"УБЕРИ ЕГО ОТСЮДА!" — завопил Рон. Косолап вцепился когтями в его пижаму, пытаясь добраться до Скабберса, предпринявшего отчаянную попытку к бегству через плечо Рона. Рон схватил крысу за хвост и попытался лягнуть Косолапа, но неудачно: он попал ногой по чемодану, стоявшему у кровати Гарри. Чемодан опрокинулся, а Рон запрыгал на одной ноге по комнате, воя от боли.
Шерсть Косолапа внезапно встала дыбом. Комнату заполнил пронзительный металлический свист. Из старых носков дяди Вернона выпал карманный плутоскоп и теперь, свистя и сверкая, вертелся на полу.
"Я о нем совсем забыл! — сказал Гарри, наклоняясь и подбирая плутоскоп. — Я никогда не надеваю эти носки…"
Плутоскоп вертелся и свистел на его ладони. Косолап уставился на него, шипя и фыркая.
"Лучше убери этого кота, Эрмиона, — огрызнулся Рон, потирая ушибленный палец. — А ты не мог бы заткнуть эту штуку?" — накинулся он на Гарри. Эрмиона широкими шагами вышла из комнаты, неся Косолапа, который не сводил с Рона желтых глаз.
Гарри запихнул плутоскоп в носки и бросил их назад в чемодан. Теперь было слышно только, как Рон тихо стонет от боли и ярости. Скабберс свернулся калачиком у него в руках. Гарри давно не видел крысу и был неприятно поражен тем, как Скабберс изменился: раньше он был толстый и лоснящийся, а теперь похудел, и, вдобавок, шерсть с него лезла клочьями.
"Он не особенно хорошо выглядит, правда?" — спросил Гарри.
"Это все из-за стресса! — ответил Рон. — Он бы чувствовал себя прекрасно, если бы этот большой глупый меховой шар оставил его в покое!"
Но Гарри вспомнил слова волшебницы из "Заколдованного зверинца" о том, что крысы живут всего три года. И если здесь не обошлось без магических сил, которыми Скабберс никогда не отличался, его жизнь уже давно должна была подойти к концу. Гарри был уверен, что хотя Рон и жаловался на скучность и бесполезность Скабберса, смерть крысы будет для него ударом.
В это утро настроение в гриффиндорской гостиной было совсем не рождественским. Эрмиона заперла Косолапа в спальне, но была в ярости из-за того, что Рон пытался его ударить, а Рон все еще кипел от злости. Гарри понял, что ему не удастся заставить их разговаривать друг с другом, и занялся обследованием Всполоха, который принес в гостиную. Из-за это Эрмиона сердилась еще больше; она ничего не говорила, но постоянно бросала на метлу недоверчивые взгляды, как будто та тоже недолюбливала ее кота.
К обеду они спустились в Большой зал и увидели, что столы колледжей отодвинуты к стенам и в центре зала стоит только один стол, накрытый на двенадцать персон. За столом сидели Дамблдор, Мак-Гонагалл, Снэйп, Росток и Флитвик, а также дворник Филч, надевший вместо своего обычного коричневого пиджака очень старый и, похоже, слегка поеденный молью фрак. Кроме них было только три ученика: два чрезвычайно взволнованных первоклашки и угрюмый пятиклассник из Слитерина.
"Счастливого Рождества! — приветствовал их Дамблдор, когда они подошли к столу. — Поскольку нас так мало, мне показалось глупым сидеть за столами колледжей… Садитесь, садитесь!"
Гарри, Рон и Эрмиона сели вместе на другом краю стола.
"Шутихи!" — воскликнул Дамблдор, протягивая конец большой серебристой хлопушки Снэйпу, который неохотно взялся за него и с силой дернул. С хлопком, похожим на оружейный выстрел, хлопушка взорвалась, внутри оказалась большая остроконечная волшебная шляпа, украшенная чучелом грифа.
Гарри, вспомнив буккарта, переглянулся с Роном, и оба улыбнулись; Снэйп поджал губы и пододвинул шляпу Дамблдору, который сразу же надел ее вместо своей.
"Налетайте!" — обратился он к сидящим за столом, лучезарно улыбаясь.
Когда Гарри накладывал себе жареную картошку, двери снова распахнулись и в Большой зал вплыла профессор Трелони. В честь праздника она надела зеленое платье в блестках и стала еще сильнее похожа на огромную блестящую стрекозу.
"Сивилла, вот это сюрприз!" — вставая, произнес Дамблдор.
