Однако беседа с Эрмионой была лишь игрой воображения: рассказать о подслушанном разговоре не получилось. По словам разгневанного Мак-Лагана, она исчезла с вечеринки ещё до возвращения Гарри; в гостиной её тоже не оказалось: вероятно, ушла спать пораньше. А поскольку в Нору друзья отбывали ни свет ни заря, Гарри едва успел пожелать Эрмионе счастливого Рождества и сообщить, что по возвращении расскажет ей важные новости. Впрочем, у него не было особой уверенности, что девушка услышала хоть слово: в тот самый момент за его спиной Рон с Лавандой как раз устроили невербальное прощание.
Но теперь даже Эрмиона не сможет отрицать: Малфой несомненно что-то замышляет, и Снэйпу это известно. Значит, теперь Гарри имеет полное право твердить: «Я же говорил!». Рону довелось услышать такое уже несколько раз.
Мистер Висли допоздна пропадал в Министерстве, и Гарри не мог поговорить с ним до самого сочельника. Семейство Висли и приглашённые собрались в гостиной; комната, щедро украшенная Джинни, носила отпечаток взрыва на фабрике ёлочных украшений. Только Фреду с Джорджем да Гарри с Роном было известно, что рождественский ангел, венчавший ёлку, — на самом деле садовый гном. Несчастный имел неосторожность укусить Фреда за лодыжку, когда тот дёргал морковь для праздничного ужина. Гнома оглушили, раскрасили золотой краской, одели в крошечную балетную пачку и, приклеив на спину крылышки, водрузили на ёлку, откуда он взирал на собравшихся. Самый безобразный ангел, какого Гарри доводилось видеть, с несоразмерно большой лысой головой-картофелиной и волосатыми ногами.
Предполагалось, что все будут слушать рождественский концерт любимой исполнительницы миссис Висли — Селестины Ворбек, — чьи рулады звучали из внушительного деревянного радио. Сидевшая в углу Флёр, похоже, сочла Селестину скучной и болтала так громко, что миссис Висли хмурилась и неустанно тыкала волшебной палочкой в регулятор громкости. Селестина пела всё оглушительнее и оглушительнее. Под конец особенно бурной композиции «Котёл горячей и крепкой любви» близнецы затеяли с Джинни игру в подрывного дурака. Рон украдкой бросал взгляды на Флёр и Билла, словно надеялся набраться опыта; Лупин, ещё более худой и оборванный, чем обычно, сидел у камина. Он безучастно глядел на огонь, будто не слыша песни.
— Когда нам было восемнадцать, мы танцевали под эту музыку! — мечтательно промурлыкала миссис Висли, утирая глаза вязанием. — Помнишь, Артур?
— М-м-м? — встрепенулся мистер Висли, успевший заклевать носом над полуочищенным мандарином. — Ах да… замечательная песенка…
Сделав над собой усилие, он сел чуть прямее и бросил взгляд на сидевшего рядом Гарри.
— Ты уж извини, — мистер Висли кивнул на радио, из которого доносился припев. — Скоро закончится.
— Всё в порядке, — ухмыльнулся Гарри. — В Министерстве, наверное, полно работы?
— Уйма. Я бы не жаловался, если бы мы хоть чего-нибудь добились, но сомневаюсь, что из трёх арестованных за последние два месяца хоть один —настоящий Пожиратель смерти… Только никому не рассказывай, Гарри! — спохватился он, окончательно проснувшись.
— Ведь Стэна Шанпайка уже отпустили, правда?
— Боюсь, нет, — покачал головой мистер Висли. — Дамблдор пытался напрямую ходатайствовать за него перед Скримджером… Любой, кто со Стэном разговаривал, поймёт, что из парня такой же Пожиратель смерти, как из этого мандарина… но власти хотят создать видимость хоть каких-нибудь успехов, а «три ареста» звучит лучше, чем «три ошибочных ареста с последующим освобождением»… Гарри, не забудь, это совершенно секретно!..
— Само собой, — заверил Гарри. Некоторое время он размышлял, как лучше подвести разговор к делишкам Драко. Селестина Ворбек затянула новую балладу «Моё сердце в плену твоих чар».
— Помните, что я говорил вам на вокзале, перед отъездом?
