Дамблдор, сидящий за столом, не выказал никакого удивления. Видимо, визит был заранее запланирован.
— Добрый вечер, Том, — буднично сказал Дамблдор. — Не хочешь присесть?
— Спасибо, — сказал Волдеморт и опустился на стул, на который указал директор, похоже, тот самый стул, с которого Гарри только что встал в настоящем. — Я слышал, что вы стали директором, — продолжил он, его голос звучал выше и холоднее, чем когда-то. — Достойный выбор.
— Рад, что ты одобряешь, — улыбнулся Дамблдор. — Не откажешься выпить?
— Буду только раз. Я проделал долгий путь.
Дамблдор встал и подошёл к шкафу, в котором в нынешнее время держал Думоотвод, но который тогда оказался полон бутылок. Директор взял два бокала и, наполнив их вином, один подал Волдеморту, после чего вернулся за свой стол. — Итак, Том… чем обязан?
Волдеморт потягивал вино и ответил не сразу.
— Меня больше не называют Томом; теперь я известен под именем…
— Я знаю, под каким именем ты известен, — сказал Дамблдор, приятно улыбаясь. — Но для меня, боюсь, ты всегда будешь Томом Ребусом. Это один из недостатков старых учителей. Боюсь, они всегда помнят своих учеников юными, какими те были в школе.
Он поднял свой бокал таким жестом, словно за здоровье Волдеморта, чье лицо оставалось бесстрастным. Тем не менее Гарри ощутил, как изменилась атмосфера в комнате: отказ Дамблдора использовать выбранное Волдемортом имя означал, что Дамблдор отказывает ему в праве диктовать условия встречи, и Гарри мог бы ручаться, что Волдеморт тоже это почувствовал.
— Я удивлен, что вы по-прежнему здесь, — сказал Волдеморт после короткой паузы. — Я всегда удивлялся, почему такой волшебник, как вы, никогда не хотел оставить школу.
— Ну, — ответил Дамблдор, продолжая улыбаться, — для такого волшебника, как я, нет ничего важнее, чем преподавать древние знания, оттачивать юные умы. И если я правильно помню, тебя тоже когда-то прельщала профессия учителя.
— Прельщает по-прежнему. Я просто задался вопросом, почему вы, у кого Министерство так часто спрашивает совета, и кому не менее двух — кажется — раз предлагали пост Министра…
— Трёх раз, если быть точным. Но министерская карьера никогда не привлекала меня. Как видишь, и в этом у нас с тобой что-то общее.
Волдеморт не улыбнулся; он склонил голову и сделал ещё один глоток вина. Дамблдор не нарушал повисшую тишину, а ждал, с видом доброжелательного внимания, чтобы заговорил Волдеморт.
— Я вернулся, — сказал тот после паузы, — позже, возможно, чем ожидал профессор Диппет… но я, тем не менее, вернулся, снова просить того, для чего я когда-то был, по его словам, слишком молод. Я пришел к вам просить вашего разрешения вернутся в замок, учителем. Я полагаю, вы должны знать, что с тех пор, как я отсюда ушёл, я многое видел и многого достиг. Я мог бы показать и рассказать вашим студентам такое, что они не услышат от любого другого волшебника.
Дамблдор некоторое время изучал Волдеморта поверх своего бокала, прежде чем ответить:
— Да, я, безусловно, знаю, что ты многое видел и совершил с тех пор, как покинул нас. Слухи о твоих деяниях дошли и до твоей старой школы, Том. И мне не хочется верить и половине из них.
— Величие порождает зависть, зависть рождает злобу, ложь — искры злобы. Вы должны знать это, Дамблдор, — лицо Волдеморта оставалось совершенно безразличным.
— Ты называешь это величием, то, чем ты занимался? — деликатно поинтересовался Дамблдор.
— Конечно, — ответил Волдеморт, и его глаза, казалось, блеснули красным. — Я ставил опыты; я расширил возможности магии больше, возможно, чем кто-либо до меня…
— Некоторые области магии, — спокойно поправил его Дамблдор. — Некоторые. В других ты остался… уж прости… печальнейшим образом безграмотен.
Первый раз Волдеморт улыбнулся, злой скованной улыбкой, более угрожающей, чем гневный взгляд.
— Старые доводы, — сказал он мягко. — Но ничего, что я видел в мире, не подтверждало известных ваших, Дамблдор, деклараций, что нет сильнее магии, чем любовь.
— Возможно, ты просто смотрел не в тех местах, — предположил Дамблдор.
