— Зачем? — сразу же спросил Гарри, глядя в лицо Дамблдора. — Зачем он возвращался? Вы же выяснили?
— У меня есть предположения, — прозвучало в ответ, — но не более того.
— Что за предположения, сэр?
— Я расскажу тебе, Гарри, когда у нас будет то воспоминание профессора Хорохорна, — ответил Дамблдор. — Когда ты завладеешь этим последним кусочком мозаики, я надеюсь, всё станет ясно… нам обоим.
Гарри сгорал от любопытства и, хотя директор уже прошёл к двери и открыл её, он не сразу двинулся с места.
— Сэр, он снова хотел преподавать Защиту от тёмных сил? Он не сказал…
— Да, он определённо хотел преподавать Защиту от тёмных сил, — подтвердил Дамблдор. — Последствия нашей короткой встречи доказывают это. Видишь ли, с тех пор как я отказал в должности лорду Волдеморту, ни один преподаватель по Защите от тёмных сил не продержался у нас дольше года.
Глава двадцать первая. Непостижимая Комната
Всю следующую неделю Гарри ломал голову, как убедить Хорохорна открыть схороненное воспоминание. К сожалению, блестящие идеи на ум приходить не спешили, и ему оставалось лишь корпеть над учебником по Алхимии в надежде обнаружить что-нибудь полезное. Нацарапанные Принцем на полях заметки не раз уже выручали юношу в затруднительных случаях, и обращаться к этим каракулям мало-помалу стало входить в привычку.
— Там ты ничего не найдёшь, — твёрдо заявила Эрмиона поздним вечером в воскресенье.
— Эрмиона, не начинай! — предупредил Гарри. — Да если бы не Принц, Рон не сидел бы здесь с нами.
— Сидел как миленький, если бы только ты слушал Снэйпа в первом классе, — отпарировала она.
Гарри пропустил её слова мимо ушей. Он только что нашёл заклинание Рассекатум, выведенное на полях над интригующей надписью «Для врагов», и руки чесались испробовать его, но в присутствии подруги об этом не стоило и думать. Поэтому пришлось всего лишь незаметно загнуть уголок страницы.
Друзья расположились перед камином в гостиной, где кроме них оставались только другие шестиклассники. Незадолго до того, возвращаясь с ужина, они наткнулись на весьма взволновавшее их объявление об экзамене по телепортации. Там говорилось, что все ученики, которым к двадцать первому апреля — дню проведения первого экзамена — уже исполнится семнадцать лет, имеют право записаться на дополнительные практические занятия, каковые будут проводиться в Хогсмиде под усиленным надзором.
Прочитав это объявление, Рон запаниковал: телепортация ему до сих пор не давалась, и он боялся, что провалит экзамен. Эрмиона, которая уже дважды сумела переместиться в пространстве, чувствовала себя немного увереннее. Гарри же семнадцать исполнялось только через четыре месяца, и сдавать экзамен он не мог, независимо от того, готов был к нему или нет.
— По крайней мере, ты всё-таки умеешь телепортироваться! — напряжённо произнёс Рон. — И у тебя не будет проблем аж до июля.
— Я телепортировался всего один раз, — напомнил ему приятель. Во время их последнего урока он, наконец, смог исчезнуть и рематериализоваться внутри обруча.
Посокрушавшись о телепортации и тем самым потратив впустую кучу времени, Рон теперь бился над завершением ужасно трудного реферата для Снэйпа, который его друзья уже закончили. Гарри, правда, не соглашался с преподавателем в том, как лучше всего защищаться от дементоров, а потому был абсолютно уверен, что получит за свою работу низкую оценку, но это его не волновало. Раздобыть воспоминание Хорохорна было гораздо важнее.
— Я говорю тебе, Гарри: твой дурацкий Принц тут не поможет, — ещё громче повторила Эрмиона. — Существует только один способ заставить кого-то сделать то, что ты хочешь — заклятие Империус, которое незаконно.
— Да, я в курсе, спасибо, — откликнулся Гарри, не отрывая глаз от книги. — Именно поэтому я ищу что-нибудь другое. Дамблдор сказал, Веритасерум не годится, но, наверное, есть что-нибудь ещё — зелье или заклинание…
— Ты идёшь неверным путём, — выдохнула подруга. — Директор утверждает, что только ты можешь получить воспоминание. Значит, только тебе удастся убедить Хорохорна, другим это не под силу. Выход не в том, чтобы подлить зелье — такую штуку способен провернуть каждый…
— Как пишется «предвестие»? — вдруг вмешался Рон, резко взмахнув пером и пристально вглядываясь в свой пергамент. — Ведь не П-Е-Р-Д?