— Гарри, я проверял, — тут же ответил мистер Висли. — Был с обыском в доме Малфоев. Там нет ничего такого — ни целого, ни сломанного — чему быть не полагается.
— Знаю, видел статью в «Пророке»… но есть другое… ну, ещё кое-что…
И он пересказал подслушанный разговор между Малфоем и Снэйпом. Лупин чуть повернул голову, стараясь не пропустить ни единого слова. Когда Гарри закончил, тишину нарушало лишь воркование Селестины:
— А тебе не приходило в голову, — начал мистер Висли, — что Снэйп мог просто притворяться…
— Притворяться, предлагая помощь с целью узнать планы Малфоя? — перебил Гарри. — Так и знал, что вы это скажете… но разве мы можем знать наверняка?
— Подобные вещи нас и не касаются, — внезапно включился в разговор Лупин. Он отвернулся от камина и посмотрел на Гарри. — Это забота Дамблдора. Дамблдор доверяет Северусу, а для нас мнения главы Ордена должно быть достаточно.
— Но что, если… — Гарри запнулся. — Положим, Дамблдор ошибается насчёт Снэйпа…
— Так говорили многие. Всё сводится к вопросу: доверяешь ли ты мнению Дамблдора. Я — доверяю. И потому доверяю Северусу.
— Но Дамблдор может ошибаться! — воскликнул Гарри. — Он сам так сказал. А вы… — он посмотрел Лупину в глаза, — ответьте честно, по душе вам Снэйп или нет?
— Ни то ни другое, — последовал ответ и, когда Гарри скорчил скептическую мину, Лупин добавил: — Думаю, мы никогда не станем закадычными друзьями; всё произошедшее между Северусом, Джеймсом и Сириусом породило слишком много горечи. Но я помню и другое: во время моего преподавания в Хогвартсе Северус каждый месяц варил для меня Аконитово зелье и варил превосходно, избавляя от страданий, которые приносит полнолуние.
— Но ведь он «совершенно случайно» разболтал, что вы оборотень, и вам пришлось уйти! — выпалил Гарри.
Лупин пожал плечами.
— Рано или поздно правда открылась бы. Мы оба знаем: Снэйп претендовал на место учителя Защиты от тёмных сил, он мог избавиться от меня в любой момент, подмешав что-нибудь в зелье. Северус же, наоборот, поддерживал моё здоровье; я должен быть ему благодарен.
— А может, он не решался отравить зелье из-за Дамблдора!
— Ты слепо ненавидишь профессора Снэйпа, Гарри, — возразил Лупин с легкой улыбкой. — Джеймс был твоим отцом, а Сириус — крёстным. Ты унаследовал их предубеждённость. Обязательно расскажи директору всё, о чём поведал Артуру и мне, но не жди, что он разделит твою точку зрения или будет удивлён твоей историей. Возможно, Дамблдор сам велел Северусу хорошенько расспросить Драко.
Селестина закончила песню на длинной визгливо-высокой ноте, и из радио донеслись громкие аплодисменты, к которым восторженно присоединилась миссис Висли.
— Уже каньец? — громко спросила Флёр. — Слава Богу, йето ужасныя…
— Выпьем чего-нибудь горячительного на ночь? — не менее громко перебил её мистер Висли. — Кому яичного коктейля?
— Чем вы занимались в последнее время? — поинтересовался Гарри у Лупина, когда мистер Висли ушёл за коктейлями и в гостиной возобновились разговоры.
— О, я был в подполье. В буквальном смысле. Поэтому и не мог тебе писать: письма меня выдали бы.
— Как это?
— Я жил среди себе подобных, своих сородичей, — взглянув на озадаченное лицо Гарри, Лупин пояснил: — Среди оборотней. Почти все они на стороне Волдеморта. Дамблдор хотел, чтобы кто-нибудь за ними шпионил… и под рукой, конечно же, оказался я.
В его голосе прозвучала горечь, и, видимо почувствовав её, Лупин заговорил мягче.
— Я не жалуюсь. Это необходимая работа, кто лучше меня с такой справится? Хотя, завоевать их доверие оказалось очень сложно. Понимаешь, по мне заметно, что я пытался жить среди волшебников. Оборотни же, напротив, отщепенцы. Они избегают нормального общества, воруют, а порой и убивают ради пропитания.