– Плач мандрагоры смертелен для всякого, кто его услышит, – выпалила она.
– Совершенно верно. Еще десять баллов, – сказала профессор Спарж. – Теперь обратимся к нашим мандрагорам. Они еще очень маленькие.
С этими словами она указала на глубокие поддоны, и все подошли ближе, чтобы лучше разглядеть. В поддонах рядками росло около сотни взъерошенных пурпурно-зеленых кустиков. Ничего примечательного, на взгляд Гарри, который совершенно не понял, о каком «плаче» мандрагоры говорила Гермиона.
– Берите наушники, – велела профессор Спарж.
Возле козел образовалась толкотня – все хватали наушники, старательно избегая розовой пушистой пары.
– Когда я скажу надеть наушники, закройте ими уши полностью, – предупредила профессор Спарж. – А когда будет безопасно их снять, я покажу: порядок. Ну что же, приступим – надеть наушники!
Гарри прижал наушники к ушам, и все звуки пропали. Профессор Спарж надела свою пару – розовую пушистую, – закатала рукава мантии, крепко ухватила взъерошенный кустик и с силой потянула вверх.
Гарри удивленно ахнул, чего никто, разумеется, не услышал.
Вместо корней на свет явился маленький, грязный и на редкость безобразный младенец. Листья росли у него прямо из макушки. Кожа была бледно-зеленая и пятнистая. Без всякого сомнения, младенец орал изо всей мочи.
Профессор Спарж вытащила из-под стола большой цветочный горшок и стала зарывать мандрагошку в черный влажный компост по самый зеленый хохолок. Затем профессор отряхнула руки, показала два больших пальца и сняла наушники.
– Поскольку наши мандрагошки еще ростки, их плач никого не убьет, – сказала она спокойно, будто не сделала ничего особо удивительного – ну максимум полила бегонию. – Тем не менее сознания лишит на несколько часов, поэтому, если не хотите пропустить первый учебный день, перед работой удостоверьтесь, что наушники надеты прочно. Я подам знак, когда придет время заканчивать урок. По четыре человека на поддон – горшков полно вот здесь, компост в мешках вон там – и осторожнее со щупалицей ядовитой, у нее зубки режутся.
И она звонко шлепнула ползучее темно-красное растение по щупальцам, которые воровато тянулись ей через плечо; щупальца отпрянули.
К Гарри, Рону и Гермионе присоединился кудрявый, как барашек, хуффльпуффец – Гарри знал его в лицо, но ни разу с ним не общался.
– Джастин Финч-Флетчи, – бойко представился «барашек», пожимая Гарри руку. – Я, конечно, знаю, кто ты – знаменитый Гарри Поттер… А ты – Гермиона Грейнджер, первая по всем предметам (Гермиона просияла, а Финч-Флетчи пожал руку и ей), и Рон Уизли. Это ведь была твоя летающая машина?
Рон не заулыбался. Очевидно, воспоминания о вопиллере были еще свежи.
– Этот Чаруальд – просто нечто, скажите? – радостно говорил Джастин, пока они наполняли горшки компостом из драконьего навоза. – До ужаса храбрый. Читали его книжки? Я бы помер со страху, если б оказался в телефонной будке с оборотнем, а он крутой такой – ухх! – фантастика!.. Я был записан в Итон, представляете? Я так рад, что вместо этого попал сюда! Мама, конечно, немного огорчилась, но я дал ей почитать Чаруальдовы книжки, и, по-моему, до нее стало доходить, как хорошо, когда в семье есть образованный колдун…
После у них уже не было возможности поболтать. Они надели наушники и занялись мандрагошками. У профессора Спарж все получалось играючи, но это была только иллюзия. Мандрагошки не желали вылезать из земли, но и назад в землю тоже не хотели. Они извивались, брыкались, размахивали острыми кулачками и скрежетали зубками; одного особенно толстенького мандрагошку Гарри упихивал в горшок добрых десять минут.
К концу урока Гарри, как и остальные, вспотел и перемазался землей, и все тело у него ныло. Ребята поплелись в замок, наспех помылись, а затем гриффиндорцы отправились на превращения.
На уроках профессора Макгонаголл легко не бывало, но сегодня оказалось особенно трудно. Все, что Гарри выучил в прошлом году, словно улетучилось из головы за лето. Ему всего-навсего нужно было превратить жука в жетон, но достиг он немногого: жук лишь хорошенько размялся, ползая по всему столу и уворачиваясь от волшебной палочки.
Рону приходилось и того хуже. Одолжив у кого-то колдоленту, он заклеил свою волшебную палочку, но та, похоже, испортилась безнадежно. Она скрипела и искрила в самые неподходящие моменты, а едва Рон пытался заколдовать жука, палочка выпускала клубы густого серого дыма, который отчетливо пах тухлыми яйцами. Не видя, что делает, Рон случайно раздавил жука локтем, и ему пришлось просить нового. Профессор Макгонаголл осталась недовольна.