— Я сделал это… ну, в некоторой степени, — с энтузиазмом поведал Рон, поймав взгляд друга. — Я должен был рематериализоваться перед чайной госпожи Лапулис, но немного промахнулся и оказался около магазинчика перьев Скриптенштука. Но, по крайней мере, я переместился!
— Молодец, — похвалил его Гарри. — А как твои успехи, Эрмиона?
— О, у неё, естественно, блестяще, — влез Рон, прежде чем девушка успела раскрыть рот. — Безукоризненные Сопротивление, Соглашение, Самомнение или как оно там… А потом мы заглянули пропустить по стаканчику в «Три метлы», и ты бы слышал, как о ней говорит Тамитут! Я сильно удивлюсь, если он вскорости не сделает ей предложение…
— А ты, Гарри? — Эрмиона будто и не слышала поддёвки Рона. — Всё это время провёл у Пожелай-комнаты?
— Ага, — откликнулся Гарри. — И угадай, кого я там встретил?.. Тонкс!
— Тонкс? — хором удивились его друзья.
— Да. Она сказала, что приходила к Дамблдору.
— Если хочешь знать, я думаю, что она немного двинулась в последнее время, — заявил Рон, когда Гарри закончил пересказывать свой разговор с Нимфадорой. — Потеряла уверенность в себе после событий в Министерстве.
— Непонятно, — нахмурилась Эрмиона. — Обязанность Тонкс — охранять школу. Почему же она вдруг оставила свой пост и пошла к директору, когда его здесь даже нет?
— Мне тут пришло в голову… — проговорил Гарри нерешительно. Ему было непривычно произносить такие вещи вслух, поскольку обычно этим занималась Эрмиона, а отнюдь не он. — Ты не думаешь, что она может быть… ну, знаешь… влюблена в Сириуса?
Девушка уставилась на него.
— Почему ты так думаешь?
— Не знаю, — Гарри пожал плечами, — она едва не заплакала, когда я упомянул его имя, и её Покровитель теперь большой и четырёхлапый. Я подумал, не это ли стало… ну, ты понимаешь…
— Это мысль, — признала Эрмиона задумчиво. — Но я всё ещё не могу взять в толк, почему она внезапно прибежала в замок, чтобы увидеть Дамблдора. Если, конечно, она действительно приходила сюда ради этого.
— Я же говорю, слетела с катушек, — опять встрял Рон, загребая в рот картофельное пюре. — Потеряла уверенность в себе. Женщины, — с умудрённым видом обратился он к приятелю, — легко расстраиваются.
— А я, например, сильно сомневаюсь, — едко произнесла Эрмиона, встряхнув головой и отогнав задумчивость, — в существовании на свете женщины, которая целых полчаса будет злиться на весь мир только из-за того, что мадам Розмерта не посмеялась над её шуткой о чародейке[8], целителе и Бормотухе обормотчатой.
Рон надул губы.
Глава двадцать вторая. После похорон
Над башнями замка, в просветах между облаками, начали появляться кусочки голубого неба. Однако эти признаки приближения лета не радовали Гарри. Ему до сих пор не удалось узнать, чем занимается Малфой. Попытки поговорить с Хорохорном, убедить его поделиться воспоминанием, которое тот скрывал, кажется, уже не один десяток лет, тоже ни к чему не привели.
— Забудь ты наконец про Малфоя! — твёрдо сказала Эрмиона.
После обеда троица расположилась в солнечном уголке внутреннего дворика. Рон и Эрмиона вцепились в министерские листовки «Типичные ошибки при телепортации и их предупреждение» — через пару часов им предстоял экзамен. Пока что листочки успокоиться не помогали: когда из-за угла показалась девушка, Рон вздрогнул и попытался спрятаться за Эрмионой.
— Это не Лаванда, — устало произнесла она.
— Вот и здорово, — с облегчением отозвался Рон.
— Гарри Поттер? — спросила девушка. — Меня попросили передать…
— Спасибо…
Сердце Гарри ухнуло вниз, когда он взял у неё маленький свиток пергамента. Не успела девушка отойти, как он выпалил:
— Дамблдор ведь сказал, что занятий не будет, пока я не получу воспоминание!
— Может, он хочет узнать, чего ты добился? — предположила Эрмиона, пока Гарри разворачивал записку. Но вместо узкого, наклонного почерка Дамблдора он обнаружил неопрятные каракули, которые едва можно было разобрать из-за множества клякс.
Дорогие Гарри, Рон и Эрмиона!
Прошлой ночью Арагог умер. Гарри, Рон, вы его видали и знаете, каким он был необыкновенным. Эрмиона, он бы тебе наверняка понравился. Я был бы вам очень обязан, если бы вы смогли вечерком отлучиться из школы на похороны. Собираюсь их устроить, когда начнёт темнеть… он так любил это время. Знаю, вам нельзя выходить так поздно, но вы можете накинуть плащ. Не стал бы просить, но один я боюсь не выдержать.
