"Ну а как же, вон на столе подпалину, — показал пальцем Рон. — Кто-то уронил свечу".
"Такая трата времени, — прошептала Эрмиона. — Я могла учиться чему-нибудь полезному. Например, догонять по Бодрящему заклинанию…"
Мимо них прошелестела профессор Трелони.
"Нужна ли кому-нибудь моя помощь в интерпретации туманных предвестников внутри шара?" — негромко произнесла она, позвякивая амулетами.
"Да не нужна мне помощь, — прошептал Рон. — И так ясно, что все это значит. Ночью будет густой туман".
Гарри и Эрмиона расхохотались.
"Хватит, в самом деле! — воскликнула профессор Трелони, когда все головы повернулись в их направлении. Парвати и Лаванда возмущенно покачали головами. — Вы нарушаете метафизические вибрации!" — Она подошла к их столу и уставилась в хрустальный шар. Гарри почувствовал, как екнуло сердце. Он знал, что должно произойти.
"Там есть нечто! — прошептала профессор Трелони, приближая лицо к шару, который теперь дважды отражался в ее огромных очках. — Я вижу нечто двигающееся… но что же это?"
Гарри был готов поставить все свои вещи, включая даже Всполох, на то, что это нечто не означало ничего хорошего. И естественно…
"О боже мой! — выдохнула профессор Трелони, поднимая глаза на Гарри. — Вот он здесь, яснее, чем прежде… о нет, он крадется к тебе, все ближе и ближе… это Черный…"
"Ну, ради бога! — громко сказала Эрмиона. — Только не надо опять этого дурацкого пса!"
Профессор Трелони подняла на нее свои огромные глаза. Парвати прошептала что-то Лаванде, и обе с неодобрением уставились на Эрмиону. Профессор Трелони выпрямилась и смерила Эрмиону гневным взглядом.
"С прискорбием должна признать, моя дорогая, что в тот самый момент, как ты появилась в этом классе, мне стало очевидно, что у тебя нет данных, требуемых для славного искусства прорицания. Я не могу припомнить, был ли у меня когда-нибудь столь безнадежно приземленный ученик".
Последовала секунда молчания. А затем…
"Прекрасно! — внезапно выпалила Эрмиона, вскакивая и засовывая "Заглядывая в будущее" в сумку. — Прекрасно! — повторила она, закидывая сумку на плечо и при этом едва не опрокинув Рона вместе с креслом. — Я сдаюсь! И ухожу!"
И к изумлению всего класса, Эрмиона широкими шагами подошла к люку, распахнула его ногой и спустилась по лестнице.
Потребовалось несколько минут, чтобы класс снова успокоился. Профессор Трелони, казалось, позабыла о Черном псе. Она резко отвернулась от Гарри и Рона, и тяжело дыша, плотнее запахнула на себе газовую шаль.
"Оооо! — внезапно воскликнула Лаванда так, что все подпрыгнули. — Оооо! Профессор Трелони, я как раз вспомнила! Вы ведь предвидели ее уход, правда? "К Пасхе один из нас покинет этот класс навсегда!" Вы же так давно это говорили, профессор!"
Профессор Трелони одарила ее слезливой улыбкой.
"Да, дорогая, я и в самом деле знала, что мисс Грангер нас покинет. Однако всегда надеешься, что, может быть, неверно поняла Знаки… Внутреннее Око — такой тяжкий груз, понимаете…"
Лаванда и Парвати глубоко впечатлились и подвинулись, чтобы профессор Трелони могла подойти к их столику.
"Ну и денек у Эрмионы, а?" — благоговейно прошептал Гарри Рон.
"Да уж…"
Гарри взглянул в хрустальный шар, но не увидел там ничего кроме завихрений белого тумана. Правда ли, что профессор Трелони снова увидела там Черного пса? Сможет ли он? Меньше всего ему была нужна еще одна смертельная опасность, ведь приближался квиддитчный финал.
Пасхальные каникулы не принесли отдыха. На третьеклассников навалили гору домашних заданий. Невилл Лонгботтом, да и не он один, был близок к нервному срыву.
"И это называют каникулами! — однажды вечером прорычал на всю гостиную Шэймус Финниган. — До экзаменов еще жить и жить, а что они нам устроили?"
