— Где Джинни? — резко спросил он. — Она была здесь. Она должна была вернуться в Насущную Комнату.
— Черт, ты думаешь, она еще работает после такого пожара? — спросил Рон, но, тем не менее, тоже поднялся на ноги, потирая грудь и осматриваясь. — Может, нам разделиться и поискать?..
— Нет, — покачала головой Гермиона, вновь поднимаясь на ноги. Малфой и Гойл по-прежнему беспомощно лежали на полу коридора, оба без волшебных палочек. — Надо держаться вместе. Предлагаю пойти… Гарри, что у тебя на руке?
— Что? А, да…
Он снял диадему с запястья и поднял ее к глазам. Она по-прежнему была горячая и черная от сажи, но когда он присмотрелся к ней вблизи, он смог разобрать крохотные слова, выгравированные на ней: Ум без меры — ценность кавалера.
Похожая на кровь субстанция, темная и смолоподобная, вытекала из диадемы. Неожиданно Гарри ощутил, как диадема отчаянно завибрировала и распалась в его руках, и в этот момент ему показалось, что он услышал очень тихий, отдаленный крик боли, донесшийся не из парка или из замка, но из штуковины, только что развалившейся под его пальцами.
— Это, значит, был Демонический огонь! — ахнула Гермиона, не сводя глаз с обломков.
— Что?
— Демонический огонь — прόклятый огонь — это одна из субстанций, которые могут уничтожать Хоркруксы, но я никогда, никогда не осмелилась бы его применить, он такой опасный. Откуда Крэбб научился его?..
— Наверняка узнал у Кэрроу, — мрачно ответил Гарри.
— Жаль, что он прослушал, когда они упоминали, как его останавливать, правда, — сказал Рон; его волосы, как и гермионины, были обожжены, а лицо почернело от сажи. — Если б он не пытался нас всех убить, мне было бы жаль, что он мертв.
— Но неужели вы не понимаете? — прошептала Гермиона. — Это значит, если мы всего лишь достанем змею…
Но она прервалась — коридор внезапно наполнили крики, вопли и безошибочно узнаваемые звуки магических дуэлей. Гарри оглянулся, и его сердце упало: Упивающиеся Смертью прорвались в Хогвартс. Фред и Перси как раз, пятясь, вышли из-за угла, сражаясь с людьми в капюшонах и масках.
Гарри, Рон и Гермиона кинулись на помощь: лучи света летели во всех направлениях, и человек, дерущийся с Перси, слишком быстро попятился; его капюшон свалился, и они увидели высокий лоб и серебряные пряди волос…
— Здравствуйте, министр! — прокричал Перси, посылая сглаз точно в Тикнесса (тот уронил палочку и вцепился в мантию у себя на груди, явно испытывая жуткое неудобство). — Я вам уже говорил, что увольняюсь?
— Да ты шутишь, Перс! — крикнул Фред, и противостоящий ему Упивающийся Смертью рухнул под тяжестью трех независимых оглушающих заклятий. Тикнесс свалился на пол, из его тела повсюду вырастали крошечные иглы: он словно превращался в некую разновидность морского ежа. Фред радостно смотрел на Перси.
— Ты правда пошутил, Перс… по-моему, я последний раз слышал, как ты шутишь, когда тебе было…
Воздух вокруг взорвался. Они стояли все вместе: Гарри, Рон, Гермиона, Фред и Перси, а также два Упивающихся Смертью у их ног, один оглушенный, второй Трансфигурированный; и в эту долю секунды, когда опасность, казалось, на время отступила, мир раскололся. Гарри почувствовал, как он куда-то летит, и все, что он мог сделать — это изо всех сил держаться за тонкую деревянную палочку, которая была его единственным оружием; он услышал крики и вопли своих спутников безо всякой надежды узнать, что с ними стало…
И тут мир сформировался вновь, мир боли и полутьмы. Гарри был наполовину погребен в заполнивших коридор обломках. Коридор подвергся ужасающей атаке: холодный воздух дал ему понять, что часть стены замка рухнула; а ощутив что-то горячее и липкое на щеке, он понял, что обливается кровью. Затем он услышал страшный крик, вцепившийся в его внутренности, крик, выражающий такую муку, которую не могло причинить ни проклятье, ни огонь. Он встал, пошатываясь, более напуганный, чем он был за весь сегодняшний день, более напуганный, возможно, чем он был за всю свою жизнь…
И Гермиона пыталась подняться на ноги, выгребаясь из кучи обломков, и три рыжеволосых человека вместе лежали на полу, там, где стена раскололась. Гарри ухватился за гермионину руку, и они вместе, шатаясь и спотыкаясь, направились к ним сквозь мешанину камня и дерева.