"Они сдохли, — уныло сказал Хагрид. — Переели салата".
"О, нет!" — воскликнул Рон, пытаясь скрыть ликование.
"А от дементоров у меня просто мороз по коже, — добавил Хагрид, вздрогнув. — Мне приходится проходить мимо них всякий раз, когда я хочу пропустить стаканчик в "Трех метлах". Как будто я снова попал в Азкабан…"
Он замолчал, заставив себя глотнуть чаю. Гарри, Рон и Эрмиона затаили дыхание. Хагрид никогда не рассказывал о своем коротком пребывании в Азкабане. После паузы Эрмиона робко поинтересовалась:
"Там, наверное, страшно, Хагрид?"
"Вы не можете себе этого даже представить, — тихо ответил Хагрид. — Ничего подобного со мной не бывало. Я думал, у меня поедет крыша. Мне все время вспоминались самые страшные вещи… День, когда меня выгнали из Хогвартса… День, когда умер мой папа… День, когда мне пришлось отпустить Норберта…"
Его глаза наполнились слезами. Норберт был детенышем дракона, которого Хагрид как-то раз выиграл в карты.
"Очень скоро забываешь, кто ты такой. И не видишь никакого смысла в жизни. Мне хотелось умереть — тихо-тихо, во сне. Когда меня отпустили, я словно заново родился, весь мир такой разноцветный — душа пела! Думаю, дементоры не шибко радовались моему освобождению".
"Но ведь ты был невиновен!" — воскликнула Эрмиона.
Хагрид хмыкнул.
"А им-то что? Им без разницы. Пока у них есть пара сотен узников, и они могут высасывать из них счастье, им совершенно наплевать, виноватый ты или нет".
Хагрид на секунду умолк, уставившись на кружку. И тихо сказал:
"Думал отпустить Конклюва… Уговаривал его улететь… Но как втолкуешь гиппогрифу, что ему надо схорониться? И… я боюсь нарушить закон… — Он поднял на них глаза полные слез. — Я больше не хочу в Азкабан".
Визит к Хагриду, хоть и был совсем не радостным, все же сделал то, на что рассчитывали Рон и Эрмиона. Правда, Гарри не забыл о Блэке, но теперь его занимала еще одна мысль — как помочь Хагриду выиграть дело против Комитета по устранению опасных существ. На следующий день он, Рон и Эрмиона принесли из библиотеки кипу книг, которые могли помочь в подготовке защиты Конклюва. Они втроем сидели перед потрескивающим камином, медленно переворачивали пыльные страницы и изредка перебрасывались фразами, когда им попадалось что-нибудь интересное.
"Вот здесь что-то есть… В 1722 году был случай… но гиппогриф был признан виновным… брр, посмотрите, что они с ним сделали, это же отвратительно…"
"Посмотрите, может, вот это… в 1296 году мантикора разорвала кого-то на части, и они отпустили ее… а… нет, из-за того, что боялись к ней приближаться…"
А замок тем временем обзавелся великолепными рождественскими украшениями, хотя любоваться-то ими было некому — почти все ученики разъехались на каникулы. Но все же по стенам были развешаны венки из падуба и омелы, доспехи светились изнутри таинственным светом, а в Большом зале, как всегда, сверкали золотыми звездами двенадцать рождественских елей. Аппетитный запах готовящихся угощений, витавший по коридорам, в сочельник он стал таким густым, что даже Скабберс решился высунуть нос из своего убежища, чтобы принюхаться к празднику.
Рождественским утром Гарри разбудила подушка, которую запустил в него Рон, вопя: "Э-ге-гей! Подарки!"
Гарри надел очки и взглянул на небольшую горку свертков, появившихся в ногах кровати. Рон уже срывал бумагу со своих подарков. "Еще один свитер от мамы… Снова темно-бордовый… Посмотри, у тебя тоже свитер?"
У Гарри тоже был свитер. миссис Висли прислала ему ярко-алый с вывязанным на груди Гриффиндорским львом, а кроме того, дюжину домашних мятных кексов, кусок рождественского пирога и коробку грильяжа. Отложив все это в сторону, он увидел длинный тонкий сверток.
"Что это?" — спросил Рон, держа в руке только что распакованную пару темно-бордовых носок.
"Не знаю…"
Гарри сорвал обертку и замер с открытым ртом — на одеяло выкатилась великолепная сверкающая метла. Рон уронил носки и выпрыгнул из кровати, чтобы взглянуть на нее поближе.
"Не может быть", — только и смог произнести он охрипшим голосом.
