Внешне Гарри был совсем не похож на остальных членов семьи. Дядя Вернон отличался крупным телосложением при полном отсутствии шеи и носил огромные черные усы; тетя Петунья была костлявой дамой с лошадиным лицом, а светловолосый румяный Дадли смахивал на жирного поросенка. Гарри же, напротив, был маленьким и тощим, с горящими зелеными глазами и вечно взъерошенными черными, цвета воронова крыла, волосами. Он носил круглые очки, а на его лбу красовался тонкий шрам в виде молнии.
Именно в этом шраме и заключалась необыкновенность Гарри, что делало его исключительным даже среди волшебников. Шрам был единственным свидетельством весьма загадочного прошлого Гарри и тех событий, из-за которых одиннадцать лет назад его оставили на пороге дома Дэрсли.
В годовалом возрасте Гарри чудесным образом удалось остаться в живых после того, как на него было наложено заклятье самым могущественным темным магом всех времен Лордом Волдемортом, чье имя большинство волшебниц и волшебников и по сей день опасались произносить вслух. Нападение Волдеморта стало причиной гибели родителей Гарри, в то время как сам он отделался шрамом. К тому же произошло нечто невероятное, чему никто не мог найти объяснение: Волдеморт утратил свои колдовские чары в тот самый миг, как сорвалась его попытка расправиться с Гарри.
Вот почему мальчика воспитывали сестра его покойной матери и ее муж. Он провел в доме Дэрсли десять лет, так и не поняв, почему, сам того не желая, постоянно оказывался в центре творившихся вокруг диковинных вещей, и нисколько не сомневаясь в правдивости рассказанной ему истории о том, что свой шрам он заработал в автомобильной катастрофе, в которой погибли его родители.
А ровно год назад Гарри получил письмо из школы Хогвартс; вот тут-то вся правда и выплыла наружу. Гарри поступил в школу волшебников, где, как оказалось, и он, и его шрам уже были хорошо известны… Однако учебный год закончился, и на летние каникулы он вновь вернулся к Дэрсли — туда, где с ним обращались как с вывалявшимся в грязи смердящим щенком.
В тот день Гарри исполнилось двенадцать лет, о чем Дэрсли даже и не вспомнили. Он, собственно, не возлагал на этот день никаких особенных надежд; они и до этого-то никогда не делали ему стоящих подарков, не говоря уже об именинном пироге; но столь откровенного пренебрежения раньше не случалось…
Мрачные мысли Гарри были прерваны дядей Верноном. Многозначительно откашлявшись, он сказал: — У нас сегодня, как известно, знаменательный день.
Гарри поднял глаза, не решаясь поверить тому, что услышал.
— Возможно именно сегодня, — продолжал дядя Вернон, — я заключу самую крупную в жизни сделку.
Гарри вернулся к своему поджаренному хлебу. Конечно, с горечью думал он, дядюшка имел в виду этот дурацкий званый обед. Последние две недели он ни о чем другом и не говорил. На обед был приглашен некий богатый владелец строительной компании с женой, и дядя Вернон рассчитывал получить от него крупный заказ (собственная компания дяди Вернона выпускала дрели).
— Пожалуй, следует еще разок освежить в памяти, что будет делать каждый из нас, — сказал дядюшка. — Ровно в восемь мы все должны занять свои места. Петунья, ты будешь…
— Ожидать в гостиной, — подхватила тетя Петунья, — чтобы со всей учтивостью приветствовать гостей в нашем доме.
— Отлично. А ты, Дадли?
— Буду ожидать прихода гостей у входной двери, — сказал Дадли. — «Позвольте ваши пальто, мистер и миссис Мэйсон», — добавил он с фальшивой, приторной улыбкой.
— Они будут очарованы! — восторженно воскликнула тетя Петунья.
— Превосходно, Дадли, — похвалил его дядя Вернон и повернулся к Гарри. — Ну, а ты?
— Буду тихо сидеть в своей комнате и делать вид, что меня вообще нет, — монотонно ответил Гарри.
— Вот именно, — злобно сказал дядя и продолжил: — Я провожу их в гостиную, представлю им тебя, Петунья, и предложу что-нибудь выпить. В восемь пятнадцать…
— Я объявлю, что обед подан, — сообщила тетя Петунья.
— А ты, Дадли, скажешь…
— Позвольте проводить вас в столовую, миссис Мэйсон, — живо отозвался Дадли, предлагая жирную руку невидимой спутнице.
— Мой малыш, ты истинный джентльмен! — прослезилась тетя Петунья.
— Ну, а ты? — зловещим тоном спросил дядя Вернон, глядя на Гарри.
— Буду тихо сидеть в своей комнате и делать вид, что меня вообще нет, — тупо повторил Гарри.