"Я внимательно посмотрела в хрустальный шар, директор, — сказала профессор Трелони своим загадочным, словно доносящимся издалека, голосом, — и, к моему удивлению, увидела себя покидающей мою уединенную трапезу и присоединяющейся к вам. Могла ли я пренебречь знаком судьбы? Я сразу же поспешила сюда и прошу вас простить мое опоздание".
"Конечно, конечно, — подмигнул ей Дамблдор. — Разрешите мне начертать вам стул…"
И он действительно нарисовал волшебной палочкой стул, который на несколько секунд, вращаясь, завис в воздухе, а затем с глухим стуком упал между Снэйпом и профессором Мак-Гонагалл. Однако профессор Трелони не села; ее огромные глаза оглядели стол, и вдруг она негромко вскрикнула.
"Я не смею, директор! Если я присоединюсь к сидящим, нас будет тринадцать! Более дурное предзнаменование трудно себе представить! Никогда нельзя забывать, что когда тринадцать обедают вместе, то первый, кто поднимется из-за стола, первым умрет!"
"Мы все же рискнем, Сивилла, — нетерпеливо произнесла профессор Мак-Гонагалл. — Садитесь, индейка уже остывает".
Профессор Трелони поколебалась, но затем опустилась на пустой стул, закрыв глаза и плотно сжав губы, словно ожидая, что в стол ударит молния. Профессор Мак-Гонагалл ткнула большую ложку в ближайшее блюдо:
"Рубца, Сивилла?"
Но профессор Трелони не обратила на нее внимания. Вновь открыв глаза, она еще раз огляделась и спросила:
"Но где же наш дорогой профессор Лупин?"
"Боюсь, бедняга снова болен, — сказал Дамблдор, жестом указывая всем остальным, что они могут начинать трапезу. — К несчастью, это произошло именно в Рождество".
"Но вы ведь, конечно же, уже знали об этом, Сивилла?" — спросила профессор Мак-Гонагалл, приподняв бровь.
Профессор Трелони холодно взглянула на нее.
"Конечно же, я знала, Минерва, — мягко пояснила она. — Но, как правило, не стоит выставлять напоказ тот факт, что все знаешь. Я часто поступаю так, будто не обладаю внутренним зрением, чтобы не вводить других в замешательство".
"Это многое объясняет", — колко отозвалась профессор Мак-Гонагалл.
Вдруг голос профессора Трелони стал гораздо менее загадочным:
"Если Вы хотите знать, Минерва, я видела, что бедному профессору Лупину недолго быть с нами. Кажется, он отдает себе отчет, что ему недолго осталось. Он буквально сбежал от меня, когда я предложила взглянуть для него в хрустальный шар…"
"Могу себе представить", — сухо отозвалась профессор Мак-Гонагалл.
"Я сомневаюсь, что профессору Лупину угрожает какая-нибудь опасность, — вмешался Дамблдор преувеличенно бодрым голосом, положив конец беседе профессора Мак-Гонагалл и профессора Трелони. — Северус, вы ведь сварили для него это зелье снова?"
"Да, директор", — отозвался Снэйп.
"Хорошо, — сказал Дамблдор. — Тогда он в мгновение ока снова будет на ногах… Дерек, ты уже пробовал вон те копченые колбаски? Они очень вкусные".
Первоклассник, к которому обратился Дамблдор, покраснел до корней волос и дрожащими руками потянулся к блюду с колбасками.
До конца рождественского обеда профессор Трелони вела себя почти нормально. С набитыми животами и со шляпами из хлопушек на головах Гарри и Рон первыми поднялись из-за стола. И тут она пронзительно вскрикнула.
"Мои дорогие! Кто из вас встал первым? Кто?"
"Не знаю", — сказал Рон и растерянно взглянул на Гарри.
"Я не думаю, что это имеет какое-нибудь значение, — холодно сказала профессор Мак-Гонагалл, — разве что снаружи перед дверью стоит маньяк с топором, чтобы зарубить первого, кто выйдет в холл".
Рон рассмеялся. Профессор Трелони выглядела уязвленной.
"Идем?" — сказал Гарри Эрмионе.
"Нет, — пробормотала Эрмиона, — я хотела еще поговорить с профессором Мак-Гонагалл".
"Наверно, хочет спросить, может ли она взять еще больше предметов", — зевнул Рон, когда они вышли в холл, в котором, однако же, никакого маньяка с топором не оказалось.
Добравшись до портретного входа, они обнаружили, что Сэр Кадоган устроил рождественскую вечеринку с парой монахов, несколькими бывшими директорами Хогвартса и своим толстым пони. Он поднял забрало и приподнял кружку с медовым вином, приветствуя их.