— Ну и как тебе это? — спросил Гарри, протянув записку Эрмионе.
Быстро проглядев её, она не смогла удержаться:
— Боже ты мой!
Эрмиона передала записку Рону. Тот читал, не веря своим глазам.
— Нет, Хагрид просто ненормальный, — возмутился он. — Эта тварь разрешила своему выводку сожрать меня и Гарри! Угощайтесь, типа! А теперь он хочет, чтобы мы пришли порыдать над его жутким волосатым трупом!
— Мало того, — добавила Эрмиона, — Хагрид просит нас выйти из замка ночью, хотя знает, что охрану усилили в миллион раз, и у нас будет куча неприятностей, если нас поймают…
— Но мы ведь уже ходили к нему по вечерам, — возразил Гарри.
— Да, но тогда всё было по-другому! — не унималась Эрмиона. — Мы здорово рисковали ради Хагрида, но тут-то… Арагога ведь уже не вернуть. Вот если б нужно было его спасти…
— …тогда бы я тем более не пошёл, — решительно заявил Рон. — Эрмиона, ты его не видела. Поверь, смерть ему только на пользу.
Гарри забрал записку у Рона и уставился на чернильные кляксы, покрывавшие её. Похоже, пергамент заливали ручьи слёз.
— Не вздумай туда идти, — предупредила Эрмиона. — Не хватало ещё заработать взыскание по такому нелепому поводу.
Гарри вздохнул:
— Да, знаю. Наверное, придётся Хагриду хоронить Арагога без нас.
— Придётся, — успокоилась Эрмиона. — Слушай, поскольку мы все сдаём экзамены, на Алхимии сегодня днём почти никого не будет… Попытайся уболтать Хорохорна!
— Думаешь, на пятьдесят седьмой раз мне повезёт? — едко поинтересовался Гарри.
— Повезёт!.. — эхом отозвался Рон. — Гарри, точно! Надо, чтобы тебе повезло!
— Ты о чём?
— Выпей зелье удачи — чтобы наверняка повезло!
— Рон, это… именно то, что надо! — ошеломлённо воскликнула Эрмиона. — Ну разумеется! И почему я об этом не подумала?!
Гарри уставился на них.
— Феликс Фелицис? — повторил он. — Ну не знаю… Я его вроде как попридержать хотел…
— Для чего? — удивился Рон.
— Что может быть важнее этого воспоминания? — поразилась Эрмиона.
Гарри не ответил. Образ маленького золотого флакончика с некоторых пор будоражил его воображение. Смутные и неопределённые планы, в которых Джинни ссорилась с Дином, а Рон был рад видеть её с новым парнем, зрели в глубинах его сознания, проявляясь лишь в мечтах или дрёме между сном и явью…
— Гарри? Ты где витаешь? — спросила Эрмиона.
— А? Нигде, — отозвался он, приходя в себя. — Ну что… ладно. Если не получится уговорить Хорохорна днём, выпью Феликс Фелицис и попытаюсь ещё раз вечером.
— Договорились, — подхватила Эрмиона, встала и грациозно повернулась на каблуках, повторяя: — Сознание… Стремление… Сосредоточение…
— Ой, прекрати, — взмолился Рон. — Меня уже и так тошнит… быстро, спрячь меня!
— Это не Лаванда! — раздражённо сказала Эрмиона, когда во внутреннем дворе появились ещё две девушки, и Рон снова нырнул ей за спину.
— Класс! — Рон, на всякий случай проверяя, выглянул из-за плеча Эрмионы. — Что-то выглядят они не очень…
— Это сёстры Монтгомери. Конечно, они выглядят не очень — после того, что случилось с их младшим братом. Ты разве не слышал? — спросила Эрмиона.
— Честно говоря, я уже не разбираюсь, что с чьей роднёй происходит.
— На их брата напал оборотень. Говорят, мать отказалась помогать Пожирателям смерти. Мальчику было всего пять, и его не смогли спасти, умер в святом Мунго.
— Умер? — Гарри был потрясён. — Но ведь оборотни не убивают, они просто превращают человека в одного из них?
8
Здесь: злое волшебное существо (см. Дж.К. Роулинг. «Волшебные твари и где их искать», гл. «Что такое „тварь“), нечто вроде нашей Бабы-Яги. Возможно, питается маленькими детьми: „…чародейки шастали по всему залу в поисках детей, которых они могли бы сцапать“ (там же) В первой книге Гарри в „Дырявом котле“ встречает чародейку, поедавшую сырую печень.