– Э-э-э… что же… сейчас не очень… – На той стороне его лица, что была обращена к мальчикам, отражалось крайнее замешательство. – Я хочу сказать… ну… ладно…
Он открыл дверь, и ребята вошли.
Кабинет был почти полностью разорен, стены оголены. На полу стояли два открытых сундука. В одном валялись наспех скомканные мантии, нефритовые, лиловые, темно-синие; в другом горой высились книжки. Фотографии со стен были коекак рассованы по коробкам, стоявшим на письменном столе.
– Вы куда-то собираетесь? – спросил Гарри.
– Ммм… да, вообще-то, – буркнул Чаруальд, сорвал с внутренней стороны двери огромный, в натуральную величину, плакат с изображением самого себя и начал скатывать его в трубочку. – Меня вызвали… срочно… нельзя отказаться… должен ехать…
– А как же моя сестра? – отрывисто спросил Рон.
– Ну, что касается этого… что поделаешь… такая жалость… – бормотал Чаруальд, не глядя ребятам в глаза. Одновременно он выдернул ящик из стола и свалил содержимое в пакет. – Соболезную…
– Вы учитель по защите от сил зла! – крикнул Гарри. – Вы не можете уехать! Сейчас, когда силы зла бесчинствуют!
– Ну… должен сказать… когда меня приглашали на работу… – промямлил Чаруальд, сваливая носки поверх платья, – в описании обязанностей не было… я не ожидал…
– Вы что, сбегаете? – не веря собственным ушам, спросил Гарри. – После всего, что вы совершали в своих книгах…
– Книги – не вполне реальность, – деликатно заметил Чаруальд.
– Но вы же их сами написали! – завопил Гарри.
– Милый ребенок, – сказал Чаруальд, выпрямился и поглядел на Гарри, нахмурив брови. – Подумай головой. Мои книги не продавались бы и вполовину так хорошо, если б люди не думали, что я сам проделал все эти чудеса. Никому не интересно читать про старого уродливого армянского ведьмака, пусть бы он спас от оборотней хоть сто деревень. Представьте себе, как бы выглядела его фотография на обложке! И одевается он безвкусно! А у ведьмы, которая изгнала Бэндонскую Банши, была заячья губа. Понятно? Так что давайте не будем…
– То есть вы попросту присвоили себе чужие заслуги?! – недоверчиво спросил Гарри.
– Гарри, Гарри, – Чаруальд нетерпеливо покачал головой, – все отнюдь не так просто. Я вложил свой труд. Нашел этих людей. Расспросил их, как конкретно они проделали то, что проделали. Потом наложил на них заклятие забвения, чтоб они все это забыли. Чем-чем, а умением накладывать заклятие забвения я горжусь. Так что я вложил мно-о-ого своего труда, Гарри. Это тебе не просто книжечки подписывать и для журналов сниматься. Хочешь славы – готовься к тяжелой утомительной работе.
Он захлопнул сундуки и запер замки́.
– Дайте-ка подумать, – сказал он. – Кажется, ничего не забыл. Да. Осталось только одно.
Он достал волшебную палочку и повернулся к ребятам.
– Страшно извиняюсь, детки, но мне придется наложить заклятие забвения и на вас. А то как бы вы не выболтали мои маленькие тайны. Я тогда больше ни одной книжки не продам…
Но Гарри опередил Чаруальда. Учитель едва успел поднять палочку, а Гарри уже взревел:
– Экспеллиармус!
Чаруальда отбросило назад, и он опрокинулся через сундук; его палочка взлетела высоко в воздух; Рон поймал ее и выкинул в открытое окно.
– Зря вы разрешили профессору Злею нас этому обучить, – свирепо рыкнул Гарри, ногой отпихивая сундук. Чаруальд взглянул на него с пола, снова слабый и беззащитный. Гарри держал его на прицеле волшебной палочки.
– Что вы от меня хотите? – дрожащим голосом выговорил Чаруальд. – Я понятия не имею, где находится Тайная комната. Я ничем не могу помочь.
– Вам повезло, – сказал Гарри, взмахом палочки веля ему встать, – кажется, мы знаем, где находится Тайная комната. И кто находится внутри. Пойдемте.
Под конвоем они вывели Чаруальда из кабинета и направились вниз по лестнице, в темный коридор, где на стене светились зловещие надписи, – к туалету Меланхольной Миртл.
Чаруальда втолкнули первым. Гарри злорадно отметил, что учитель трясется от страха.
Меланхольная Миртл сидела на бачке последнего унитаза.
– А, это ты, – фыркнула она, заметив Гарри. – Чего тебе на этот раз?
– Я хочу знать, как ты умерла, – без обиняков ответил он.
В мгновение ока Миртл изменилась до неузнаваемости. Она просияла, будто ей сроду не задавали вопроса приятней.
– О-о-о-о-о-о, это было ужа-а-асно, – со смаком начала она. – Это случилось прямо здесь. Я умерла в этой самой кабинке. Я так хорошо помню. Я спряталась, потому что Олив Хорнби дразнила меня очкариком. Я заперла дверь и стала плакать, а потом услышала, что кто-то вошел. И сказал что-то непонятное. На другом языке, я думаю. Но на самом деле меня удивило то, что это говорил мальчик. Я открыла дверь, хотела сказать, что ему сюда нельзя, пусть идет в свой туалет, и тут… – Миртл многозначительно перевела дух, ее лицо сияло, – я умерла.