Вторая попытка была не лучше... одно прикосновение – и Трэйси вновь видела себя в окружении десятка Пожирателей Смерти.
Решение предложила снова Белла. В других обстоятельствах оно бы отправило Гарри туда же, куда чуть не отправилась Трэйси. Но коль скоро она уже подписала бумагу и передала себя в его собственность, применение заклятие «Империус» на нее не считалось преступлением.
И вот он сейчас двигался вперед-назад, а стоящая раком Трэйси точно так же, совершенно автоматически, двигалась ему навстречу. От подобного его мутило, но другого пути не было, если только не заковать девушку в кандалы и брать уж совсем силой... Ну, или еще Беллатриса могла приказать ей активнее ему отвечать, но это казалось еще более отвратным.
Ну и как, спрашивается, получать удовольствие от подобного процесса? Потому Гарри нисколько не сдерживался, и, чувствуя близость момента, схватился за палочку – так надежнее.
Увидев это, Беллатриса немедля сняла свое заклятие, ибо неизвестно, что случится, столкнись эти два заклинания... Дальнейшее ей было прекрасно видно. Девчонка с безразличным лицом и пустым взглядом, типичными для жертвы Империуса, в очередной раз двинулась навстречу Хозяину, когда эффект заклятия прервался. Спокойствие и безразличие стекли с нее, как вода, лицо исказилось, глаза полезли из орбит... И в тот же миг раздался голос их Хозяина.
- Сервус Секус! – все описанное заняло какую-то секунду.
И опять удивительная метаморфоза: паника, ужас и какая-то... прямо-таки демоническая ярость исчезли с лица девушки быстре, чем успели зародиться...
Гарри пару раз глубоко вздохнул, ожидая, пока пройдет мельтешение в глазах.
- Как дела, дорогуша?
Трэйси обернулась к нему и засияла широкой улыбкой, в один миг став намного привлекательнее, чем была перед этим.
- Чудесно, Хозяин, - промурлыкала она, - не желаете ли повторить?
Глава двадцать девятая.
Трейси Дэвис критично оглядела свое отражение в зеркале. Всего два дня назад мысль увидеть на своей мантии герб и красные цвета Гриффиндора показалась бы абсурдной. Теперь это казалось само собой разумеющимся, хотя она бы предпочла вместо льва – зелено-красный щит с мечом и палочкой – герб ее Хозяина, подобно тому, что красовался на медальоне у нее на шее. Да и красное... ей определенно не шло, но что ж тут поделаешь. С волками... львами жить, по-львиному одеваться.
Просто невероятно, какие выверты может проделывать дорога – жизнь, и сколько всего может произойти за какую-то неделю. Совсем недавно была она вполне довольна жизнью. Война, сотрясающая Англию, не то что бы совсем ее не беспокоила, но и не касалась ее напрямую. Никто из ее близких не был напрямую связан ни с той, ни с другой стороной, а потому, каким бы ни был исход, их он не затрагивал. И значит, все бы кончилось, как и в прошлый раз: их семья переживет эту заваруху, ничего не потеряв, но приобретя. «Пока дураки на войне сражаются, умные на ней зарабатывают» - скорее всего, эту фразу произнесли задолго до нее, но Трейси и не претендовала на авторство. А вот следовать этому завету она была более чем готова... Но тут вдруг оказалось, что части «дураков» такое положение дел не по вкусу. И вот она уже была отнюдь не довольна своей жизнью, и несколько дней прожила как во сне, пытаясь убедить саму себя, что все в порядке, и что ничего не было... Эти ее попытки привели ее в камеру предварительного заключения, откуда после случившегося дорога была лишь одна. Отец пытался что-то сделать, но она сама себя загнала в положение, где он и те, кто мог себе позволить поддержать ее, были бессильны. Потом оказалось, что дорога у нее была все-таки не одна. Ей даже предоставлялся выбор. Ей - жертве изнасилования - предоставлялся выбор: или пожизненное заключение, которое впоследствии грозило общением с дементорами в случае победы «света» и неизвестно чем, но столь же неприятным при победе «тьмы», или... Или она могла раздвинуть ноги для кого-то... против кого она, в общем-то, ничего не имела. Просто потому, что никогда с ним и дел-то не имела. Но суть не в этом, а в том, что после случившегося ее временами бросало в дрожь просто от чьей-либо близости. А при чем-то, хоть отдаленно напоминавшем о... «физической близости»... и говорить не стоит, а они: «ты должна ему отдаться». И вот таким образом Круциатус, что она пустила в ход, привел к тому, что на нее наложили Империус. Вот уж воистину... Непростительные заклятия порождают Непростительные заклятия.
