— Тем не менее, — сказала Эрмиона, прервав свои размышления, — я сомневаюсь, что ты найдёшь женщину, которая дулась бы целых полчаса от того, что мадам Розмерта не рассмеялась над её анекдотом о ведьме, враче и Мимбулус Мимблетония.
Рон скривил физиономию.
Глава двадцать вторая Поминки
Лоскуты яркого голубого неба начали появляться над башнями замка, но это знаки приближения лета не поднимали Гарри настроение. Ничего у него не выходило — ни попытки выяснить, чем занимается Малфой, ни усилия завязать со Слизхорном разговор, который — может быть — побудил бы Слизхорна поделиться воспоминанием, которое он старался забыть уже не один десяток лет.
— В последний раз тебе говорю, забудь Малфоя, — жёстко сказала Эрмиона.
После обеда они с Роном устроились в солнечном уголке во дворе замка. Эрмиона и Рон вцепились в буклет Министерства магии «Самые распространённые ошибки в Телепортации — как их избежать»; сегодня во второй половине дня им предстояло проходит тест, но пока не было заметно, чтобы буклеты привели в порядок их нервы. Рон внезапно сорвался с места и спрятался за Эрмионой, когда из-за угла показалась какая-то девица.
— Это не Лаванда, — устало заметила Эрмиона
— Ох, хорошо, — облегчённо вздохнул Рон.
— Гарри Поттер? — спросила девочка. — Меня попросили тебе передать.
— Спасибо…
У Гарри сердце упало, когда он взял маленький свиток пергамента. Как только девочка отошла достаточно далеко, он сказал: — Но Дамблдор же говорил, что у нас не будет никаких занятий, пока я не достану память!
— Может он хочет узнать, как у тебя дела? — предположила Эрмиона, пока Гарри развертывал свиток. Но вместо тонкого, узкого, с росчерками, почерка Дамблдора он увидел неумелые каракули, которые было трудно разобрать ещё и из-за больших пятен на пергаменте, где чернила расплылись:
Дорогие Гарри, Рон и Эрмиона!
Арагог умер этой ночью. Гарри и Рон, вы с ним встречались и знаете, какой необыкновенный он был.
Эрмиона, я знаю, он бы тебе тоже понравился.
Я бы очень хотел, чтобы вы заглянули сегодня вечером на поминки.
Я хочу устроить их в сумерки, это было его любимое время.
Знаю, вам не полагается выходить так поздно, но у вас есть плащ.
Я бы не просил, но одному не вынести.
Хагрид
— Вот, посмотрите, — Гарри передал записку Эрмионе.
— О Боже, — она пробежала её глазами и передала записку Рону, который перечитал её с растущим недоверием. — У него не всё дома! — взорвался он. — Эта тварь посоветовала своей родне сожрать нас с Гарри! Предложила им угощаться! И сейчас Хагрид ждёт, что мы придем к нему порыдать над этой жуткой волосатой тушей!
— И дело не только в этом, — сказала Эрмиона. — Он просит нас выйти из замка ночью, а он же знает, что охрана сейчас в миллион раз жёстче, и в какой мы будем беде, если нас поймают.
— Мы же как-то были у него ночью, — сказал Гарри.
— Да, но ради такого? — сказала Эрмиона. — Мы и так кучу раз рисковали, помогая Хагриду, но Арагог-то уже умер. Если бы надо было его спасти…
— …я бы ещё меньше хотел пойти, — твердо сказал Рон. — Эрмиона, ты с ним не встречалась. Поверь мне, мёртвый он много лучше.
Гарри взял назад записку и начал рассматривать усеивающие её пятна. Тут и гадать не надо — на пергамент падали частые крупные слёзы.
— Гарри, ты же не собираешься туда пойти, — сказала Эрмиона. — Ради этого не стоит рисковать получить взыскание.
Гарри вздохнул: — Да, понимаю. Похоже, Хагриду придётся хоронить Арагога без нас.
— Пожалуй, — с облегчением произнесла Эрмиона. — Смотри, на Зельях сегодня почти никого не будет, все же пойдут на тест… Попробуй немного смягчить Слизхорна.
— Пятьдесят седьмой раз счастливый, полагаешь? — невесело спросил Гарри.
— Счастливый, — внезапно воскликнул Рон. — Гарри, это то, что надо — стань счастливым!
— Что ты имеешь в виду?
— Используй свое счастливое зелье!
— Рон, это — это оно самое! — ошеломлённо произнесла Эрмиона. — Конечно! Как я об этом не подумала?
