А затем случились письма. Одно, три, двенадцать, в субботу они оказались замаскированными под яйца. Все двадцать четыре, а в воскресенье попросту вылетели из камина. Штук около шестидесяти и это если честно напугало и как следствие действия дяди ни капельки не удивили.
Доведённый до ручки, напуганный, он посадил всех в машину и долго, долго петлял. Ехал, разворачивался, вновь ехал. На север, на восток, на юг и наконец по новой на север. Едва попытались передохнуть, как выяснилось, что и в гостинице их тоже нашли. Разве что адрес на конвертах изменился, и если ранее он гласил “чулан под лестницей”, а на субботних значилось уже что-то про спальню. Ту самую, куда Дурсли его переселили, тем самым попытавшись скрыть факт того, что мальчика они поселили в чулане. Теперь же на конвертах значился уже адрес гостиницы. После чего они и оказались в хижине на скале посреди моря. Все были напуганы, даже Дадли и тот не канючил, за мать прятался. Дядя же, дядя откровенно пугал, а перед отплытием выяснилось, что он разжился двустволкой.
Дальнейшие события были и вовсе не передаваемыми. Гроза, великан, загнутое в узел ружье и обзаведшийся поросячьим хвостиком Дадли. Как оказался в Лондоне мальчик и вовсе не понял. Вот он всё ещё в хижине, а вот уже семенит за прокладывающим себе сквозь людской поток путь словно ледокол Хагридом. Дырявый котёл, очередное сумасшествие, вырваться из которого удалось только лишь когда они выбрались на задний двор, к мусорным бакам, а Хагрид тем временем принялся считать кирпичи.
— Три вверх... два в сторону, — бормотал он. — Так, а теперь отойди Гарри, и трижды коснулся стены зонтом. И именно в этот момент Гарри и увидел. Вся стена как будто бы вспыхнула, зарябила и изображая при этом в обычном спектре иллюзию сложения самой в себя попросту исчезла, оставив лишь вполне себе обычную каменную выложенную красным кирпичом арку.
— Добро пожаловать в Косой переулок, — произнёс заметивший его удивление великан.
Кругом царило как будто бы средневековье, как в книжке про Мерлина там или ещё кого. Лавочки, вывески, всё, вообще всё было соответствующим. Обернувшись назад, Гарри вновь увидел вернувшуюся на прежнее место глухую стену. И не быть ему магом, если от неё не веяло чем-то знакомым. Миг и его плеча всего на секунду коснулась рука. От сердца в буквальном смысле отлегло. Ведь сенсея он бы ни с кем и ни за что не перепутал. Хагрид же, видимо решивший, что Гарри стене удивляется, лишь в усы себе хмыкнул. Так-то оно мол, Гарри, магия…
— Магия, — машинально согласился с ним думающий совершенно о своём ребёнок. Барьер привлекал, манил, будто бы родной, такой добрый. В итоге не удержался, шагнул назад и прикоснулся рукой. Миг и это было по-настоящему волшебно. Они как будто бы поздоровались, и изумившийся мальчик неожиданно понял, что он знает кто и когда именно его заколдовал. Некий Родрик Гринграс, маг синего ранга целой восьмой ступени. Заклинание всё ещё хранило свою самобытность. Больше семисот лет, именно поэтому буквально по наитию попросту поделился. Приложил ладони и тихо немножко подпитал. Плетение на миг вспыхнуло и как будто бы обрадовалось.
— Ээээ… Гарри ты чего эт… — пробормотал никак не ожидавший того, что герой магического мира решит со стенкой пообниматься Хагрид.
— Уже ничего, Хагрид, просто интересно очень, плетение такое занятное. Моё вам почтение, милорд Гринграс.
— Гринграс?
— Ну да, этот барьер создал некий Родрик Гринграс лет где-то семьсот назад. Превосходные чары. — Хагрид в ответ лишь часто при часто заморгал. И Гарри решил, что его надо хоть, как бы то ни было, переключить. — Когда мы плыли, я спросил тебя, на что же я все это покупать-то буду, а ты сказал, чтоб я не беспокоился, вот только, всё же…
— Ах да, точно, деньги, это мы сейчас, это мы быстро, это нам в Гринготтс, но всё же ничего себе, Гринграс оказывается, не знал, не знал.
Спустя несколько минут они подошли к большому белому зданию, по сторонам от дверей в которое стояли… В общем, стояли.
— А это, Гарри, значится, Гоблины, ух и ушлый же они народец, палец в рот не клади по локоть руку откусят. Но деньгам счёт ведут. Едва поднялись на крыльцо, как стоящие по бокам от него гоблины одновременно склонились и Гарри, не задумываясь, ответил им тем же. Ещё раз шокировав таким своим поступком забавно залупавшего в очередной раз глазами великана. Пришлось его даже немного подёргать, чем вызвал скалящиеся улыбки стражников.
От тех не веяло опасностью, скорее недоумением, толикой веселья и наконец изумления. От наученного сенсеем ребёнка не укрылось то, как они переглянулись и в один миг посуровели, явно изготовившись к бою. А затем они подошли к конторке и вновь начался фарс.