Она остановилась, её грудь быстро вздымалась и опадала, щёки горели. За её спиной неподвижно сидела Нарцисса, по-прежнему пряча лицо в ладонях.
Снэйп улыбнулся:
— Прежде чем я тебе отвечу — о да, Беллатрисса, я собираюсь ответить! Можешь передать мои слова всем тем, кто шепчется за моей спиной и разносит сплетни о моей измене Тёмному Лорду! Прежде чем я тебе отвечу, позволь, я сам спрошу тебя: ты в самом деле думаешь, что Тёмный Лорд не задал мне в точности те же вопросы, каждый из них? И ты в самом деле думаешь, что если бы я не смог дать на них исчерпывающих ответов, я бы сидел здесь и разговаривал с тобой?
Она замерла в нерешительности:
— Я знаю, что он тебе верит, но…
— Думаешь, он ошибается? Или я его одурачил? Обвёл вокруг пальца Тёмного Лорда, величайшего мага, самого совершенного мастера Легилименции, какого видел мир?
Беллатрисса промолчала, но впервые, похоже, потеряла уверенность. Снэйп не стал развивать тему. Он снова взял бокал, глотнул вина и продолжил:
— Ты спрашиваешь, где я был, когда пал Тёмный Лорд? Я был там, где он приказал мне быть — в Школе волшебства и колдовства Хогвартс, потому что он хотел, чтобы я шпионил за Альбусом Дамблдором. Ты, полагаю, знаешь, что этот пост я занял по приказу Тёмного Лорда?
Она едва заметно кивнула, потом открыла было рот, но Снэйп её опередил:
— Ты спрашиваешь, почему я не предпринимал попыток найти его, когда он исчез? По той же причине, что и Эйвери, Яксли, оба Кэрроу, Бирюк, Люциус, — он слегка поклонился Нарциссе, — и многие другие не пытались его искать. Я думал, ему конец. Гордиться нечем, я был не прав, но это так… Если бы он не простил тех, кто в тот момент потерял веру, у него осталось бы очень не много последователей.
— У него была бы я! — страстно воскликнула Беллатрисса. — Я, та, что ради него провела в Азкабане многие годы!
— Да, конечно, потрясающе, — скучающим голосом сказал Снэйп. — Кто ж сомневается, в тюрьме от тебя было немного пользы, но зато какой дивный жест…
— Жест! — Беллатрисса взвизгнула; от ярости она казалась слегка помешаной. — Пока я страдала от дементоров, ты удобненько устроился в Хогвартсе, Дамблдоровой ручной зверюшкой.
— Не совсем, — спокойно возразил Снэйп. — Знаешь, он так и не дал мне должности преподавателя Защиты от Тёмных искусств. Похоже, боялся… э-э… рецидива… Что я поверну на прежний путь.
— Это была твоя жертва Тёмному Лорду — не преподавать любимый предмет? — усмехнулась Беллатрисса. — Почему ты оставался там всё это время, Снэйп? Продолжал шпионить за Дамблдором для господина, которого сам считал мертвым?
— Конечно нет, — ответил Снэйп. — Хотя Тёмный Лорд был доволен, что я не бросил свою работу: когда он вернулся, я предоставил ему информацию о Дамблдоре за шестнадцать лет — гораздо более полезный подарок к возвращению, чем бесконечные воспоминания о том, как плохо в Азкабане…
— Но ты остался…
— Да, Беллатрисса, я остался, — сказал Снэйп, впервые теряя терпение. — У меня была хорошая работа, которую я предпочел заключению в Азкабан. Знаешь, Пожирателей Смерти обложили со всех сторон. Покровительство Дамблдора уберегло меня от тюрьмы. Это был удобный случай, и я его использовал. Повторяю: Тёмный Лорд не выражал недовольства тем, что я остался, так что не понимаю, чем недовольна ты?
— Следующее, что, я полагаю, ты хочешь знать, — с нажимом продолжил он, повысив голос, поскольку Беллатрисса всем своим видом показывала желание его перебить, — почему я встал между Тёмным Лордом и Философским камнем. Ответить не трудно. Он не знал, может ли доверять мне. Как и ты, он думал, что из верного Пожирателя Смерти я превратился в марионетку Дамблдора. Он был в жалком состоянии, очень слаб, вынужден делить тело с заурядным колдуном. Он не решился открыться прежнему союзнику, боясь, что союзник выдаст его Дамблдору или Министерству. Я глубоко сожалею, что он не доверился мне. Он бы вернул силу на три года раньше. А так — я видел только жадного и недостойного Квиррелла, пытающегося украсть Камень, и, признаю, я сделал всё, чтобы помешать ему.
Беллатрисса скривила рот, будто проглотила горькую пилюлю.
— Но ты не пришёл, когда он вернулся, ты не примчался обратно к нему в тот же миг, когда почувствовал, как горит Знак Мрака…
— Верно: я вернулся на два часа позже. И вернулся по приказу Дамблдора.
