Глава двадцать первая Неотворимая дверь
Всю следующую неделю Гарри ломал голову над тем, как убедить Слизхорна отдать полное воспоминание, но ничего похожего на озарение с его головой не случилось, и он вернулся к тому, чем, собственно, и занимался последнее время, когда у него не ладилось: листал и листал книгу по Зельям, в надежде очередной раз найти на полях ещё какую-нибудь полезную Принцеву инструкцию.
— Ничего ты там не найдёшь, — твёрдо сказала ему Эрмиона воскресным вечером.
— Эрмиона, не начинай, — ответил Гарри. — Это же только из-за Принца, что Рон сейчас тут сидит.
— Он бы так же сидел, если бы ты в первом классе Снэйпа слушал, — отчеканила Эрмиона.
Гарри пропустил её слова мимо ушей. Он только что нашел заклятие «Сектум-семпра!», мелко вписанное на полях чуть выше интригующих слов «для врагов», и у него руки чесались его попробовать, но перед лицом Эрмионы об этом лучше было и не думать. Вместо этого он тайком загнул уголок страницы. Они сидели перед огнём в гостиной; кроме них, не спали только такие же, как они, шестикурсники. Днём, возвращаясь с обеда, они увидели объявление, указывающее дату теста по телепортации, и до сих пор не могли успокоиться. Тем, кому к первому дню испытаний (или даже в этот самый день) — двадцать первого апреля — исполнялось семнадцать, предлагалось записаться на дополнительные практические занятия, которые предполагалось проводить (вы только подумайте!) в Хогсмиде.
Рон по прочтении запаниковал; он до сих пор не умел телепортировать и боялся, что провалит тест. Эрмиона, у которой уже целых два раза получилось, была немного увереннее; Гарри, которому в ближайшие четыре месяца семнадцать не исполнялось, тестирование не светило, неважно, готов он или не готов.
— В конце концов, телепортировать-то ты умеешь! — убеждал его Рон. — И у тебя не будет проблем аж до июля!
— У меня получилось всего раз, — напомнил ему Гарри; да, он на последнем занятии смог-таки исчезнуть, и появиться внутри обруча.
Угробив прорву времени на переживания по поводу телепортации, Рон сейчас изо всех сил доделывал ужасно трудное сочинение для Снэйпа, тогда как Гарри и Эрмиона свои уже закончили. Гарри не сомневался, что хорошей оценки не получит — от написал своё, отличное от Снэйпового, мнение, как лучше справляться с дементорами; впрочем, его это не заботило — Слизхорнова память была сейчас для него важнее.
— Говорю тебе, Гарри, этот дурацкий принц тебе в этом не поможет, — сказала ему Эрмиона, повысив голос. — Есть только один способ заставит кого-то сделать, что ты хочешь, и это заклятие Подвластия, запрещённое законом…
— Да знаю я, спасибо, — ответил Гарри, не отрываясь от книги. — Потому и ищу что-нибудь другое. Дамблдор говорит, что Веритасерум не сработает, но, может, ещё что найдётся, зелье там или заклинание…
— Ты идёшь неверным путем. Дамблдор ведь говорит, что только ты можешь достать воспоминание. Это может означать, что только у тебя — ни у кого другого — получиться убедить Слизхорна, а зелье подлить или заклясть, это же любой может.
— Слушай, как пишется беллигерент? — спросил Рон; он уставился на свой пергамент, одновременно сильно встряхивая перо. — Ведь не Б-Е-Л-И-Б-Е…
— Нет, конечно, — сказала Эрмиона, забирая у него свиток с сочинением. — И «авгур» не начинается с «ой». Что у тебя за перо?
— От Фреда и Джорджа, которое само ошибки исправляет; боюсь, на нём чары сработались.
— Да уж, наверное, — сказала Эрмиона, указывая на заголовок сочинения, — потому что нас просили написать о том, как бороться с дементорами, а не с дуботрясами, и я не помню, чтобы ты сменил своё имя на Рунила Вазлиба.
— О, нет! — сказал Рон, в ужасе уставившись на пергамент. — Только не говори, что я должен переписывать всё это снова!
— Не бойся, сейчас поправим, — Эрмиона подтянула поближе сочинение и вытащила палочку.
— Эрмиона, я тебя люблю, — сказал Рон, откидываясь в кресле и устало протирая глаза. Эрмиона слегка покраснела, но только сказала:
— Смотри, чтобы Лаванда не услышала.
— Я при ней не скажу, — ответил Рон из-под рук. — А может, скажу, тогда она меня бросит.