Но никому не пришлось поработать столько, сколько Эрмионе. Даже за исключением прорицания, у нее было больше предметов, чем у кого-либо еще. Обычно она последней уходила из гостиной по вечерам и первой появлялась в библиотеке следующим утром; у нее под глазами залегли тени почти как у Лупина, и казалось, она каждую секунду была готова зареветь.
Рон взял на себя ответственность за апелляцию по делу Конклюва. Когда он не делал домашние задания, он листал толстенные тома с названиями вроде "Справочник по психологии гиппогрифов илиПтица или бестия? Исследование жестокости гиппогрифов". Он был так занят, что даже забывал время от времени поругать Косолапа.
А Гарри в это время приходилось каким-то образом распихивать домашние задания на время, свободное от ежедневных тренировок, не считая бесконечных лекций Вуда о тактике. Матч Гриффиндор — Слитерин должен был состояться в первую субботу после пасхальных каникул. Слитерин вел в чемпионате на две сотни очков. А значит (как Вуд постоянно напоминал команде), им необходимо было выиграть этот матч с большим разрывом, чтобы заполучить кубок. Получалось, что основной груз ответственности ложился на плечи Гарри, так как за поимку снитча команда получала сто пятьдесят очков.
"Поэтому ты должен ловить снитч, только если мы будем вести больше, чем на пятьдесят очков, — твердил Гарри Вуд. — Только если мы впереди на пятьдесят очков, Гарри, а то мы выиграем матч, но потеряем кубок. Ты понял это, да? Ты должен поймать его только если мы…"
"ДА ЗНАЮ Я, ОЛИВЕР!" — взорвался Гарри.
Приближающийся матч будоражил всех гриффиндорцев. Гриффиндор не выигрывал квиддитчный кубок с тех самых пор, как ловцом был легендарный Чарли Висли (второй по старшинству из братьев Рона). Но Гарри думал, чтобы никто, даже Вуд, не хотел выиграть так же сильно, как он. Вражда между ним и Малфоем достигла апогея. Малфой все еще не отошел от бросания грязью в Хогсмид и еще сильней разозлился, когда Гарри каким-то образом отвертелся от наказания. Гарри же не забыл про попытку Малфоя вывести его из строя на матче против Рэйвенкло, но особенно ему хотелось сделать Малфоя перед лицом всей школы из-за Конклюва.
Еще никто не помнил, чтобы атмосфера перед матчем настолько накалялась. К концу каникул отношения между двумя командами и колледжами достигли предела. В коридорах вспыхивали одна за другой небольшие потасовки, а закончилось все пренеприятнейшей стычкой, после которой четвероклассник из Гриффиндора и шестиклассник из Слитерина оказались в лазарете с растущими из ушей пучками порея.
Гарри приходилось особенно туго. Он не мог пойти на занятия, чтобы кто-нибудь из слитеринцев не подставил ему подножку и не попытался его повалить; куда бы он ни пошел, всюду возникали Крабб и Гойл и разочарованно отходили, когда видели, что он окружен другими учениками. Вуд распорядился, чтобы Гарри сопровождали повсюду, куда бы он ни пошел, на случай если слитеринцы попытаются вывести его из строя. Весь гриффиндорский колледж с энтузиазмом принялся за дело, так что Гарри потерял всякую возможность вовремя попасть на уроки, поскольку был постоянно окружен огромной, непрерывно болтающей толпой. Гарри больше беспокоился за сохранность Всполоха. После тренировок он надежно запирал его в чемодане и частенько на переменах бегал в гриффиндорскую башню проверить, лежит ли он там по-прежнему.
Вечером перед матчем все обычные дела в гриффиндорской гостиной были отложены. Даже Эрмиона убрала свои книги.
"Не могу работать, не могу сосредоточиться", — нервно повторяла она.
Было очень шумно. Основным генератором беспорядка служили Фред и Джордж Висли, которые вели себя даже громче обычного. Ангелина, Алисия и Кэти хихикали над их шуточками. Оливер Вуд согнулся в углу над моделью квиддитчного поля, водя над ним при помощи своей палочки маленькие фигурки и что-то бормоча. Гарри сидел вместе с Роном и Эрмионой в сторонке, пытаясь не думать о завтрашнем дне, потому что, стоило ему вспомнить о матче, как желудок неприятно сжимался.
"С тобой все будет в порядке", — заверила его Эрмиона не совсем уверенно.
"У тебя же Всполох!" — напомнил Рон.