Гарри, Рон, Эрмиона и Джинни держались вместе. Прекрасная погода словно дразнила их, и Гарри легко было представить, как бы всё было, если б Дамблдор не умер, как бы они вместе провожали учебный год: у Джинни экзамены позади, груз домашних заданий спал… и час за часом он откладывал, не решался сказать то, что — он знал — должен был сказать, сделать то, что — он знал — нужно было сделать, потому что слишком тяжело отказываться от того, что составляет радость жизни.
Они посещали больничное крыло дважды в день; Невилла уже выписали, но Билл всё ещё оставался под опёкой мадам Помфрей. Его шрамы были всё так же ужасны; по правде говоря, внешне он стал вылитый Хмури — Дикий глаз, только вот глаза и ноги на месте. Но в душе он остался таким, как и прежде. Всё, что в нём изменилось, это что он необыкновенно полюбил бифштексы с кровью.
— Тебе о-очень повезло, что ты женишься на мне, — радостно объявила Флёр, взбивая его подушки. — Потому что бр-ританцы всегда пер-режар-ривают мясо, я все-егда это говорила.
— Я думаю, мне придётся смириться с тем, что он в самом деле на ней женится, — вздохнула Джинни тем же вечером. Она, Гарри, Рон и Эрмиона сидели перед открытым окном в общей комнате Гриффиндора, и глядели в сумерки.
— Она не так уж плоха, — сказал Гарри. — Уродина, правда, — поспешно добавил он, когда Джинни слегка подняла брови. Джинни тут же облегчённо хихикнула.
— Ну, я думаю, если мама её вытерпит, то и я смогу.
— Что, ещё кто-то умер, из тех, кого мы знаем? — спросил Рон у Эрмионы, просматривавшей Вечерний Пророк.
Эрмиона вздрогнула от деланной жёсткости в его голосе.
— Нет, — сказала она с упрёком, складывая газету. — Всё ещё ищут Снэйпа, безрезультатно…
— Чего от них ждать, — Гарри злился всякий раз, когда они затрагивали эту тему. — Они не найдут Снэйпа, пока не найдут Волдеморта, а раз этого они, за столько-то времени, так и не сподобились…
— Пошла-ка я спать, — зевнула Джинни. — Я не спала уже с… ну… В общем, поспать бы надо.
Она поцеловала Гарри (Рон демонстративно отвернулся), помахала рукой остальным и пошла в спальню для девочек. Лишь только дверь за ней закрылась, Эрмиона наклонилась к Гарри с самым что ни есть Эрмионским выражением на лице.
— Гарри, я узнала этим утром, в библиотеке…
— Р.А.Б? — встрепенулся Гарри.
Он не чувствовал себя таким, каким не раз бывал прежде — взволнованным, любопытным, горящим стремлением докопаться до самых глубин тайны. Он просто знал, что загадка настоящей Разделённой Сути должна быть разрешена — перед тем, как он сможет сделать ещё хоть шаг по тёмной и извилистой тропе, той тропе, на которую они с Дамблдором ступили вместе, но по которой он должен был теперь идти один. Где-то ещё должны были быть Разделённые Сути, может быть — целых четыре, и каждую нужно найти и уничтожить, и тогда, может быть, станет возможным убить Волдеморта. Он всё время повторял их названия про себя, словно само это перечисление могло принести их к нему: — Медальон… чаша… змея… что-то от Гриффиндора или Рэйвенкло… медальон… чаша… змея… что-то от Гриффиндора или Рэйвенкло…
Этот перечень, словно молитва, пульсировал в голове Гарри, когда он ложился спать, и его сны были полны чаш, медальонов, загадочных предметов, до которых он не мог дотянуться; хотя Дамблдор и предлагал Гарри верёвочную лестницу, но та превращалась в змей, как только он начинал по ней взбираться…
Он показал Эрмионе записку из медальона на следующее же утро после смерти Дамблдора, и хотя она не признала немедленно в подписи инициалы какого-нибудь знаменитого мага, про которого ей доводилось читать, но стала бегать в библиотеку намного чаще, чем полагалось бы тому, у кого совсем нет домашних заданий.
— Нет, — грустно сказала она. — Я пыталась, Гарри, но я ничего не нашла… есть, конечно, пара известных волшебников с такими инициалами… Розалинда Антигона Бангс… Руперт «Алебардщик» Брукстантон… но они совсем-совсем не подходят. Судя по записке, человек, который украл Суть, знал Волдеморта, а я не могу найти ни ниточки, чтобы связывала с ним Бангс или «Алебардщика"… но это не про то…это про Снэйпа…
Она занервничала, ещё раз произнеся это имя.
— Ну и что с ним? — устало спросил Гарри, откидываясь на спинку кресла.
— Ну, просто, что я была в общем права — с этим Принцем-полукровкой, — неуверенно сказала Эрмиона.
— Эрмиона, тебе обязательно нужно это трепать? Как ты думаешь, мне не тошно?
— Нет, нет, Гарри, я совсем не это имела в виду! — торопливо сказала Эрмиона и обернулась, чтоб удостовериться, что их никто не может подслушать. — Просто, что я была права, что эта книга когда-то принадлежала Эйлин Принс. Ты понимаешь… она была мамой Снэйпа!