— Значит, — сказал Гарри, — дневник ушёл, и кольцо ушло. Чаша, медальон и змея всё ещё невредимы, и вы думаете, что может быть ещё одна Суть в чём-то, когда-то принадлежавшим Гриффиндору или Рэйвенкло?
— Замечательно краткий и точный вывод, — сказал Дамблдор, наклонив голову.
— Так… вы их всё ещё ищете, сэр? Вы за этим уходите из школы?
— Верно, — ответил Дамблдор. — Я их очень долго ищу. Мне кажется… возможно… я близок к нахождению ещё одного. Есть обнадеживающие знаки.
— А если вы найдёте, — быстро сказал Гарри, — могу я пойти с вами и помочь с ним разделаться?
Дамблдор некоторое время внимательно смотрел на Гарри, и сказал:
— Да, я думаю, можешь.
— Правда? — воскликнул Гарри, ошеломлённый (если честно).
— О да, — сказал Дамблдор, слегка улыбнувшись. — Думаю, ты это право заработал.
Сердце Гарри подпрыгнуло. Было очень приятно, что ему не стали опять говорить про осторожность и защиту. На директоров и директрис по стенам решение Дамблдора произвело, похоже, другое впечатление: Гарри видел, как некоторые осуждающе качали головами, а Финеас Нигеллус — тот просто фыркнул.
— А Волдеморт знает, когда уничтожается Разделённая Суть, сэр? Он может это почувствовать? — спросил Гарри, игнорируя портреты.
— Очень интересный вопрос, Гарри. Надеюсь, что нет. Надеюсь, что Волдеморт сейчас настолько упился злом, а эти важные части его души так долго были от него отделены, что он не чувствует так, как мы. Возможно, на пороге смерти он мог бы ощутить их потерю… но он не ощутил, к примеру, что уничтожен дневник, пока не выпытал правду из Люциуса Малфоя. Мне сообщили, что когда Волдеморт узнал, что дневник продырявили и забрали всю его силу, гнев его был ужасен.
— Но я думал, он как раз имел в виду, чтобы Люциус Малфой подбросил его в Хогвартс.
— Да, он так и намеревался, много лет назад, когда был уверен, что сможет создать ещё Разделённые Сути, однако он предполагал, что Люциус Малфой будет ждать его приказа; но приказ не был отдан, так как Волдеморт исчез вскоре после того, как передал Малфою дневник. Несомненно, Волдеморт полагал, что Люциус не осмелится делать с Разделённой Сутью что-то иное, кроме как бережно её охранять, но он переоценил страх Люциуса перед господином, который исчез много лет назад и который, как думал Люциус, умер. Конечно, Люциус не знал, чем на самом деле был дневник. Думаю, Волдеморт сказал ему, что дневник поможет снова открыть Потаённую Комнату, что он специально для этого заклят. Знай Люциус, что держит в руках часть души своего господина, он, без сомнения, обошёлся бы с ней с большим уважением — но вместо этого он решил осуществить старый план уже в собственных интересах. Подкинув дневник дочери Артура Висли, он одним ударом хотел дискредитировать Артура и избавиться от крайне противозаконного магического предмета. Ах, бедный Люциус… разъярить Волдеморта, погубив ради своей корысти Разделённую Суть, и, в прошлом году, провалиться в Министерстве… я не удивлюсь, если он втайне радуется тому, что сейчас его в Азкабане надёжно охраняют.
Гарри ненадолго задумался, а потом спросил:
— Так если уничтожить все Разделённые Сути, Волдеморта можно будет убить?
— Да, я так думаю, — сказал Дамблдор. — Без своих Разделённых Сутей Волдеморт станет смертным человеком с ослабленной и уменьшенной душой. Но не забывай, что пусть его душа и неисцелимо искалечена, его разум и магические силы остаются невредимыми. Даже без Разделённых Сутей убийство волшебника, подобного Волдеморту, потребует не рядовых сил и умений.
— Но у меня нет каких-то особенных умений или сил, — сказал Гарри, прежде чем успел себя остановить.
— Нет, есть, — твёрдо сказал Дамблдор. — У тебя есть сила, которой никогда не было у Волдеморта. Ты можешь…
— Я знаю! — нетерпеливо сказал Гарри. — Я могу любить! — лишь с большим усилием он не добавил «типа это так важно»!
