Через десять минут вернулся Злей и вместе с ним действительно пришла профессор Макгонаголл. Гарри и раньше пару раз видел, как она сердится, но то ли забыл, как сильно она поджимает губы, то ли прежде она еще не бывала так взбешена. Едва появившись на пороге, она взметнула волшебную палочку; Гарри с Роном испуганно зажмурились, но она лишь указала на пустой камин, и там внезапно затанцевало пламя.
– Сядьте, – приказала она, и мальчики робко попятились к креслам у камина. – Объяснитесь. – Стекла ее очков зловеще блеснули.
Рон стал рассказывать, начав с того, как их отказался пропустить барьер на вокзале.
– …Так что у нас не было выбора, профессор, мы не смогли попасть на поезд.
– Почему вы не послали записку с совой? Насколько я знаю, у вас ведь есть сова? – ледяным тоном осведомилась профессор Макгонаголл у Гарри.
Гарри разинул рот. После ее слов ему вдруг стало очевидно, что именно так и следовало поступить.
– Я… я не подумал…
– Это уж точно, – процедила профессор Макгонаголл.
В дверь постучали, и Злей, довольный как никогда, открыл. На пороге стоял директор Думбльдор.
Гарри похолодел. Лицо у Думбльдора было необычайно суровое. Он уставил на провинившихся пристальный взгляд поверх крючковатого носа, и Гарри неожиданно подумалось, что лучше бы их все еще колотила Дракучая ива.
Наступило продолжительное молчание. Потом Думбльдор произнес:
– Расскажите, почему вы это сделали?
Лучше бы он кричал. Невыносимо было слышать такое разочарование. Почему-то Гарри не смог смотреть Думбльдору в глаза и заговорил, обращаясь к его коленям. Он рассказал абсолютно все, кроме того, что заколдованной машиной владеет мистер Уизли, и получилось так, будто они с Роном случайно наткнулись на припаркованную недалеко от вокзала летающую машину. Он понимал, что Думбльдор обо всем догадается, но про машину тот не задал ни единого вопроса. Когда Гарри закончил свой рассказ, Думбльдор продолжал пристально смотреть на него сквозь очки.
– Ну, мы пойдем за вещами, – безнадежно сказал Рон.
– О чем вы, Уизли? – рявкнула профессор Макгонаголл.
– Вы же нас исключаете? – пробормотал Рон.
Гарри глянул на Думбльдора.
– Не сегодня, мистер Уизли, – сказал тот. – Но я обязан донести до вас всю серьезность вашего проступка. Мне придется написать вашим родным. Также должен предупредить, что, если нечто подобное повторится, у меня не останется иного выбора, кроме как исключить вас.
У Злея был такой вид, будто он узнал, что Рождество отменяется навсегда. Он прочистил горло и заговорил:
– Профессор Думбльдор, эти двое нарушили Декрет о рациональных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних, нанесли серьезные повреждения древнему и ценному растению – вне сомнения, подобные деяния…
– Предоставим профессору Макгонаголл решать, какое наказание следует назначить этим учащимся, Злотеус, – спокойно ответил Думбльдор. – Они из ее колледжа, и решение за ней. – Он повернулся к профессору Макгонаголл: – Я возвращаюсь на праздник, Минерва, мне нужно сделать кое-какие объявления. Пойдемте, Злотеус, я заметил на столе аппетитные кремовые тарталетки – успеть бы попробовать…
Злей позволил увести себя из кабинета, напоследок метнув на Гарри и Рона взгляд, полный неприкрытой ненависти. Мальчики остались наедине с профессором Макгонаголл. Та все еще сильно напоминала разъяренного орла.
– Отправляйтесь в лазарет, Уизли, у вас кровь идет.
– Не сильно. – Рон поспешно промокнул рукавом порез над бровью. – Профессор, я так хотел посмотреть Распределение, там моя сестра…
– Церемония Распределения уже закончилась, – сказала профессор Макгонаголл. – Ваша сестра тоже зачислена в «Гриффиндор».
– Отлично, – обрадовался Рон.
– Кстати, к вопросу о «Гриффиндоре»… – резко начала профессор Макгонаголл, но Гарри ее перебил:
– Профессор, мы взяли машину, когда семестр еще не начался, поэтому… «Гриффиндор» же не должен… терять из-за этого баллы, правда? Ведь не должен? – И он обеспокоенно заглянул ей в лицо.
Профессор Макгонаголл ответила пронзительным взглядом, но Гарри поклясться бы мог, что в глубине ее глаз таилась улыбка. Да и губы она уже не сжимала так плотно.
– Я не буду снимать баллы с «Гриффиндора», – сказала она, и у Гарри изрядно посветлело на душе. – Но вы оба понесете наказание.