— Только не думай, что я не знаю, зачем он тебя притащил, — резко произнёс он.
Гарри просто смотрел на Слизхорна. Водянистые глаза Хораса скользнули по его шраму, но на этот раз задержались и на лице.
— Ты очень похож на отца.
— Да, мне уже говорили об этом, — ответил Гарри.
— Кроме глаз. У тебя…
— Глаза моей мамы, я знаю, — Гарри так часто слышал эту фразу, что она уже начала его утомлять.
— Хм… Да, да. Учителю, разумеется, не положено иметь любимчиков, но она была моей любимой ученицей. Твоя мать, — добавил Слизхорн в ответ на вопросительный взгляд Гарри. — Лили Эванс. Одна из способнейших, кого довелось учить. Живая такая, знаешь ли, очаровательная девица. Я всегда говорил, что ей место в моём колледже. Она всегда отвечала — я не знал, смеяться или плакать.
— А ваш был какой колледж?
— Я был главой Слитерина, — сообщил Слизхорн. — Эй-эй, — быстро продолжил он, заметив выражение лица Гарри и наставив на него толстый палец, — не думай обо мне ничего этакого! Сам-то ты гриффиндорец, как и она, полагаю? Да, обычно в семьях так и бывает. Не всегда, впрочем. Слышал, небось, о Сириусе Блэке? Должен был — о нём последнюю пару лет все газеты писали. Умер он, где-то с месяц…
Словно невидимая рука сжалась в груди у Гарри, и не отпускает…
— Так или иначе, с твоим отцом они в школе были — не разлей водой. Так вот, все до одного Блэки училась в моём колледже, но Сириус угодил в Гриффиндор! Как досадно — он был талантливым мальчиком. Правда, его брат Регулус всё-таки попал ко мне, но лучше бы, чтоб полный набор!
Это прозвучало так, словно заядлого коллекционера обошли на аукционе. Погрузившись в воспоминания, Хорас невидяще уставился на противоположную стену, лениво поворачиваясь, чтобы обеспечить себе равномерный подогрев сзади.
— Да, твоя мать, она была из семьи магглов. Я просто диву дался, когда об этом узнал. Думал, она самая чистокровная, с такими-то способностями.
— Одна моя подруга тоже из семьи магглов, — сказал Гарри, — а она лучшая на курсе.
— Так иногда получается. Забавно правда? — спросил Слизхорн.
— Не думаю, — холодно заметил Гарри.
Слизхорн удивлённо глянул на него сверху вниз. — Только не думай, что у меня какие-то предубеждения! — воскликнул он. — Нет, нет, нет! Или я не сказал только что — изо всех учеников твоя мать была моей любимейшей? А ещё был Дирк Крессвелл — теперь он глава Отдела Связи с Гоблинами — тоже маггл по крови, и очень одарённый ученик, до сих пор снабжает меня ценной информацией обо всём, что происходит в Гринготтсе!
Самодовольно улыбнувшись, он слегка покачался на месте и указал на множество фотографий в блестящих рамках, висящих над комодом, каждая полна крохотными движущимися изображениями.
— Всё бывшие студенты, все фотографии подписаны. Вон, обрати внимание, Барнабас Кафф, редактор Ежедневного Прорицателя, всегда интересуется, как, по мне, свежие новости. И Амброзий Флюм, из «Горшочка с мёдом», каждый день рождения дарит большую коробку конфет — и всё только потому, что я смог лично представить его Цицерону Харкиссу, который дал ему его первую работу! А позади — ты увидишь, только поверни шею — это Гвеног Джонс — она самая, капитан Бесшабашных Гарпий. Людей всегда поражает, что я на короткой ноге с Гарпиями, и всегда достаю билеты, когда захочу!
Эта мысль, по-видимому, привела его в отличнейшее расположение духа.
— И все эти люди в курсе, где вас найти, чтобы послать вам подарки? — спросил Гарри, недоумевая, почему Пожиратели Смерти до сих пор не выследили Слизхорна, если его так просто находили коробки конфет, билеты на квиддитч и жаждущие его советов и мнений посетители.
Улыбка сползла с лица Слизхорна так же быстро, как ранее — кровь со стен.
— Разумеется, нет, — сказал он, глядя на Гарри сверху вниз. — Я вот уже год, как ни с кем не общаюсь.
Гарри показалось, что эти слова потрясли самого Слизхорна; какое-то мгновение он выглядел совсем растерянным. Затем он пожал плечами.