— Да Гарри, ты можешь любить, — Дамблдор словно знал, чего только что не сказал Гарри. — Это великое и чудесное свойство, если посмотреть на всё, что с тобой случилось. Ты всё ещё слишком юн, Гарри, чтобы понять, насколько ты особенный.
— Так, значит, когда пророчество говорит, что у меня будет сила, про которую не знает Тёмный Лорд, это оно про любовь? — спросил Гарри, чувствуя себя слегка разочарованным.
— Именно, только любовь, — сказал Дамблдор. — Но, Гарри, никогда не забывай, сказанное в пророчество важно лишь потому, что важным его сделал Волдеморт. Я тебе уже говорил это в том году. Волдеморт избрал тебя, как самого опасного для него человека — и тем самым и сделал тебя таким человеком!
— Но это всё равно сводится к тому…
— Нет! — сказал Дамблдор, сейчас уже нетерпеливо. Ткнув в Гарри своей чёрной, ссохшейся рукой, он сказал. — Это ты придаешь слишком большое значение пророчеству!
— Но, — пробормотал Гарри, — но вы сказали, что пророчество означает…
— А исполнилось бы оно когда-нибудь, не услышь о нём Волдеморт? Значило бы оно хоть что-то? Конечно нет! Ты думаешь, что все предсказания в Зале Пророчеств осуществились?
— Но, — сказал Гарри, уже ничего не соображая, — но в том году вы сами сказали, что одному из нас придётся убить другого…
— Гарри, Гарри, это только потому, что Волдеморт совершил ужасную ошибку, и действовал, опираясь на слова профессора Трелони! Если б Волдеморт никогда не убивал твоего отца, вложил бы он в тебя яростное желание отомстить? Конечно, нет! Не заставь он твою мать умереть за тебя, дал бы он тебе магическую защиту, которую сам бы не смог пробить? Конечно, нет, Гарри! Разве ты не понимаешь? Волдеморт сам создал себе своего злейшего врага, как всегда и везде создают их тираны! Ты хоть раз подумал, как боятся тираны людей, над которыми властвуют? Каждый из них понимает, что однажды среди всех его жертв обязательно найдётся тот, кто восстанет и ответит ударом на удар! Волдеморт ничем от них не отличается! Он никогда не переставал высматривать того, кто бросит ему вызов. Он услышал о пророчестве и ринулся действовать, но в результате не только сам выбрал человека, которому скорее всего суждено его прикончить, но и дал ему самое смертельное оружие!
— Но…
— Очень важно, чтобы ты это понял! — Дамблдор встал с кресла и начал ходить по комнате; полы блестящей мантии разлетались от его шагов; Гарри никогда не видел его таким взволнованным. — Попытавшись убить тебя, Волдеморт собственной рукой отметил замечательного человека, того, что сидит сейчас передо мной, и дал ему все средства, чтоб себя прикончить! Волдеморт сам научил тебя и читать его мысли, и чувствовать его чувства, и даже понимать язык змей, на котором он раздает указания; но, Гарри, несмотря на твой дар заглядывать во внутренний мир Волдеморта (дар, ценнее которого не нашёл бы ни один Пожиратель Смерти), тебя никогда не соблазняли Тёмные Искусства, никогда, ни на секунду, тебе не хотелось стать одним из соратников Волдеморта!
— Ещё бы я захотел! — сказал Гарри со злостью. — Если он убил моих папу с мамой!
— Короче говоря, тебя защищает твоя способность любить! — громко подытожил Дамблдор. — Единственная защита, которая может сработать против соблазна Волдемортовой властью! Несмотря на все искушения, которые сваливались на тебя, несмотря на все страдания, ты остаёшься чист сердцем, такой же, каким был в одиннадцать, когда смотрел в зеркало, отражавшее твои заветные желания, и оно показывало тебе не бессмертие или богатство, но лишь путь к ущербу для Волдеморта. Гарри, ты представляешь себе, как мало магов смогли бы увидеть в том зеркале то, что увидел ты? Волдеморту следовало ещё тогда понять, с кем он имеет дело, да он не понял!