— Дамблдора!.. — в её голосе опять зазвучало возмущение.
— Подумай! — сказал Снэйп, снова теряя терпение. — Подумай! Подождав два часа — всего лишь два часа — я убедился, что смогу вернуться шпионить в Хогвартс! Позволив Дамблдору считать, что возвращаюсь на сторону Тёмного Лорда лишь потому, что он мне приказал, я получил возможность с тех пор передавать информацию о Дамблдоре и Ордене Феникса! Признай, Беллатрисса, Знак Мрака становился ярче на протяжении месяцев. Я знал, что он собирается вернуться, все Пожиратели Смерти знали! У меня было достаточно времени подумать, что я буду делать, спланировать следующий шаг, сбежать как Каркаров, верно? Уверяю тебя, первое недовольство Тёмного Лорда моим опозданием полностью исчезло, когда я объяснил, что остался верен ему, в то время как Дамблдор думает, что я — его человек. Да, Тёмный Лорд думал, что я оставил его навсегда, но он ошибся.
— Да что от тебя толку? — презрительно спросила Беллатрисса. — Какую полезную информацию мы от тебя получили?
— Моя информация предназначалась непосредственно для Тёмного Лорда, — сказал Снэйп. — Если он решил не посвящать тебя…
— Он посвящает меня во всё! — вспыхнула Беллатрисса. — Он называет меня своей самой верной, самой преданной…
— Неужели? — спросил Снэйп, подпустив в голос чуть заметного недоверия. — Даже сейчас, после провала в Министерстве?
— Я не виновата! — воскликнула Беллатрисса. — Раньше Тёмный Лорд доверял мне свои самые… Если бы не Люциус…
— Не смей! Не смей винить моего мужа! — тихим зловещим голосом сказала Нарцисса, поднимая глаза на сестру.
— Теперь уже бессмысленно выяснять, кто виноват, — спокойно сказал Снэйп. — Что сделано — то сделано.
— Но не тобой! — гневно воскликнула Беллатрисса. — Нет, ты снова остался в стороне, пока все остальные рисковали, так, Снэйп?
— Мне было приказано оставаться на месте, — сказал Снэйп. — Может, ты не согласна с Тёмным Лордом? Может, ты думаешь, что Дамблдор не заметил бы, как я присоединился к Пожирателям Смерти в битве против Ордена Феникса? И, ты уж прости, о каком риске ты говоришь? Против вас было шесть подростков, так ведь?
— Как тебе прекрасно известно, очень быстро к ним присоединилась половина Ордена! — рявкнула Беллатрисса. — И, раз уж речь зашла об Ордене, ты все ещё утверждаешь, что не можешь выдать расположение их штаб-квартиры?
— Я не являюсь Хранителем тайны, я не могу назвать место. Думаю, ты понимаешь, как работают эти чары? Тёмный Лорд доволен той информацией об Ордене, которую я ему передаю. Ты могла бы догадаться, что она помогла захватить и убить Эммелин Вэнс. И несомненно эта информация помогла избавиться от Сириуса Блэка, хоть я охотно признаю за тобой славу завершающего удара.
Он с нарочитым уважением поклонился. Выражение её лица не смягчилось.
— Ты не ответил на мой последний вопрос, Снэйп! Гарри Поттер! За последние пять лет ты мог убить его в любой момент. Но ты этого не сделал. Почему?
— Ты обсуждала этот вопрос с Тёмным Лордом? — спросил Снэйп.
— В последнее время… он… Сейчас я с тобой разговариваю, Снэйп!
— Если бы я убил Гарри Поттера, Тёмный Лорд не смог бы использовать его кровь, чтобы возродиться и стать непобедимым…
— Ты утверждаешь, что предвидел, для чего потребуется мальчишка? — насмешливо спросила она.
— Нет, не утверждаю, я понятия не имел об этом плане. Я уже признал, что считал Тёмного Лорда мертвым. Просто я пытаюсь объяснить, почему Тёмный Лорд не жалеет, что Гарри Поттер дожил, по крайне мере, до прошлого года.
— Но почему ты сохранил ему жизнь?
— Ты что, не поняла меня? Только защита Дамблдора уберегла меня от Азкабана. Согласись, убийство любимого ученика изменило бы его ко мне отношение. Но было ещё кое-что. Хочу тебе напомнить, что когда Поттер впервые попал в Хогвартс, о нем всё ещё ходило множество историй и слухов, поговаривали, что он и сам — великий Тёмный маг, отчего и смог пережить атаку Тёмного Лорда. И в самом деле, многие последователи Тёмного Лорда полагали, что Поттер мог бы стать штандартом, вокруг которого мы могли бы сплотиться вновь. Признаюсь, мне стало любопытно, и я не собирался убивать его, как только он войдёт в замок.