Глава Восьмая Бегство Толстушки
Для большинства учеников уроки защиты от темных сил сразу же стали самыми любимыми. Только Драко Малфой и его банда слитеринцев не упускали случая пройтись по поводу Лупина.
"Вы взгляните на его мантию, — громко шептал Малфой, когда профессор Лупин проходил мимо, — он одевается, как наш старый домашний эльф".
Но остальным не было дела до заплат на потрепанной одежде профессора Лупина. Их больше занимали уроки, которые становились всё интересней и интересней. После буккартов, они прошли Красных галстучков, маленьких гадких гоблинов, обитающих там, где когда-то пролилась кровь: в темницах замков и на опустевших полях сражений. Здесь они поджидали заблудившихся путников, чтобы огреть их дубинкой. От галстучков они перешли к каппам, странным обитателям водоемов, похожих на чешуйчатых обезьян с перепончатыми руками, которые всегда были рады задушить незадачливую цаплю в своем пруду.
Гарри мечтал, чтобы и другие учителя были такими же лапочками, как Лупин. Однако алхимия превратилась в постоянное наказание. Снэйп в последнее время пребывал в особенно мстительном настроении. Никто даже не сомневался почему. История о буккарте-Снэйпе в наряде бабушки Невилла, разнеслась по школе, как лесной пожар. Очевидно, Снэйп не счел ее забавной. Его глаза угрожающе вспыхивали при одном только звуке имени профессора Лупина, а к Невиллу он цеплялся просто по любому поводу.
Гарри начинал побаиваться и уроков прорицания, проходивших в душном кабинете профессора Трелони. Он расшифровывал кривобокие символы, стараясь не обращать внимания, как всякий раз при взгляде в его сторону огромные глаза профессора Трелони наполняются слезами. Ему трудно было испытывать к ней симпатию, даже несмотря на то, что у многих его одноклассников она пользовалась уважением, граничащим с почтением. Парвати Патил и Лаванда Браун частенько навещали ее кабинет в башне в обеденные часы. Они возвращались оттуда с раздражающим видом превосходства, как будто им было известно нечто, недоступное остальным. В присутствии Гарри они стали понижать голос, как если бы он находился на смертном одре.
Никому больше не нравились уроки ухода за волшебными животными, которые, в отличие от незабываемого первого занятия, стали невыносимо скучными. Похоже, вдохновение больше не посещало Хагрида. Теперь они урок за уроком учились ухаживать за флобберами — невзрачными червяками, замечательными только своей исключительной прожорливостью.
"И кому вообще пришло в голову их разводить?" — интересовался Рон, после очередного часа, проведенного в попытках впихнуть листья салата в глотку флоббера.
Однако, в начале октября у Гарри появилось еще одно занятие, настолько приятное, что сторицей компенсировало скучные уроки. Приближался сезон квиддитча, и Оливер Вуд, капитан команды Гриффиндора, назначил на вечер четверга собрание, чтобы обсудить тактику на новый сезон.
В команду квиддитча входило семь человек: трое нападающих, чьей задачей было забивать голы, попадая кваффлом (красным мячом размером с футбольный) в одно из колец, расположенных в каждом конце поля на высоте пятидесяти футов; двое отбивающих, в чью экипировку входили тяжелые дубинки, предназначенные для ударов по бладжерам (двум тяжелым черным мячам, которые атаковали игроков); защитник, охранявший кольца, и ловец, работа которого была самой трудной, и состояла в том, чтобы ловить золотой снитч, крылатый мячик, размером с грецкий орех. Поимка снитча означала конец игры и приносила команде ловца дополнительные сто пятьдесят очков.
Оливер Вуд, семнадцатилетний здоровяк, заканчивал седьмой, и последний, год в Хогвартсе.
Когда Вуд обратился к шести членам команды, собравшимся в холодной раздевалке возле стадиона, в его голосе звучало тихое отчаяние.
"Это наш последний шанс… мой последний шанс… выиграть кубок по квиддитчу, — произнес он, нервно шагая туда-сюда перед игроками. — Я уеду в конце этого года. И другого шанса у меня не будет.
"Гриффиндор не выигрывал уже семь лет. Ну ладно, с удачей у нас было хуже, чем у кого-либо: травмы, затем отмененный турнир в прошлом году, — Вуд сглотнул, как будто память об этом куском застряла у него в горле. — Но мы знаем, что мы самая-отлично-подготовленная-команда-во-всей-школе", — добавил он, ударив кулаком в ладонь, и застарелая одержимость вновь блеснула у него в глазах.