— Нет, конечно, — Эрмиона повернулась к нему и подтянула к себе его писанину. — А также «дезориентировать» не начинается с З-А-Д… Каким пером ты пользуешься?
— Одним из Самоправящих перьев Фреда и Джорджа, но, верно, чары на нём уже иссякли.
— Скорее всего, — согласилась она, указывая на заголовок его работы, — потому что нас просили написать о том, как справиться с дементором, а не как «завалиться в дом с дерьмом». И я не помню, чтобы ты успел сменить своё имя на Рунил Визлиб.
— О нет! — простонал Рон, с ужасом взирая на пергамент. — Только не говори, что мне надо всё переписывать заново!
— Ничего страшного, это можно исправить, — девушка, достав палочку, склонилась над текстом.
Рон опустился на стул и благодарно пробормотал, потирая уставшие глаза:
— Эрмиона, я тебя люблю.
Та слегка покраснела, но ограничилась замечанием:
— Смотри, не заяви это при Лаванде.
— Не буду, — ответил Висли, так и не отведя рук от лица. — А, может, и буду — тогда она меня бросит.
— Почему же ты её не бросишь сам, если хочешь прекратить отношения? — спросил Гарри.
— А ты кого-нибудь когда-нибудь бросал? — проворчал Рон. — Вы с Чоу просто…
— Ага, разошлись.
— Хорошо бы и нам так с Лавандой, — уныло протянул Рон, наблюдая, как Эрмиона молча постукивает концом палочки по каждому слову с ошибкой, и те исправляются. — Но чем больше я намекаю, что хочу покончить с этим, тем сильнее она удерживает меня. Полное впечатление, будто я встречаюсь с гигантским спрутом.
— Вот, — произнесла их подруга двадцатью минутами позже, возвращая исправленный реферат.
— Огромное спасибо, — с чувством сказал Рон. — Ты не одолжишь своё перо, чтобы дописать?
Гарри, до сих пор не нашедший ничего полезного в заметках Принца-полукровки, посмотрел вокруг; они остались в гостиной одни. Несколькими секундами раньше, проклиная Снэйпа и его задание, отправился спать Шэймус. Слышны были лишь потрескивание огня в камине и скрип пера Эрмионы: Рон дописывал последний абзац о дементорах. Но едва Гарри закрыл книгу Принца-полукровки и зевнул, как…
Крак!
Эрмиона вскрикнула, Рон пролил чернила на почти законченную работу, а Гарри воскликнул:
— Хрычер!
Домовой низко поклонился и пробурчал, обращаясь к крючковатым пальцам своих ног:
— Хозяин сказал, что хочет регулярный отчёт, чем занимается молодой Малфой, потому Хрычер пришёл докладывать…
Крак!
Рядом с первым домовым возник второй; чехол для чайника, который Добби носил в качестве шапочки, сбился набок.
— Добби тоже помогает Гарри Поттеру! — пропищал он, метнув в Хрычера обиженный взгляд. — Хрычер должен был сказать Добби, когда собрался идти к Гарри Поттеру, чтобы мы доложили отчёт вместе.
— Что это? — спросила потрясённая внезапными появлениями Эрмиона. — Что происходит, Гарри?
Тот медлил с ответом. Он не говорил подруге о порученной Хрычеру и Добби слежке за Малфоем; домовые всегда были для неё щекотливой темой.
— Ну… они наблюдают за Малфоем по моей просьбе.
— Днём и ночью, — прохрипел Хрычер.
— Добби не спал целую неделю, Гарри Поттер! — гордо изрёк второй домовой, раскачиваясь на месте.
Девушка была возмущена:
— Добби, ты не спал?! Конечно же, Гарри, ты не мог приказать им не с…
— Само собой, нет, — быстро перебил её тот. — Добби, ты можешь спать, хорошо? Но хоть один из вас выяснил что-нибудь? — поспешил он задать вопрос прежде, чем Эрмиона вмешается снова.
— Мастер[7] Малфой двигается с благородством, приличествующим его чистой крови, — снова захрипел Хрычер, — его черты напоминают о тонкой кости моей хозяйки, а манеры таковы…
7
Вежливое обращение к мальчику или молодому человеку (если жив его отец) аристократического или богатого рода. Также обязательная форма обращения к мальчику, юноше или молодому человеку белой расы (независимо от социального положения) со стороны негра-раба в Южных штатах США до отмены рабства.