Это был Всполох — точно такой же, как та фантастическая метла, на которую Гарри каждый день ходил смотреть на Диагон аллее. Когда он поднял Всполох, его рукоять радостно сверкнула. Гарри почувствовал, как метла тихонько гудит, и выпустил ее из рук; она повисла в воздухе, как раз так, чтобы ему было удобнее на нее забраться. Он перевел взгляд от золотого регистрационного номера на рукояти к безукоризненно гладким обтекаемым березовым прутикам хвоста.
"Кто ее тебе послал?" — тихо спросил Рон.
"Посмотри, есть ли там открытка", — сказал Гарри.
Рон разорвал обертку Всполоха.
"Ничего нет! Чтоб мне провалиться, кто мог потратить для тебя столько денег?"
"Ну, — сказал ошеломленный Гарри, — могу поспорить, что это не Десли".
"Спорим, это Дамблдор, — заявил Рон, кругами ходивший вокруг Всполоха и изучавший каждый его дюйм. — Прислал же он анонимно тебе плащ-невидимку…"
"Но это был плащ моего отца, — возразил Гарри. — Дамблдор просто передал его мне. Он не стал бы тратить ради меня сотни галлеонов. Он просто не может дарить ученикам такие подарки…"
"Поэтому он и не признавался, что это от него! — сказал Рон. — На случай, если какой-нибудь слизняк вроде Малфоя скажет, что ты — любимчик Дамблдора. Эй, Гарри, — Рон громко рассмеялся, — Малфой! Подожди, пока он увидит тебя на этой метле! Ему станет плохо! Эта же метла международного класса!"
"Я просто не могу в это поверить, — пробормотал Гарри, проводя по Всполоху рукой, в то время как Рон катался по кровати, представляя лицо Малфоя и рыдая от смеха. — Но кто?…"
"Я знаю, — сказал Рон, взяв себя в руки. — Я знаю, кто это мог быть — Лупин!"
"Что? — рассмеялся Гарри. — Лупин? Послушай, если бы у него было так много денег, он мог бы купить себе пару новых мантий".
"Да, но он любит тебя, — сказал Рон. — Его не было в Хогвартсе, когда твой Нимбус разбился в щепки, но он, наверное, услышал об этом и решил поехать на Диагон аллею и купить для тебя Всполох…"
"Почему ты решил, что его не было в Хогвартсе? — удивился Гарри. — Он просто болел".
"Во всяком случае в больничном крыле его не было, — пояснил Рон. — Я как раз был там и чистил ночные горшки — помнишь наказание Снэйпа?"
Гарри, нахмурившись, посмотрел на Рона.
"Я не думаю, что Лупин может позволить себе подобные вещи".
"Чему вы тут смеетесь?"
В комнату вошла Эрмиона в халате, неся на руках Косолапа, который, похоже, был не особенно доволен повязанной вокруг шеи полоской мишуры. "Не вноси его сюда!" — закричал Рон, поспешно вытаскивая Скабберса из кровати и запихивая его в карман пижамы.
Но Эрмиона не слушала. Она уронила Косолапа на пустую кровать Шэймуса и, приоткрыв рот, уставилась на Всполох.
"О, Гарри! Кто его тебе подарил?"
"Не знаю, — ответил Гарри. — В нем не было открытки".
К его изумлению, Эрмиона не была в восторге от этой новости. Наоборот — ее лицо вытянулось, и она закусила губу.
"Что с тобой?" — спросил Рон.
"Но, — протянула Эрмиона, — это кажется немного странным, правда? Наверное, это очень хорошая метла?"
Рон возмущенно фыркнул.
"Это самая лучшая метла, какая только есть, Эрмиона", — сказал он.
"И она, наверное, очень дорогая…"
"Наверное, она стоит больше, чем все мётлы Слитерина, вместе взятые", — передразнил ее Рон.
"Ну, тогда… кто стал бы посылать Гарри такую дорогую вещь, даже не назвав ему своего имени?" — продолжила Эрмиона.
"Какая разница? — нетерпеливо сказал Рон. — Послушай, Гарри, можно, я пролечусь на ней? Можно?"
"Я думаю, что никому пока не стоит летать на этой метле!" — отрезала Эрмиона.
Гарри и Рон недоуменно уставились на нее.
"Как ты думаешь, что Гарри должен с ней делать — полы подметать?" — спросил Рон.
Но прежде чем Эрмиона успела ответить, Косолап прыгнул с кровати Шэймуса — прямо на грудь Рону.