"У нас трое отличных нападающих, — Вуд взглянул на Алисию Спиннет, Ангелину Джонсон и Кэти Белл. — У нас двое непобедимых отбивающих".
"Ах, что ты, Оливер, перестань, ты нас смущаешь", — сказали Фред и Джордж Висли одновременно, делая вид, что стесняются.
"И у нас есть ловец, который ни разу не упустил шанса выиграть матч! — прогромыхал Вуд, с гордостью глядя на Гарри. — И я", — подумав, добавил он.
"Мы считаем, что ты тоже очень хорош, Оливер", — сказал Джордж.
"Потрясающий, первоклассный защитник!" — согласился Фред.
"Дело в том, — продолжил Вуд, возобновляя прогулку льва по клетке, — что на квиддитчном кубке все эти два года должны были стоять наши имена. С тех пор как Гарри присоединился к команде, я решил — кубок у нас в кармане. Но он нам не достался, и этот год — наш последний шанс…"
Вуд произнес это так удрученно, что даже Фред и Джордж посмотрели на него с сочувствием.
"Оливер, этот год — наш", — подбодрил его Фред.
"Вот увидишь", — добавила Ангелина.
"Даже не сомневайся", — сказал Гарри.
Полные решимости, они начали тренироваться три раза в неделю по вечерам. Погода становилась все холодней и дождливей, вечера всё темнее и темнее, но ни грязь, ни ветер, ни дождь не могли заставить потускнеть чудесную мечту о серебряном квиддитчном кубке.
Однажды вечером Гарри вернулся в гостиную Гриффиндора после тренировки, замерзший и одеревеневший, но очень довольный. В комнате стоял радостный гул.
"Что случилось?" — спросил он у Рона и Эрмионы, которые заняли два лучших кресла у камина и заканчивали рисовать звездные диаграммы по астрономии.
"Первые выходные в Хогсмид, — отозвался Рон, указывая на записку, вывешенную на доске объявлений. — В конце октября. В Хэллоуин".
"Здорово, — сказал Фред, пролезая вслед за Гарри сквозь дыру в портрете. — Мне срочно нужно к Зонко. У меня почти кончились бомбы-вонючки".
Гарри рухнул в кресло рядом с Роном, его отличное настроение испарилось. Эрмиона, казалось, прочла его мысли.
"Гарри, я уверена, ты сможешь пойти в следующий раз, — сказала она. — Блэка обязательно поймают. Его уже однажды видели".
"Блэк не такой дурак, чтобы выкинуть какой-нибудь трюк в Хогсмид, — заметил Рон. — Гарри, спроси у Мак-Гонагалл, можно ли тебе пойти в этот раз. Следующего придется ждать целую вечность…"
"Рон! — возмутилась Эрмиона. — Гарри должен остаться…"
"И тогда он будет единственным третьеклассником, оставшимся в школе, — перебил ее Рон. — Спроси разрешения у Мак-Гонагалл, ну же, Гарри…"
"Пожалуй, я так и сделаю", — принял решение Гарри.
Эрмиона открыла рот, чтобы возразить, как в тот же момент ей на колени вспрыгнул Косолап, с большим дохлым пауком свисающим из пасти.
"Ему обязательно есть это перед нами?" — мрачно спросил Рон.
"Умница, Косолап, ты сам его поймал?" — проворковала Эрмиона.
Косолап медленно жевал паука, нагло уставившись на Рона своими желтыми глазами.
"Не спускай его с колен, пожалуйста, — раздраженно пробурчал Рон, возвращаясь к своей звездной диаграмме. — У меня в сумке Скабберс".
Гарри зевнул. Ему ужасно хотелось спать, но его собственная диаграмма была недоделана. Он потянул к себе сумку, достал пергамент, чернила и перо и приступил к работе.
"Если хочешь, можешь срисовать с моей", — сказал Рон, пометив последнюю звезду завитушкой, и подвинул диаграмму к Гарри.
Эрмиона, осуждавшая списывание, поджала губы, но промолчала. Косолап какое-то время продолжал пристально наблюдать за Роном, подергивая кончиком пушистого хвоста, и вдруг прыгнул.