— Ну да… В такие времена предусмотрительный волшебник не высовывается. Дамблдору вольно рассуждать, однако прямо сейчас стать учителем в Хогвартсе — это ж публично признаться в преданности Ордену Феникса! Конечно, я признаю: они там все достойные, и храбрые, и всё такое, но лично я как-то не рвусь ставить жизнь на кон…
— Совсем не надо вступать в Орден, чтобы учить в Хогвартсе, — перебил его Гарри, не в силах сдержать насмешки в голосе: трудновато было сочувствовать отшельническому образу жизни Слизхорна, и вспоминать, как Сириус питался в пещере крысами. — Большинство учителей не в Ордене, и никого из них ещё не убили — не считая, конечно, Квиррела, но он сам виноват, раз работал на Волдеморта.
Гарри был абсолютно уверен, что Слизхорн из тех волшебников, что не переносят, когда Волдеморта называют по имени вслух, и не ошибся: Слизхорн вздрогнул и протестующе заохал, но Гарри не обратил на это внимания.
— Я считаю, что учителям Хогвартса безопасноснее, чем всем прочим, ведь директор школы — Дамблдор. Считают, что он единственный, кого Волдеморт боится, разве нет? — продолжал Гарри.
Несколько секунд Слизхорн смотрел в пустоту: казалось, он обдумывал слова Гарри.
— Н-да, вообще-то это правда, что Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не искал схватки с Дамблдором, — неохотно пробормотал он. — И, кто усомнится, что раз я не примкнул к Пожирателем Смерти, то Тот-Кого-Нельзя-Называть вряд ли будет считать меня своим другом… А тогда, пожалуй, мне безопаснее было бы находиться поближе к Альбусу… Я не могу притворяться, будто смерть Амелии Боунс не потрясла меня… Если уж она, со всеми её связями и под защитой Министерства…
Тут Дамблдор вернулся в комнату, и Слизхорн подпрыгнул, словно забыл, что тот в его доме.
— Ах, вот, наконец, и ты, Альбус, — произнёс он. — Долго ж тебя не было. Что-то с желудком?
— Нет, я просто читал маггловские журналы, — ответил Дамблдор. — Там такие узоры для вязания. Ладно, Гарри, мы достаточно злоупотребляли гостеприимством Хораса. Полагаю, нам пора уходить.
Гарри вскочил на ноги — ещё бы он возражал. Слизхорн, казалось, был захвачен врасплох.
— Вы уходите?
— Да, именно так. Я думаю, что могу отличить безнадёжное дело, когда сталкиваюсь с ним.
— Безнадёжное?…
Слизхорн явно волновался. Он мял свои толстые пальцы, и топтался, глядя, как Дамблдор надевает свой дорожный плащ, а Гарри застегивает молнию на куртке.
— Что ж, жаль, что ты не хочешь взяться за работу, Хорас, — произнёс Дамблдор, поднимая здоровую руку в прощальном жесте. — Хогвартс был бы рад снова тебя увидеть. Невзирая на все наши крутые меры безопасности, ты всегда будешь желанным гостем, только пожелай.
— Да… что ж… Большое спасибо… что ещё сказать…
— Тогда прощайте.
— Пока, — сказал Гарри.
Они уже выходили, когда сзади раздался вопль:
— Хорошо, хорошо, я согласен!
Дамблдор обернулся и увидел запыхавшегося Слизхорна в дверях гостиной.
— Ты вернёшься с пенсии?
— Да, да, — нетерпеливо произнёс Слизхорн. — Да, я, наверно, сошёл с ума, но да, я вернусь.
— Великолепно, — широко улыбнулся Дамблдор. — Тогда, Хорас, увидимся первого сентября.
— Да, точно, увидимся, — хрюкнул Слизхорн.
Уже на садовой дорожке до них долетел его голос: — Но, Дамблдор, я хочу, чтобы мне прибавили жалованье!
Дамблдор усмехнулся. Ворота, качнувшись, закрылись за ними, и они с Гарри отправились в обратный путь вниз по склону, сквозь темноту и клубящийся туман.
— Чистая работа, Гарри, — произнёс Дамблдор.
— Но… Я ж ничего не сделал, — удивлённо ответил Гарри.
— О, ты не прав. Ты до точки разъяснил Хорасу, сколько он выиграет, вернувшись в Хогвартс. Он тебе понравился?
— Э-э-э…
Гарри не был уверен, понравился ли ему Слизхорн. Он подумал, что тот был по-своему ничего… правда, и на пустышку похож. И как бы Слизхорн ни возражал, он всё-таки слишком удивлялся, как это из магглорождённых получаются отличные ведьмы.