Волдеморт вновь кинул взгляд на медленно вращающееся тело и продолжил:
— Мальчишкой я займусь лично. Слишком много было допущено ошибок в том, что касается Гарри Поттера. И некоторые из этих ошибок допустил я сам. То, что Поттер до сих пор жив — в большей степени следствие моих ошибок, чем его успехов.
Компания вокруг стола взирала на Волдеморта с настороженностью; каждый из них, судя по его или ее выражению лица, опасался, что именно их обвинят в том, что Поттер по-прежнему существует. Волдеморт, однако, говорил словно бы больше с самим собой, чем с кем-либо из них, обращаясь в сторону бессознательного тела над его головой.
— Я был неосмотрителен, и потому меня каждый раз отбрасывали случайности и фортуна, эти враги всех планов, за исключением самых тщательно подготовленных. Но сейчас я стал опытнее. Я понимаю то, чего не понимал раньше. Именно я должен убить Гарри Поттера, и я это сделаю.
При этих словах и словно бы в ответ на них внезапно раздался вопль — ужасающий протяжный крик, полный тоски и боли. Многие из сидящих за столом с испуганным видом посмотрели себе под ноги, ибо звук исходил, казалось, откуда-то снизу.
— Червехвост,[7] — голос Волдеморта абсолютно не изменился, он говорил по-прежнему тихо и задумчиво, не отрывая взгляда от вращающегося тела над его головой. — Разве я не говорил с тобой о том, что наш пленник не должен нарушать тишины?
— Да, м-мой Лорд, — выдохнул маленький человек, сидящий в середине стола; он сидел настолько низко, что стул его на первый взгляд казался пустым. После этих слов он вскочил на ноги и помчался прочь из комнаты, оставив позади себя лишь странный серебряный взблеск.
— Как я уже говорил, — продолжил Волдеморт, снова глядя в напряженные лица своих сторонников, — теперь я лучше понимаю происходящее. В частности, мне понадобится позаимствовать у кого-то из вас волшебную палочку, прежде чем я отправлюсь убивать Гарри Поттера.
На лицах людей отразился шок; глядя на них, можно было подумать, что Волдеморт объявил, что собирается позаимствовать у кого-то из них руку.
— Добровольцев нет? — отметил Волдеморт. — Давайте посмотрим… Люциус, я не вижу никаких причин, по которым тебе еще нужна была бы палочка.
Люциус Малфой поднял глаза. Освещенная огнем, кожа его казалась восково-желтой, глаза запали и были тусклы. Когда он заговорил, голос его был хрипл.
— Мой Лорд?
— Твоя палочка, Люциус. Мне нужна твоя волшебная палочка.
— Я…
Малфой, не поворачивая головы, кинул взгляд на свою жену. Она смотрела прямо перед собой, столь же бледная, как он; ее длинные светлые волосы неподвижно свисали за ее спиной, но длинные пальцы под столом быстро сжали его запястье. Ощутив ее прикосновение, Малфой засунул руку внутрь своей мантии, извлек волшебную палочку и протянул ее Волдеморту. Тот поднял ее к своим глазам и внимательно осмотрел.
— Из чего она?
— Вяз, мой Лорд, — прошептал Малфой.
— А сердцевина?
— Драконья… драконья жила.
— Хорошо, — уронил Волдеморт. Он извлек свою собственную палочку и сравнил их длины.
Люциус Малфой сделал невольное движение; какую-то долю секунды казалось, что он ожидает получить палочку Волдеморта взамен своей. Это движение не осталось незамеченным Волдемортом, глаза его злобно расширились:
— Отдать тебе мою палочку, Люциус? Мою палочку?
Кто-то из толпы хихикнул.
— Я дал тебе свободу, Люциус, для тебя этого недостаточно? Но я заметил, что ты и твоя семья в последнее время выглядите не очень-то счастливыми… что такого в моем присутствии у тебя дома, что так тебе не нравится, Люциус?
— Ничего… ничего, мой Лорд!
— Какой же ты лжец, Люциус…
Мягкое «с», казалось, продолжало звучать даже после того, как жестокий рот перестал шевелиться. Один-два волшебника едва подавили дрожь, когда шипение усилилось; было слышно, как под столом по полу скользит что-то тяжелое.
По стулу Волдеморта начала медленно взбираться огромная змея, толщиной с бедро человека, с вертикальными щелевидными зрачками. Она все ползла и ползла вверх, и конца ей было не видно; в конце концов она устроилась у Волдеморта на плечах. Волдеморт рассеянно погладил тварь своими длинными тонкими пальцами, по-прежнему глядя на Люциуса Малфоя.
— Почему Малфои выглядят такими несчастными среди себе подобных? Разве мое возвращение, мое восхождение к власти — не то, чего они, предположительно, жаждали все эти годы?
— Ни в коем случае, мой Лорд, — ответил Люциус Малфой. Рука его, которой он вытер пот с верхней губы, дрожала. — Мы действительно жаждали этого — и сейчас жаждем.