— Почему ты её сам не бросишь, если хочешь всё это завязать? — спросил Гарри
— А ты никогда ни с кем не рвал, что ли? — сказал Рон. — Ты с Чоу…
— Вроде как просто разошлись, — ответил Гарри
— Вот бы у меня с Лавандой так получилось, — сказал Рон хмуро, наблюдая, как Эрмиона молча тыкает концом своей палочки в его ошибки, чтобы они сами исправлялись. — Но чем больше я намекаю, что хочу закончить всё это, тем крепче она вцепляется. Прямо как с кальмаром бороться, гигантским.
— Вот, — сказала Эрмиона двадцатью минутами позже, возвращая Рону сочинение.
— Миллион благодарностей, — сказал Рон, — Могу я одолжить твоё перо, дописать заключение? — Гарри, который не нашел ничего полезного в заметках Принца-полукровки, посмотрел вокруг: кроме их троих, в гостиной уже никого не осталось, Шеймус только что отправился спать, проклиная по пути Снэйпа и сочинение. Единственными звуками в гостиной были только потрескивание огня в камине и скрип Эрмионина пера, которым Рон доцарапывал последний параграф про дементоров. Гарри закрыл книгу Принца-полукровки, зевнул, когда…
Крак!
Эрмиона тихонько взвизгнула, Рон залил чернилами своё только законченное сочинение, а Гарри сказал:
— Кричер!
Домашний эльф низко поклонился и сказал, обращаясь к кривым пальцам на своих ногах:
— Хозяин сказал, что хочет регулярных отчетов о том, чем занимается юный Малфой, поэтому Кричер пришел доложить…
Крак!
Рядом с Кричером появился Добби, в своей то ли шапке, то ли чехле для чайника, набекрень.
— Добби тоже помогает Гарри Поттеру! — пропищал он, метнув в Кричера обиженный взгляд. — Кричер должен был сказать Добби, когда он пойдёт к Гарри Поттеру, чтобы мы доложили вместе!
— Что это? — спросила Эрмиона, всё ещё не пришедшая в себя от такого внезапного явления. — Гарри, что происходит?
Гарри запнулся и ответил не сразу; он не рассказывал Эрмионе, что велел Кричеру и Добби следить за Малфоем — домашние эльфы были для неё всегда щекотливой темой.
— Ну… они следят за Малфоем для меня.
— День и ночь, — прохрипел Кричер
— Добби не спал целую неделю, Гарри Поттер! — сказал Добби пошатываясь, но гордо. Эрмиона была возмущена.
— Добби, ты не спал? Но конечно, Гарри, ты же не велел им не…
— Конечно нет, — быстро ответил Гарри. — Добби, ты можешь спать, хорошо? Но кто-нибудь из вас что-нибудь выяснил? — Он поспешил задать вопрос, прежде чем Эрмиона вмешается снова.
— Хозяин Малфой ступает благородно, как подобает особе чистой крови, — немедленно прокаркал Кричер, — Его черты напоминают дивный облик моей хозяйки, а его манеры — манеры…
— Драко Малфой плохой мальчик! — пропищал Добби гневно. — Плохой мальчик, который… который… — Он задрожал от кисточки своей шапки-чехла до кончиков носков, и вдруг побежал к камину, словно собираясь нырнуть в огонь. Гарри, который чего-то похожего ожидал, поймал его поперёк живота и крепко схватил. Несколько секунд Добби сопротивлялся, затем успокоился.
— Спасибо тебе, Гарри Поттер! — сказал он, задыхаясь. — Добби до сих пор трудно говорить плохое о его бывшем хозяине. — Гарри отпустил его, Добби поправил свою шапочку и вызывающе сказал Кричеру: — Но Кричер должен знать, что Драко Малфой плохой хозяин для домового эльфа.
— Слушай, мы и так знаем, как ты влюблён в Малфоя, — Гарри сказал Кричеру. — Давай начинай о том, где он бывал.
Кричер снова поклонился, яростно посмотрел и сказал:
— Хозяин Малфой ест в Общем Зале, спит в спальне, в башне, ходит на занятия в различ…
— Добби, скажи мне, — перебил Гарри Кричера, — бывал ли Малфой там, где ему не полагалось быть?
— Гарри Поттер, сэр, — запищал Добби, его большие, как теннисные мячики, глаза сияли в свете огня, — Добби обнаружил, что Малфой не нарушает никаких правил, но что он по-прежнему хочет, чтобы не знали, где он. Он регулярно ходит на седьмой этаж, с ним разные ученики, которые караулят, пока он находиться…