Солнце медленно и верно поднималось над Хогвартсом, и Большой Зал сиял светом и жизнью. Гарри требовался всем группам людей, одновременно празднующих и скорбящих, горюющих и радующихся. Все хотели, чтобы он был с ними, их лидер и символ, их спаситель и проводник; а то, что он не спал, что он желал компании лишь немногих из них, похоже, никому не приходило в голову. Он должен был говорить с близкими погибших, сжимать их руки, видеть их слезы, принимать их благодарности, слушать новости, сползающиеся теперь изо всех районов — новости, что находившиеся под Империусом люди по всей стране стали сами собой, что Упивающиеся Смертью бежали или были пойманы, что невиновные, сидящие в Азкабане, в этот самый момент получали свободу, и что Кингсли Шаклболт был провозглашен временным Министром Магии…
Тело Волдеморта унесли и положили в комнатку неподалеку от Зала, подальше от тел Фреда, Тонкс, Люпина, Колина Криви и полусотни других, погибших в борьбе с ним. МакГонагалл вернула факультетские столы, но никто не сидел в соответствии со своим факультетом: все смешались вместе, преподаватели и школьники, призраки и родители, кентавры и домовые эльфы, и поправляющийся Флоренций лежал в углу, и Гроуп заглядывал в окно, и все швыряли еду в его смеющийся рот.
Некоторое время спустя, опустошенный и истощенный, Гарри обнаружил, что сидит на скамье рядом с Луной.
— Если бы это была я, я бы хотела немного покоя и тишины, — сказала она.
— Я очень хотел бы, — ответил он.
— Я их отвлеку, — предложила она. — А ты надень плащ.
И прежде чем он успел произнести хоть слово, она прокричала: «Ооо, смотрите, Пузурястый Мычальгер![99]» — и показала пальцем в окно. Все, кто услышал, повернули головы, и Гарри накинул на себя плащ и поднялся на ноги.
Теперь он мог пройти сквозь Зал без помех. Он заметил Джинни в двух столах от него; она сидела, положив голову на плечо матери. Он сможет поговорить с ней позже, у него будет время — часы, дни, а может, и годы, чтобы говорить. Он заметил Невилла и меч Гриффиндора, лежащий возле его тарелки; Невилл ел в окружении группы восторженных поклонников. Проходя между столами, он заметил трех Малфоев, сгрудившихся вместе и словно бы не уверенных, должны ли они находиться здесь, но никто не обращал на них ни малейшего внимания. Повсюду, куда он смотрел, кучковались воссоединившиеся семьи, и наконец он увидел двоих, к чьему обществу он стремился больше всего.
— Это я, — прошептал он, склоняясь между ними. — Пойдемте со мной?
Они тотчас поднялись, и втроем они покинули Большой Зал. Огромные куски были выбиты из мраморной лестницы, часть перил исчезла, и, взбираясь по лестнице, каждые несколько ступенек они натыкались на обломки и пятна крови.
Где-то вдали они слышали Пивза; тот носился по коридорам и распевал победную песню собственного сочинения:
— Правда, позволяет осознать весь размах и трагизм случившегося, а? — сказал Рон, открывая дверь и пропуская Гарри и Гермиону вперед.
Счастье придет, подумал Гарри, но сейчас оно было приглушено чувством опустошенности, и боль от потери Фреда, Люпина и Тонкс пронзала его, словно от физической раны, каждые несколько ступенек. Больше всего он ощущал колоссальное облегчение и безумное желание спать. Но в первую очередь он должен был объяснить Рону и Гермионе — они столько времени были вместе с ним, они заслужили правду. Он тщательно пересказал все, что видел в Думшлаге и что потом случилось в лесу, и они даже не начали еще выражать свой шок и изумление, когда наконец-то они добрались до места, куда шли, хотя ни один из них не упомянул место назначения.
С того раза, когда он ее видел, гаргулья, охраняющая вход в директорский кабинет, откинулась в сторону; она стояла скособочась, смахивая на боксера в состоянии грогги, и Гарри подивился, сможет ли она в дальнейшем различать пароли.
— Мы можем пройти? — спросил он гаргулью.
— Валяй, — простонала статуя.
99
Blibbering Humdinger. В названии выдуманного Луной зверя видны слова blubber (пузырь) и hum (мычать).