Гарри уставился на них обоих: — Феликс Фелицис? Я не знаю… Я его, вроде, берёг…
— Для чего? — недоверчиво потребовал ответа Рон.
— Что вообще может быть важнее этой памяти, Гарри? — спросила Эрмиона
Гарри не ответил. Мысли о маленькой золотистой бутылочке нет-нет да появлялись в дальних уголках его воображения: смутные и нечёткие планы, где Джинни расставалась с Дином, Рон радовался, увидев её с новым парнем — эти планы бродили где-то на задворках его мозга, появляясь только в неясное время между сном и пробуждением…
— Гарри? Ты где витаешь? — спросила Эрмиона
— Что?… Ну да, именно так, — сказал Гарри, собравшись. — Да… хорошо, если я не смогу поговорить со Слизхорном сегодня днём, я выпью немного Феликса и повторю попытку вечерком.
— Тогда всё решено, — живо произнесла Эрмиона, встала и сделала грациозный пируэт. — Цель… Решимость… Собранность… — бормотала она.
— Ой, прекрати — взмолился Рон. — Меня и так уже тошнит от всего этого… Ой, быстро, спрячьте меня!
— Это не Лаванда! — раздраженно сказала Эрмиона, когда ешё какие-то девочки появились во дворике, и Рон нырнул за её спину.
— Славно, — Рон выглянул из-за плеча Эрмионы, чтобы проверить. — Ого, а они не очень счастливо выглядят, не так ли?
— Это сёстры Монтгомери, и конечно им не с чего радоваться, разве ты не слышал, что случилось с их младшим братом? — сказала Эрмиона.
— Если честно, я уже теряюсь в том, что происходит со всякими родственниками, — сказал Рон.
— Ну, на их братишку напал оборотень. Ходят слухи, что их мама отказалась помочь Пожирателям Смерти. Так или иначе, мальчику было всего пять лет, и он умер в больнице Святого Мунго, его не смогли спасти.
— Умер? — Гарри был в шоке. — Но оборотни же не убивают, они просто превращают тебя в одного из них, разве не так?
— Иногда убивают, — непривычно серьёзно сказал Рон. — Я слышал, такое случается, когда оборотень слишком увлёкся.
— А как звали того оборотня? — быстро спросил Гарри.
— Ну, по слухам это был Фенрир Бирюк, — ответила Эрмиона.
— Я знаю — это маньяк, который любит нападать на детей, про него мне как раз Люпин рассказывал, — сказал Гарри со злобой.
Эрмиона посмотрела на него.
— Гарри, ты должен достать эту память, — сказала она тусклым, без выражения, голосом. — Это же всё к тому, чтобы остановить Волдеморта, так ведь? Все эти ужасы, которые происходят, это всё из-за него…
Наверху, в замке, прозвенел звонок, и Эрмиона с Роном испуганно вскочили на ноги.
— У вас всё получится, — сказал Гарри им обоим, когда они направились в вестибюль, где уже собрались все остальные, сдающие Телепортационный Тест. — Удачи!
— И тебе тоже! — Эрмиона многозначительно сказала Гарри, направившемуся в подвальный класс.
В этот день на Зельях их было только трое: Гарри, Эрни и Драко Малфой.
— Слишком молоды, чтобы телепортировать? — дружелюбно спросил Слизхорн. — Ещё семнадцать не стукнуло?
Они покачали головами
— Ну хорошо, — улыбнулся Слизхорн, — раз нас сегодня так мало, мы немножко поразвлекаемся. Я хочу, чтобы вы мне намешали что-нибудь диковинное!
— Славно сказано, сэр, — с подчёркнутой радостью потёр руки Эрни. Малфой, напротив, даже не улыбнулся. — Что вы умеете в виду под «диковинным»? — раздражённо спросил он.
— Ну, удивите меня, — Слизхорн явно не хотел быть серьёзным.
Малфой хмурился, открывая свой учебник по зельям. Было яснее ясного, что для него этот урок — просто потеря времени. Гарри, глядя на него из-за своей книги, подумал, что Малфой, без сомнения, предпочёл бы провести его в Выручай-комнате.
Было ли это его воображением, или Малфой, как и Тонкс, выглядел похудевшим? Он точно стал бледнее, его кожа как-то посерела, но это, может быть, потому, что он сейчас редко выходил на солнце. Но что точно пропало — так это прежний дух самодовольства, радостного возбуждения и превосходства; пропала та важность, с которой Драко в Хогвартском экспрессе открыто хвастался миссией, порученной ему Волдемортом… По мнению Гарри, тут мог быть только один вывод: какой бы эта миссия ни была, шла она плохо.