— Почему они встали на сторону Волдеморта?
— Считают, что с ним заживут лучше. Пока их вожак Сероспин, с этим не поспоришь…
— Кто такой Сероспин?
— Ты не слышал о нём? — Лупин судорожно сжал кулаки. — Фенрир Сероспин, возможно, самый лютый из живущих ныне оборотней. Кусать и обращать как можно больше людей — вот смысл его жизни; он хочет, чтобы оборотней стало больше, чем волшебников. В награду за услуги Волдеморт пообещал ему множество жертв. Сероспин предпочитает детей… Говорит, надо кусать их, пока малы, и растить в ненависти к обычным волшебникам, вдали от родителей. Обычно, когда Волдеморт грозится спустить Фенрира на чьих-либо отпрысков, угроза действует.
Лупин запнулся, затем сказал:
— Это Сероспин укусил меня.
— Что?! — поражённо переспросил Гарри. — Когда… когда вы были ребёнком?
— Да. Мой отец чем-то оскорбил его. Я сам долгое время не знал, кем был напавший на меня оборотень; испытав превращение, даже сочувствовал бедняге, думал, он потерял контроль. Но Сероспин не из таких. В полнолуние он подбирается как можно ближе к жертвам, чтобы напасть наверняка. Всё планирует… Волдеморт именно его избрал среди оборотней главным. Сероспин утверждает, что оборотни имеют право проливать кровь и должны мстить нормальным волшебникам. Все мои безупречные доводы против него бессильны.
— Но вы нормальный! — сердито запротестовал Гарри. — У вас просто… э… проблема…
Лупин расхохотался.
— Иногда ты сильно напоминаешь Джеймса! На людях он называл это моей «маленькой пушистой проблемкой». У большинства складывалось впечатление, что я держу скверно воспитанного кролика, — Лупин с благодарностью принял у мистера Висли стакан с яичным коктейлем и при этом выглядел куда более жизнерадостным, чем прежде.
Гарри ощутил прилив вдохновения: упоминание об отце заставило вспомнить вопрос, который давным-давно хотелось задать Лупину.
— Вы слышали что-нибудь о Принце-полукровке?
— Каком полукровке?
— Принце, — Гарри пристально посмотрел на собеседника в надежде, что тот вспомнит.
— Среди волшебников нет принцев, — улыбнулся Лупин. — Хочешь присвоить сей титул себе? По мне так «Избранного» вполне достаточно.
— Я тут ни при чём! — возмутился Гарри. — Принц-полукровка когда-то учился в Хогвартсе, мне досталась его старая книга по Алхимии, вся исписанная заклинаниями собственного изобретения. Одно из них — Левикорпус…
— О, оно было очень популярно, когда я учился, — припомнил Лупин. — На пятом курсе, в течение нескольких месяцев, стоило только куда-нибудь выйти — и ты оказывался в воздухе, подвешенным за лодыжку.
— Я видел в думоотводе, как мой отец использовал Левикорпус . Он заколдовал Снэйпа.
Гарри старался говорить обыденным тоном, словно о чём-то незначительном, но, видно, у него не получилось: Лупин понимающе заулыбался.
— Да, однако не один Джеймс использовал Левикорпус . Я уже говорил, в то время заклинание пользовалось популярностью… Сам знаешь, как быстро заклинания появляются и исчезают…
— Но, похоже, Левикорпус изобрели, когда вы учились в школе, — не унимался Гарри.
— Необязательно. Заклятья входят и выходят из моды, как и всё остальное, — Лупин внимательно вгляделся в лицо собеседника и тихо произнёс: — Джеймс был чистокровным, Гарри, и, клянусь, никогда не просил называть его «Принц».
— И это не вы и не Сириус? — позабыл о напускном равнодушии Гарри.
— Определённо, нет.
— Нет… — Гарри уставился на огонь. — Просто подумалось… ну, он очень помог мне в Алхимии, этот Принц…
— Сколько книге лет, Гарри?
— Не знаю, не проверял.
— Что ж, возможно, дата подскажет, когда именно твой Принц учился в Хогвартсе, — предположил Лупин.
Некоторое время спустя Флёр решила спеть «Котёл горячей и крепкой любви», подражая Селестине. Стоило присутствующим взглянуть на выражение лица миссис Висли, как они дружно поняли, что пора бы уже ложиться спать. Гарри вслед за Роном вскарабкался по лестнице на чердак, где его ждала раскладушка.
