Атмосфера сразу изменилась. Все напряжённо смотрели на Люпина, с одной стороны, желая, чтобы он продолжал, а, с другой, боясь того, что они могли услышать.
— Я знаю, о чём вы думаете, — вымолвил Билл, — и я задавался тем же вопросом на пути сюда, потому что они, казалось, ожидали нас, не так ли? Но Мундунгус не мог предать нас. Они не знали, что будет семь Гарри, они не знали, что делать в тот момент, когда мы появились, и, если вы забыли, именно Мундунгус предложил это маленькое надувательство. Почему бы ему ни открыть и этот важный факт? Я думаю, что Дунг просто-напросто запаниковал… Он не хотел лететь первым, но Шизоглаз заставил его, и когда Вы-Знаете-Кто полетел прямо на них, этого было достаточно, чтобы заставить растеряться любого.
— Вы-Знаете-Кто действовал точно так, как и ожидал Шизоглаз, — фыркнула Тонкс. — Хмури сказал, что он подумает, что настоящий Гарри полетит с самыми сильными, самыми квалифицированными аврорами. Сначала он преследовал Шизоглаза, а когда Мундунгус слинял, он переключился на Кингсли….
— Да, и это всё очень хо’ошо, — вставила Флёр, — но это всё ещё не объясняет, откуда они знают, что мы пе’емещали 'Арри сегодня вече’ом, не так ли? Кто-то, должно быть, был неб’ежен. Кто-то п’оболтался о дате посто’оннему. Это единственное объяснение, откуда они знают дату, но не знают весь план.
Она огляделась вокруг, всё ещё со следами слёз на прекрасном лице, безмолвно вызывая любого из них возразить ей. Никто не стал. Единственным звуком, нарушающим тишину, было икание Хагрида из-под носового платка. Гарри глядел на Хагрида, который только что рисковал собственной жизнью, чтобы спасти жизнь ему, Хагрида, которого он любил, которому он доверял, у которого однажды обманным путём Волдеморт выведал жизненно важную информацию в обмен на яйцо дракона…
— Нет, — сказал Гарри громко, и все посмотрели на него удивлённо; огневиски придало силы его голосу. — Я имею в виду… если кто-то допустил ошибку, — продолжал Гарри, — и позволил какой-то информации ускользнуть, то я знаю, что они неспециально. Это не их вина, — повторил он, и голос его звучал чуть громче, чем обычно. — Мы должны доверять друг другу. Я верю всем вам, я не думаю, что кто-либо из сидящих в этой комнате продал бы меня Волдеморту.
Долгая тишина наступила после этих слов. Они все смотрели на него. Гарри снова обдало жаром, и он выпил ещё немного огневиски, чтобы хоть как-то занять себя. Пока он пил, то вспоминал Шизоглаза. Тот всегда был невысокого мнения о готовности Дамблдора доверять людям.
— Хорошо сказано, Гарри, — нарушил тишину Фред.
— Лихо…охо… ухо… — добавил Джордж, поглядывая на Фреда, уголок рта которого начал дёргаться.
У Люпина на лице, когда он посмотрел на Гарри, появилось странное выражение — нечто, близкое к жалости.
— Ты думаешь, что я дурак? — потребовал ответа Гарри.
— Нет, я думаю, что ты похож на Джеймса, — сказал Люпин. — Он посчитал бы недоверие друзьям высшей степенью бесчестия.
Гарри знал, о чём говорил Люпин: Джеймс был предан собственным другом — Питером Петтигрю. Он почувствовал себя беспричинно сердитым, хотел возразить, но Люпин повернулся в сторону, поставил свой стакан на край стола и обратился к Биллу:
— У нас есть ещё одно дело. Я мог бы попросить Кингсли…
— Нет, — сказал Билл сразу. — Это сделаю я. Я иду.
— Куда вы идёте? — встрепенулись Тонкс и Флёр одновременно.
— Тело Шизоглаза, — обронил Люпин. — Мы должны вернуть его.
— Но может это…? — начала миссис Уизли, переводя умоляющий взгляд на Билла.
— Подождать? — продолжил за неё Билл. — Пока его не найдут пожиратели смерти?
Никто не сказал ни слова. Люпин и Билл, попрощавшись, вышли.
Оставшиеся расселись по своим местам, лишь Гарри остался стоять. Внезапность и бесповоротность смерти ощущалась совсем близко.
— Мне тоже нужно уйти, — проговорил Гарри.
Десять пар глаз поражённо уставились на него.
— Не глупи, Гарри, — сказала миссис Уизли. — О чём ты говоришь?
— Я не могу оставаться здесь.
Он потёр лоб, который снова покалывало, причём так сильно не болело уже больше года.
