, Северус…
— Неужели? — тихо произнёс глава Слитерина, буравя глазами юношу, ощутившего определённое беспокойство. Ему совсем не улыбалась перспектива выяснения Снэйпом источника его новоприобретённого таланта в Алхимии.
— Напомни мне, какие ещё у тебя предметы? — попросил Хорохорн.
— Защита от тёмных сил, Колдовство, Преобразование, Травоведение…
— Короче говоря, все предметы, необходимые для того, чтобы стать аурором, — с едва заметной насмешкой заметил Снэйп.
— Да, именно им я и хочу стать, — с вызовом подтвердил Гарри.
— И из тебя выйдет великий аурор! — пророкотал хозяин вечеринки.
— Я не думаю, что стать аурором — хорошая идея, Гарри, — неожиданно вмешалась Луна. Все посмотрели на неё. — Ауроры — участники Заговора Гнилоклыка. Я полагала, это все знают. Они хотят совершить переворот в Министерстве магии, комбинируя Тёмную магию и пародонтоз[5].
От смеха Гарри даже поперхнулся мёдом. Действительно, стоило взять с собой Луну, хотя бы ради такого.
Всё ещё ухмыляясь, мокрый, кашляющий, он оторвался от своего кубка, и его глазам предстало зрелище, похоже, призванное поднять его настроение ещё больше: Аргус Филч, волокущий за ухо Драко Малфоя.
— Профессор Хорохорн, — прохрипел дворник, чья челюсть дрожала, а в выпученных глазах горел фанатичный огонь. — Я обнаружил этого мальчишку шныряющим по верхнему коридору. Он утверждает, что был приглашён на вашу вечеринку, но припозднился. Вы давали ему приглашение?
Разъярённый Малфой наконец вырвался из лап Филча.
— Ну, хорошо, меня не приглашали! — зло процедил он. — Я пытался пройти незваным, довольны?
— Нет, не доволен! — но выражение лица рьяного поборника школьных правил просто-таки кричало об обратном. — А вот у тебя определённо неприятности! Директор ведь запретил ночные шатания, за исключением тех, на которые получено разрешение, а?
— Ничего, Аргус, ничего, — сказал Хорохорн, махнув рукой. — Сейчас Рождество, и это не преступление — захотеть прийти на праздник. В виде исключения забудем о наказании на этот раз. Ты можешь остаться, Драко.
Безграничное разочарование Филча было вполне предсказуемо. Но почему, подумал Гарри, наблюдая за ними, Малфой выглядел столь же расстроенным? И почему Снэйп смотрел на Драко так, будто был одновременно сердит и — да возможно ли это? — слегка испуган?
Но практически сразу же, ещё до того, как Гарри успел уложить в голове увиденное, Филч развернулся и, бормоча себе под нос, пошаркал прочь, Малфой соорудил улыбку и принялся благодарить Хорохорна за его любезность, а лицо Снэйпа снова стало непроницаемым.
— Это пустяки, пустяки, — повторял хозяин вечеринки, отмахиваясь от благодарностей Малфоя. — В конце концов, я был знаком с твоим дедом…
— Он всегда высоко отзывался о вас, сэр, — не преминул воспользоваться моментом Драко. — Говорил, что вы лучший из знакомых ему зельеваров…
Гарри пристально всматривался в Малфоя. Вовсе не подхалимство Драко стало тому причиной — он не раз наблюдал, как слитеринецтак же вёл себя со Снэйпом, — его заинтересовал тот факт, что Малфой выглядел по-настоящему больным. Впервые за долгое время увидев однокурсника вблизи, Гарри заметил и залёгшие вокруг глаз глубокие тени, и приобретшую нездоровый серый оттенок кожу…
— Я хочу поговорить с тобой, Драко, — внезапно сказал Снэйп.
— Ох, в самом деле, Северус, — Хорохорн снова икнул. — Сейчас Рождество, не будь с ним слишком жёсток…
— Я — глава его колледжа и сам буду решать, насколько жёстким, или наоборот, мне быть, — отрезал Снэйп. — Следуй за мной, Драко.
И они двинулись к выходу: впереди, прокладывая путь, шествовал декан, за ним с обиженным видом тащился Малфой. Несколько мгновений Гарри поколебался, оставаясь на месте, а затем не выдержал:
— Я сейчас вернусь, Луна… э-э-э… мне нужно в туалет…
— Ладно, — ответила она беспечно, и пока Гарри проталкивался через толпу, ему послышалось, что она вновь завела разговор о Заговоре Гнилоклыка — видимо, эта тема всерьёз заинтересовала профессора Трелони.
Выбравшись из веселящейся толпы, Гарри оказался в пустом коридоре. Вынуть из кармана плащ-невидимку и накинуть его на себя труда не составило. Куда труднее оказалось найти Снэйпа и Малфоя.
Юноша побежал по коридору. Музыка и громкие разговоры, всё ещё доносившиеся из кабинета Хорохорна, скрадывали звуки его шагов.
Возможно, Снэйп отвёл Малфоя в свой кабинет в подземелье… а может, препроводил в гостиную Слитерина… Но Гарри продолжал стремительно перемещаться от двери к двери, прижимаясь ухом к каждой из них, когда вдруг с сильно забившимся сердцем расслышал в замочную скважину голоса, доносившиеся из последнего кабинета.
— …не можешь больше допускать ошибок, Драко, потому что если тебя исключат…
— Я тут совершенно ни при чём, понятно?
— Надеюсь, ты говоришь мне правду. Сработано было грубо и неуклюже, а подозрения о твоей причастности появились сразу же.
— Кто меня подозревает? — зло спросил Малфой. — В последний раз повторяю: Я НЕ ДЕЛАЛ ЭТОГО. Наверное, у этой девчонки Белл есть какой-то враг, о котором никто не знает… не смотрите так на меня! Я знаю, что вы делаете. Я не тупой, и это не сработает… я могу остановить вас!
Последовала пауза, а затем Снэйп тихо произнёс:
— А-а… Вижу, тётушка Беллатрикс дала тебе несколько уроков Окклюменции. И какие же мысли ты пытаешься скрыть от своего наставника, Драко?
— Я не пытаюсь скрыть что-либо от него. Я не желаю, чтобы в моих мыслях копались вы !
Гарри плотнее приник к замочной скважине… что же должно было произойти, раз Малфой начал так разговаривать со Снэйпом, к которому всегда проявлял уважение и даже симпатию?
— Значит, поэтому ты избегал меня весь семестр? Боялся моего вмешательства?.. Ты ведь в курсе, Драко: если бы кто-то другой, а не ты, осмелился не явиться ко мне в кабинет, хотя я неоднократно велел…
— Так назначьте мне взыскание! Донесите Дамблдору! — голос Малфоя был полон нескрываемого презрения.
Последовала ещё одна пауза. Потом Снэйп сказал:
— Как ты прекрасно понимаешь, я не испытываю желания делать ни то, ни другое.
— Тогда прекратите вызывать меня к себе!
— Послушай, — заговорил профессор совсем тихо. Чтобы расслышать его, Гарри пришлось ещё плотнее прижаться ухом к замочной скважине. — Я пытаюсь помочь тебе. Я обещал твоей матери защитить тебя. Я дал Нерушимую клятву, Драко…
4
В оригинале «mincepie» — традиционное английское рождественское кушанье. Сладкий пирог с начинкой из изюма, миндаля и пр.
5
Пародонтоз — болезнь, характеризующаяся прогрессирующим разложением костной ткани челюстей, воспалением дёсен и расшатыванием зубов.