Рон заснул почти мгновенно. Гарри же, прежде чем улечься, залез в свой чемодан, откопал в его глубинах «Продвинутую алхимию» и принялся её листать, пока не наткнулся на дату издания. Книге было почти пятьдесят лет. Полвека назад в Хогвартсе не учились ни Джеймс Поттер, ни его друзья. Гарри разочарованно зашвырнул учебник обратно в чемодан, погасил лампу и повернулся на другой бок. Он размышлял о Снэйпе и оборотнях, Стэне Шанпайке и Принце-полукровке, пока, наконец, не забылся тревожным сном, полным крадущихся теней и криков укушенных детей…
— Она, наверное, шутит…
Гарри вскочил и обнаружил в ногах набитый подарками полосатый чулок, затем надел очки и огляделся. Рон сидел в кровати перед крошечным, почти занесённым снегом окном и рассматривал нечто, очень похожее на толстую золотую цепь.
— Что это?
— От Лаванды! — возмущённо сообщил Рон. — Не думает же она всерьёз, будто я стану носить…
Гарри пригляделся и громко расхохотался. С цепочки свисали огромные золотые буквы, образуя фразу «Мой душка».
— Мило, — высказался Гарри. — Просто здорово. Определённо, ты должен покрасоваться в этом перед Фредом и Джорджем.
— Если скажешь им, — пригрозил Рон, запихивая ожерелье под подушку, — я… я…
— Начнёшь на меня заикаться? — ухмыльнулся Гарри. — Да ладно тебе, зачем мне болтать?
— Как ей в голову могло прийти, что мне понравится такое?! — ошарашенно спросил Рон, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Ну, давай прикинем. Не упоминал ли ты при ней, будто не прочь появиться на людях с надписью «Мой душка» на шее?
— В общем… мы не особо разговариваем… в основном…
— …обнимаетесь да целуетесь, — подсказал Гарри.
— Ну, да, — согласился Рон и спросил после секундной заминки: — Эрмиона и правда встречается с Мак-Лаганом?
— Не знаю. Они были вместе на вечеринке у Хорохорна, но не похоже, будто у них что-то вышло.
Рон, чуть оживившись, снова полез в чулок с подарками.
Гарри достались: свитер ручной вязки с огромным золотым снитчем на груди — от миссис Висли; большая коробка всякой всячины из «Волшебных выкрутасов Висли» — от близнецов; и влажноватый, отдающий плесенью свёрток с надписью «Хозяину от Хрычера».
Гарри с сомнением уставился на пакет.
— Как думаешь, его безопасно открывать?
— Там точно нет ничего страшного — вся наша почта до сих пор проверяется в Министерстве, — откликнулся Рон, тем не менее подозрительно взиравший на посылку.
— А я не догадался сделать Хрычеру подарок. Хозяева обычно дарят что-нибудь своим домовым на Рождество? — спросил Гарри, осторожно ощупывая пакет.
— Эрмиона бы подарила, — заверил Рон. — Лучше загляни внутрь, прежде чем терзаться муками совести.
Через секунду Гарри издал громкий вопль и вскочил с раскладушки: пакет оказался доверху наполнен личинками.
— Как мило! — воскликнул Рон, покатываясь со смеху. — И как заботливо!
— Предпочитаю личинок ожерельям, — парировал Гарри, и Рон мигом посерьёзнел.
За рождественский стол в новых свитерах сели все, кроме Флёр (похоже, миссис Висли пожалела для неё свитер) и самой миссис Висли, красовавшейся в новой полночно-синей шляпе, усеянной чем-то вроде звёздочек-бриллиантов, и впечатляющем золотом ожерелье.
— Подарок Фреда и Джорджа! Ну, разве не прелесть?
— Знаешь, мама, мы поняли, какое ты сокровище, с тех пор как стали сами стирать носки, — заявил Джордж, беспечно взмахивая рукой. — Приправы, Рем?
— Гарри, у тебя личинка в волосах, — благожелательно сообщила Джинни, наклоняясь через стол убрать насекомое. Шея Гарри покрылась гусиной кожей — и вовсе не по вине личинок.
— Кха-ак ужа-асно! — заявила Флёр с жеманной дрожью.
— И правда, кошмар, — подтвердил Рон. — Ещё подливы, Флёр? — в излишнем рвении он сбросил соусницу со стола, но Билл взмахом палочки заставил подливу зависнуть в воздухе и послушно вернуться на место.