Он любовно погладил феникса, перелетевшего к нему на колено. Под взглядом Думбльдора Гарри неловко улыбнулся.
– Итак, ты познакомился с Томом Реддлем, – задумчиво произнес Думбльдор. – Думаю, ему было крайне интересно с тобой встретиться…
И неожиданно для себя Гарри заговорил о том, что давно его грызло:
– Профессор Думбльдор… Реддль сказал, что я такой же, как он. «Нечто до странности общее» – так он выразился…
– Правда? – переспросил Думбльдор, задумчиво оглядывая Гарри из-под густых серебряных бровей. – А ты сам как думаешь, Гарри?
– Я думаю, что я вовсе не как он! – сказал Гарри громче, чем собирался. – Я же… я же в «Гриффиндоре», я…
Но умолк; вновь всплыло гнетущее сомнение.
– Профессор, – заговорил он чуть погодя, – Шляпа-Распредельница сказала, что я… что я бы многого добился в «Слизерине». Некоторое время все думали, что Наследник Слизерина – я… потому что я говорю на серпентарго…
– Ты говоришь на серпентарго, Гарри, – спокойно ответил Думбльдор, – потому что на серпентарго говорит Лорд Вольдеморт – и в самом деле единственный живущий ныне потомок Салазара Слизерина. Если я не очень ошибаюсь, в ту ночь, когда ты получил этот шрам, Вольдеморт передал тебе часть своих колдовских способностей. Я уверен, что он не собирался, – просто так получилось…
– Вольдеморт вложил часть себя в меня? – переспросил Гарри как громом пораженный.
– Очень на то похоже.
– Значит, я должен учиться в «Слизерине», – сказал Гарри убитым голосом и заглянул в лицо Думбльдору. – Шляпа-Распредельница увидела во мне задатки слизеринца и…
– Поместила тебя в «Гриффиндор», – невозмутимо закончил за него Думбльдор. – Послушай, Гарри. Так уж вышло, что у тебя есть многие качества, которые Салазар Слизерин, тщательно отбиравший себе учеников, высоко в них ценил. Его собственный редкостный дар – змееустость, находчивость, решительность, некоторое пренебрежение к установленным порядкам, – добавил Думбльдор, вновь дернув усами. – И все же Шляпа-Распредельница направила тебя в «Гриффиндор». И ты знаешь почему. Подумай.
– Она направила меня в «Гриффиндор», – сказал Гарри, сдаваясь, – потому что я попросил ее не отправлять меня в «Слизерин»…
– Совершенно верно, – подхватил Думбльдор и засиял. – И этим ты очень сильно отличаешься от Тома Реддля. Не наши способности, но наш выбор отражает нашу истинную сущность. – Гарри сидел без движения, потрясенный. – А если тебе нужны доказательства, что ты и в самом деле гриффиндорец, взгляни повнимательнее на это.
Думбльдор взял со стола профессора Макгонаголл окровавленный серебряный меч и протянул Гарри. Гарри машинально перевернул меч; рубины сверкнули в свете очага. И тогда он увидел имя, выгравированное под рукоятью:
Годрик Гриффиндор.
– Только истинный гриффиндорец мог вытащить его из Шляпы, – просто сказал Думбльдор.
С минуту оба молчали. Затем Думбльдор выдвинул ящик стола и вытащил перо и чернильницу.
– Сейчас, Гарри, тебе нужны еда и крепкий сон. Иди на пир, а я тем временем напишу в Азкабан – нужно вызволить оттуда нашего хранителя ключей. Кроме того, надо послать объявление в «Оракул», – добавил он после некоторого раздумья. – Мы снова остались без преподавателя защиты от сил зла… Разрази меня гром, мы и вправду меняем их как перчатки, согласись?
Гарри направился к двери. Но не успел он взяться за ручку, дверь распахнулась и грохнулась об стену.
На пороге стоял разъяренный Люциус Малфой. А позади него, трусливо приседая, весь в бинтах, топтался Добби.
– Добрый вечер, Люциус, – любезно поздоровался Думбльдор.
Мистер Малфой чуть не сбил Гарри с ног. Добби потрусил следом, в глубочайшем ужасе прячась за подол мантии.
Грязной тряпочкой эльф то и дело порывался дочистить хозяйские ботинки. Судя по всему, мистер Малфой вышел из дома в большой спешке: не только его ботинки были недочищены, но и волосы, обычно аккуратно приглаженные, растрепались. Игнорируя виноватые прыжки эльфа, мистер Малфой вперил в Думбльдора ледяной взор.
– Итак! – сказал он. – Вы вернулись. Правление отстранило вас, но вы посчитали возможным вернуться в «Хогварц».
– Видите ли, Люциус, – безмятежно улыбнулся Думбльдор, – сегодня со мной связались остальные одиннадцать членов правления. Я словно попал под совиный ливень. Они – правление – получили известие о том, что погибла дочь Артура Уизли, и потребовали, чтобы я немедленно вернулся в школу. Похоже, они все-таки сочли меня самым подходящим человеком на должность директора. Кроме того, они рассказывали очень странные вещи… Некоторым показалось, будто вы пообещали проклясть их семьи, если они откажутся проголосовать за мое отстранение…