— Вы все в опасности, пока я здесь. Я не хочу…
— Ну-ка хватит нести чушь! — прикрикнула миссис Уизли. — Весь смысл сделанного сегодняшним вечером был в том, чтобы доставить тебя сюда, в безопасное место, и, слава Богу, всё прошло удачно. Семья Флёр согласилась провести свадьбу здесь, а не во Франции, и мы устроили всё так, чтобы всем можно было собраться в одном месте и заботиться о тебе…
Она не понимала, что заставляет его чувствовать себя хуже, а не лучше.
— Если Волдеморт узнает, что я здесь…
— Но откуда он это узнает? — парировала миссис Уизли.
— Есть дюжина мест, где ты мог бы сейчас быть, Гарри, — сказал мистер Уизли. — У него нет способа узнать, в каком из убежищ ты сейчас находишься.
— Я волнуюсь не за себя! — возразил Гарри.
— Мы знаем это, — ответил мистер Уизли спокойно, — но если ты уйдёшь, это сделает все наши сегодняшние старания абсолютно бесполезными.
— Ты никуда не пойдёшь, — прорычал Хагрид. — Гарри, да что такое? После всего, через что мы прошли, чтобы ты оказался здесь?
— Да, как насчёт моего истекающего кровью уха? Это было зря? — возмутился Джордж, поднимаясь на подушках.
— Я знаю это…
— Шизоглаз не хотел бы…
— Я ЗНАЮ! — прокричал Гарри.
Он чувствовал, что на него давят, его шантажируют: неужели они думают, он не знает, что они сделали для него, неужели они не понимают, что именно по этой причине ему надо уйти, пока им не пришлось ещё больше страдать по его вине? Повисла долгая и неуютная пауза, во время которой его шрам продолжал дёргать и пульсировать болью и которую нарушила, наконец, миссис Уизли.
— Где Хедвига, Гарри? — спросила она умоляющим тоном. — Мы можем поселить её со Свинристелем, дать ей что-нибудь поесть…
Его внутренности словно сжал кулак. Он не мог сказать ей правду, поэтому допил остатки огневиски, чтобы уйти от ответа.
— Выпусти это из себя, ты ведь снова сделал это, — посоветовал Хагрид. — Спасся от него, побил его, хотя он был сильнее тебя!
— Не я это был! — воскликнул Гарри. — Это была моя палочка. Моя палочка действовала по собственному разумению.
После недолгой паузы Гермиона мягко сказала:
— Но это невозможно, Гарри. Ты, наверное, подразумеваешь, что сам среагировал инстинктивно, начал колдовать до того, как успел подумать об этом?
— Нет, — отрезал Гарри. — Мотоцикл падал, я понятия не имел, где находился Волдеморт, но палочка повернулась у меня в руке и нашла его, выстрелила в него, причём таким заклинанием, о котором я и не слышал. Я никогда прежде не стрелял золотым огнём.
— Такое случается, — изрёк мистер Уизли. — Когда ты находишься в стрессовой ситуации, ты можешь наколдовать такое, о чём даже представления не имел. Это часто проявляется у маленьких детей до того, как они чему-то научатся…
— Это не было похоже на то, о чём вы говорите, — процедил Гарри сквозь сжатые зубы.
Его шрам горел. Он был сердит и расстроен и ненавидел саму мысль о том, что они все воображали, будто у него были силы, сравнимые с мощью Волдеморта.
Никто не сказал ни слова. Он знал, что они не поверили ему. Теперь, когда Гарри задумался об этом, он понял, что никогда не слышал о палочке, которая колдует самостоятельно. Его шрам невыносимо болел. Всё, что он мог сделать, — это не стонать вслух. Пробормотав что-то о свежем воздухе, юноша поставил свой стакан на стол и вышел из комнаты.
Когда он пересекал двор, большой скелетоподобный фестрал поднял на него взгляд и продолжил пастись. Огромные крылья, похожие на крылья летучих мышей, тихо шелестели. Гарри остановился у ворот, ведущих в сад, рассматривая растения-переростки, потирая ноющий шрам и размышляя о Дамблдоре.
Дамблдор поверил бы ему, он знал это. Дамблдор объяснил бы, как и почему палочка Гарри действовала независимо от него, потому что у Дамблдора всегда были ответы на любые его вопросы; он знал о палочках, он рассказывал Гарри о той странной связи, которая существовала между его палочкой и палочкой Волдеморта… Но Дамблдор, как и Шизоглаз, как и Сириус, как и его родители, как и его бедная сова, ушел туда, где Гарри никак не сможет с ним поговорить. Он почувствовал в горле горечь, не имевшую никакого отношения к огневиски…