— Ну, тогда где можно найти лучшее место для начала моих новых исследований, как ни здесь, в Хогвартсе? Вы позволите мне вернуться? Позволите мне делится знаниями с вашими учениками? Я и мои способности в вашем распоряжении. Я подчиняюсь вам.
Дамблдор поднял брови.
— А что же будет с теми, кто подчиняется тебе? Что будет с теми, кто — есть такие слухи — называют себя Пожирателями Смерти?
Гарри мог утверждать — Волдеморт не ожидал, что Дамблдор знает это имя; он снова увидел, как полыхнули красным глаза Волдеморта, и как раздулись его узкие, как щёлочки, ноздри.
— Мои друзья, — сказал он после короткой паузы, — они справятся без меня, уверен.
— Рад слышать, что ты считаешь их друзьями. Мне почему-то казалось, что они больше походят на слуг.
— Вы ошибались, — ответил Волдеморт.
— Значит, если я сегодня вечерком загляну в «Кабанью Голову», то не найду там Нотта, Розьера, Малдбера и Долохова, ожидающих твоего возвращения? Действительно, преданные друзья — проделать такой далёкий путь снежной ночью, лишь затем, чтобы пожелать тебе удачи на стезе учителя.
Не было никакого сомнения, что точное Дамблдорово знание, с кем именно он прибыл, Волдеморта совсем не обрадовало; однако, он быстро собрался.
— Как всегда в курсе всего, Дамблдор?
— Нет, я просто хорошо знаком с местным барменом, — беззаботно ответил Дамблдор. — А сейчас, Том… — он поставил свой пустой бокал, откинулся в кресле, и обычным своим жестом соединил кончики пальцев.
— А сейчас, Том, давай поговорим начистоту. Зачем ты пришел сюда, окружённый приспешниками, требовать работы, которая — мы оба знаем — тебе не нужна?
Волдеморт выглядел неприятно удивлённым.
— Работа, которая мне не нужна? Напротив, Дамблдор, я очень хочу получить её.
— Нет, ты хочешь вернуться в Хогвартс, но ты хочешь учить не больше, чем хотел, когда тебе было восемнадцать. Что тебе нужно, Том? Почему хоть раз не сказать это прямо?
Волдеморт презрительно усмехнулся.
— Если вы не хотите давать мне работу…
— Естественно, не хочу. И ни на миг не поверю, что ты ожидал от меня иного. Но ты всё же пришёл и спросил, значит, у тебя была какая-то цель.
Волдеморт встал. Сейчас, с искажённым от гнева лицом, он был уже совсем не похож на Тома Ребуса.
— Это ваше последнее слово?
— Последнее, Том, — ответил Дамблдор, тоже вставая.
— Тогда нам нечего сказать друг другу.
— Да, нечего, — сказал Дамблдор, и на его лице отразилась глубокая печаль. — Давно ушло то время, когда я мог напугать тебя горящим шкафом и принудить расплатиться за твои проступки. Жаль, что я больше этого не могу, Том… Очень жаль…
Какое- то мгновение Гарри был готов закричать, хоть его предупреждение и не имело смысла: он был уверен, что рука Волдеморта дёрнулась к карману, к палочке; но в следующую секунду Волдеморт резко повернулся, вышел из кабинета, и дверь захлопнулась.
Гарри вновь почувствовал, как его предплечье сжимает рука Дамблдора, и секунду спустя они стояли на том же самом месте, только не было снежного холмика на скосе окна, и рука Дамблдора была чёрная и омертвелая.
— Зачем? — сразу же спросил Гарри, глядя прямо в лицо Дамблдору. — Зачем он возвращался? Вы это выяснили?
— Я меня есть идеи, но не больше.
— И что же это за идеи, сэр?
— Я отвечу тебе, Гарри, когда ты добудешь воспоминание профессора Слизхорна. — сказал Дамблдор. — Когда мы получим этот последний кусочек головоломки, я надеюсь, всё станет ясно… нам обоим.
Гарри всё ещё сгорал от любопытства и не сразу двинулся с места, когда Дамблдор подошел к двери и открыл её для него.
— Он опять хотел преподавать Защиту от Тёмных Искусств, сэр? Он не сказал…
— Ну, он определённо хотел преподавать Защиту от Тёмных Искусств. Последствия нашей недолгой встречи это доказывают. Как ты знаешь, после того, как я отказал лорду Волдеморту, ни один из учителей не удержался на этой должности больше года.