Трейси помотала головой, невероятно, она уже была способна шутить на эту тему! И потом, она испытала целую гамму чувств: Империусу противиться она не пыталась, да и не умела – как выяснилось два года назад, стараниями Аластора Грюма... Ходили слухи, что это был вовсе не он. Нужно будет уточнить. Хозяин всегда был в самом центре происходящего, он уже успел многое ей рассказаь, но далеко не все.
Ну а Империус... да, ощущение, словно сознание заливает сладкий розовый сироп. Все просто чудесно, никаких тревог и горестей. И ясное понимание того, что надо делать. А надо было раздеться, опуститься на четвереньки на кровати и никому не мешать... Где-то в самой глубине ее сознания плескался ужас, но он вяз и топ в половодье затопившей ее благости... А потом... потом эта благость в один миг испарилась. И место ее тут же занял тот самый ужас, когда она как бы скачком осознала, что с ней происходит, что все повторяется... Но не успела она – движимая животным страхом, нет, ужасом – даже дернуться, как что-то теплое и вязкое пролилось внутрь ее тела, и все опять переменилось.
Нет, она все так же была на кровати, и сзади в ее женственность было вставлено нечто большое и толстое. И это страшно напоминало то, что на корню изменило ее жизнь неделю назад. Но... больше это ее не ужасало, наоборот. Член, на который она в тот миг была насажена, был самым драгоценным и желанным, что отныне было в ее жизни... Из сходящей с ума жертвы, которую утихомирить могло только Непростительное заклятие, она в один миг обратилась в полную энтузиазма участницу.
И теперь она здесь. Окончательно и бесповоротно выбрав сторону в войне, и оказавшись в самом ее центре. И ее новый Хозяин был чуть ли не самой центральной фигурой, личной целью самого Темного Лорда, и кроме того, мастером находить неприятности. А отныне и до своего последнего вздоха она будет с ним, куда бы он ни направился и что бы он ни предпринял... И самое главное... она об этом не жалела. Наверное, она уже не была способна жалеть об этом...
И потому, поправив красно-желтый галстук в последний раз, она закинула за спину ранец и направилась в прихожую.
Переселение бывшей ученицы Слизерина за стол Гриффиндора прошло... удивительно тихо. Гарри, хорошо зная, от кого стоит прежде всего ожидать гневной вспышки, нарушил уже вроде как установившуюся традицию и на завтрак устроился почти напротив Рона. Тот сосредоточенно поглощал свой завтрак. Надо заметить, что, хотя объемы потребляемой пищи с прошлых лет если и изменились, то только в сторону повышения, уровень беспорядка, что он вызывал за столом, существенно снизился. Он больше не наваливал в свою тарелку горы еды, предпочитая подкладывать добавку по мере убывания. Есть он также стал несколько медленнее, очевидно, с возрастом и опытом познав суть и важность жевания.
Рон на мгновение поднял глаза, чтобы посмотреть, кто сел напротив. Охватив одним взглядом Гарри, а также Чоу, что устраивалась по правую руку от него, и Трейси, севшую слева, он вернулся обратно к еде. Отправил в рот очередную порцию и остановился... Поднял взгляд еще раз.
Гарри, следивший за ним, мог ясно наблюдать смену эмоций и мыслей на лице своего бывшего друга, с которым у них сейчас было что-то вроде вооруженого нейтралитета. Вот он внимательно рассматривает Трейси, осознавая, что быть ее тут не должно. Он ее явно не узнал: уж если Гарри с ней до того момента не имел дел, то Рон с его непоколебимым убеждением, что ученики зеленого факультета – мерзавцы и подлецы, наверное, и вовсе не догадывался об ее существовании. Секунд через десять мелькнуло смутное узнавание, и Рон склонил голову, словно пытаясь разглядеть ее лицо под другим углом. Вот он отвернулся и начал рассматривать столы других факультетов, прежде всего, Слизерина... На лице мелькнуло радостное удивление – вероятно, заметил отсутствие Нотта. Ну, этому теперь не светит посидеть за столом факультета – сидеть ему теперь в тюрьме, и только там. Вот он прошелся взглядом дальше... и явно зацепился за еще одно пустующее место.