— Что нам двадцать–тридцать лет? Даже для обычного волшебника это не такой уж большой срок, а для бессмертного — и подавно. Как раз, пока успокоится обстановка успеет вырасти поколение–два. И, если мы подсуетимся, то вырастет оно на правильных книгах, музыке, фильмах, играх.
— Знаешь, Гарольд, — Тёмный Лорд стал очень задумчивым, — если у меня осталась привычка лезть в политику, то ты, кажется, унаследовал мою тягу, ну помимо тяги к знаниям, к деньгам.
— Хм?
— Наслышан я о твоей игрушке, что уже продается в магловском мире. «Герои меча и магии», кажется? А теперь ты аккуратно продвигаешь своё лобби на государственный уровень, — хм, мне послышалось, или в голосе Лорда звучало что–то похожее на гордость?
— Что поделаешь, детство в обносках и жизнь в чулане стимулируют тягу к накопительству ничуть не хуже, чем приютское воспитание.
— И за это Дамблдор ответит, — на миг в глазах Темного лорда что–то зловеще сверкнуло, а магический фон в его ауре резко подскочил, м-да, кажется, я наступил ему на больную мозоль, — но не будем об этом любителе сладостей. Лучше расскажи, как продвигаются твои дела в изучении той литературы, что я тебе передал? — сменил тему Том. Остаток вечера мы проговорили о всякой пусть и интересно, но не особо относящейся к делу ерунде. Откровений и планов на сегодня было более, чем достаточно.
Две недели спустя.
День Рождения Тонкс прошёл… весело — два десятка молодых магов, четыре ящика вина, пяток бутылок огневиски и море позитива, что ещё нужно для счастья? Угу, а теперь вспомним, что алкоголь на меня не действует вообще, эмоции малознакомых людей тоже особых чувств не вызывают, а Нимфадора пребывала в лёгкой тоске и печали. Очень весело.
— Чего грустим? — подсаживаюсь к девушке, что умудрилась на собственном празднике как–то незаметно слиться с обстановкой и пропасть из виду.
— Да сама не знаю, — тяжело вздыхает именинница, — не тянет что–то праздновать. Ну вот исполнилось мне двадцать два. И что? Друзей нет и не предвидится — для маглорожденных я родственница Беллатрикс, для чистокровных — дочь «грязнокровки» и «предательницы». От Ордена я сама ушла. Эх, жизнь — дерьмо, — м-да, всё ещё печальней, чем я думал. Тут уже начинается самая настоящая депрессия.
— Хэй, а как же я? Или меня ты своим другом не считаешь? — добавить немного негодования в голос.
— Гарри, — девушка потёрла подаренный мной браслет, — и почему ты не родился на пару лет раньше… — на пару мгновений в мою голову закралась мысль убрать всё эти её глупые переживания радикальным образом — просто подхватить сейчас на руки, дойти до Выручай–комнаты и запереться там на сутки, просто не оставив Тонкс времени и сил на тоску, но… а дальше–то что? Сколько времени ей потребуется, чтобы понять, что любить я её не смогу? Год, два? А потом всё может стать ещё хуже, особенно, с учётом того, что запланировано на ближайшее уже время. Нимфадора — это не Уртир, что как раз могла бы скинуть стресс подобным образом и пойти дальше, как ни в чём не бывало. Ну вот, кажется, депрессия аврорши теперь и на меня распространяется — всё–таки эмпатия далеко не всегда полезна.
В итоге праздник был не то чтобы испорчен, но удовольствия главной виновнице торжества он точно не принёс. Пусть Тонкс, ближе к концу, всё–таки успокоилась (не без моего воздействия) и даже начала шутить и пускать остроты в мой адрес… всё–равно было как–то тоскливо. Пришедшее для очередной пустой беседы приглашение от Альбуса также настроения не добавило.
И ладно бы только это, так потом ещё пришлось «докладывать» инспектору о ходе беседы. Начинаю понимать раздражительность Снейпа — все дёргают, достают, едят мозги на тему общего блага и силы любви / превосходства чистокровных / гениальности министра, нужное подчеркнуть, а тебе то и надо, чтобы оставили в покое, не мешали работать, а лучше всего, ещё и компонентами снабжали. А профессор ещё и стадом баранов окружен, студентами именуемыми. М-да, чем больше об этом размышляю, тем сильнее восхищаюсь выдержкой зельевара. Я бы на его месте уже бы перебил половину достающих (причём, без использования каких–то запредельных сил, тупо аккуратно потравив), а он только на занятиях на некоторых особо одарённых отрывается.
Два последующих месяца слились в бесконечное, выматывающее ожидание. Не радовали ни прогулки с Дафной или Тонкс, ни совместные с Лейт охоты, ни даже новые исследования, благо «конкурс» зельевара я выиграл и получил возможность покопаться в составе «Феликса Фелицис». Да чего уж там, даже притащенный как–то Слагхорном на его посиделки в клубе самый настоящий вампир особой радости не доставил. Впрочем, последнее было понятно почему — представленный индивидуум выглядел жалко и забито и больше напоминал тот плод греха Дракулы и какой–то феи, описанный в, не к ночи будь помянуты «Сумерках». Сплошное разочарование, неужели и остальные носферату тут такие же? К счастью, Гораций несколько меня успокоил. Данное существо было изгнанником, зельевар не знал, за какой косяк вампиры, применяют ТАКОЕ наказание, с учётом пиетета кланов к вопросам «родной крови», но от этого кровососа отреклась собственная семья, повесив какое–то изощренное проклятие по своей основной специализации, вырвав ему клыки и оставив на обрыве позагорать. Но даже в таком виде вампирчик оказался весьма живучей тварью и смог заползти в какую–то пещеру, где и переждал ставшее убийственным для него в таком состоянии солнце, питаясь обитавшими в пещерке летучими мышами. Собственно, в той пещерке его Слагхорн и нашёл — мастеру зелий потребовалось пополнить запас сушеных крыльев и глаз летучих мышей. Ну и вампира–изгнанника, как я понял, он тоже для дела приспособил.