– Потом объясним! – огрызнулся Блэк, вырываясь и одной рукой хватая воздух, пытаясь дотянуться до крысы. Струпик визжал как резаный и рвался прочь, расцарапывая Рону лицо и шею.
– Они – имеют – право – знать – все – как – есть! – пропыхтел Люпин, держа Блэка. – Он был питомцем Рона! А кое-чего я и сам не понимаю! И потом, Гарри… Ты обязан рассказать ему всю правду, Сириус!
Блэк бросил сопротивляться, но не отрывал ввалившихся глаз от Струпика, крепко зажатого в покусанных, исцарапанных и кровоточащих пальцах Рона.
– Ну хорошо, – согласился Блэк. – Рассказывай им, что сочтешь нужным. Только быстрее, Рем. Я хочу совершить убийство, за которое меня посадили…
– Вы психи, вы оба, – беспомощно произнес Рон, оглядываясь на Гарри с Гермионой. – С меня хватит. Я пошел.
Он хотел встать на здоровую ногу, но Люпин поднял палочку и наставил ее на Струпика.
– Ты меня выслушаешь, Рон, – невозмутимо сказал он. – И, пожалуйста, держи Питера крепче.
– ЭТО НЕ ПИТЕР, ЭТО СТРУПИК! – взвизгнул Рон и попытался запихнуть крысу в нагрудный карман, но та слишком сопротивлялась. Рон покачнулся, потерял равновесие, Гарри подхватил его и усадил на кровать. Потом, не глядя на Блэка, повернулся к Люпину:
– А как же свидетели гибели Петтигрю? Целая улица…
– Они видели совсем не то, что было! – кровожадно выпалил Блэк, наблюдая, как извивается Струпик.
– Все думали, что Сириус убил Питера, – кивнул Люпин. – Я и сам так думал… пока не увидел сегодня карту. Карта Каверзника никогда не врет… Питер жив. Он у Рона в руках, Гарри.
Гарри с Роном переглянулись и молча согласились друг с другом: и Люпин, и Блэк – оба сбрендили. Это все полнейшая ахинея. Как может Струпик быть Питером Петтигрю? Блэк, видимо, сдвинулся в Азкабане… Но почему Люпин ему подыгрывает?
Тут раздался голос Гермионы – дрожащий, псевдоспокойный, будто она пыталась привести Люпина в чувство:
– Но, профессор Люпин… Струпик никак не может быть Петтигрю… это невозможно, вы же понимаете…
– Почему невозможно? – преспокойно спросил Люпин, будто они сидели на уроке и Гермиона подметила неточность в очередном опыте с загрыбастом.
– Потому что… потому что если Питер Петтигрю – анимаг, люди бы знали. Мы проходили анимагов с профессором Макгонаголл. И я читала про них, когда делала домашнее задание, – в министерстве магии хранятся данные на всех колдунов и ведьм, которые умеют превращаться в животных; на каждого досье, и там все написано: в какое животное превращаются, каковы особые приметы, все-все… Я специально ходила посмотреть профессора Макгонаголл в списке. В этом веке всего семь анимагов, а Петтигрю в списке не было…
Гарри едва успел подивиться, как серьезно Гермиона относится к домашним заданиям, и тут профессор Люпин расхохотался.
– Ты, как всегда, права! – согласился он. – Но в министерство не поступало сведений о том, что в «Хогварце» окопались три незарегистрированных анимага.
– Если хочешь им все рассказать, поторопись, Рем, – рявкнул Блэк, неотрывно следя за отчаянной борьбой Струпика. – Я ждал двенадцать лет и больше ждать не собираюсь.
– Хорошо, хорошо… только помоги мне, Сириус, – сказал Люпин. – Я-то знаю только начало…
Люпин вдруг умолк. За его спиной раздался громкий скрип. Дверь сама собой отворилась. Все пятеро уставились на нее. Люпин подошел и выглянул на лестницу.
– Никого…
– Привидение! – крикнул Рон.
– Ничего подобного, – отозвался Люпин, озадаченно глядя за дверь. – В Шумном Шалмане никогда не было привидений… Выл и вопил здесь я.
Он отбросил со лба седые волосы, помолчал и приступил:
– Пожалуй, с этого все и начинается – с того, что я стал оборотнем. Ничего бы не случилось, если бы меня не покусали… и если бы не мое безрассудство…
Он был серьезен и явно очень устал. Рон хотел было его перебить, но Гермиона шикнула. Она пристально глядела на Люпина.
– Когда меня укусили, я был совсем маленьким. Родители перепробовали все средства, но в те времена это не лечилось. Зелье, которое готовит мне профессор Злей, изобрели совсем недавно. С этим зельем я безопасен. Принимаю его неделю до полнолуния и сохраняю способность мыслить… сворачиваюсь клубком у себя в кабинете и жду, пока луна пойдет на убыль. Этакий безобидный волк… А вот до изобретения аконитного зелья я раз в месяц становился настоящим чудовищем. Об учебе в «Хогварце» нечего было и мечтать. Никто из родителей не согласился бы подвергать своих детей такой угрозе… Но как раз тогда директором стал Думбльдор, и он мне посочувствовал. Сказал, что не возражает против моего обучения, если мы будем соблюдать меры предосторожности… – Люпин вздохнул и посмотрел Гарри в глаза: – Я тебе как-то говорил, что Дракучую иву посадили в год моего поступления в «Хогварц». На самом же деле ее посадили из-за того, что я поступил в «Хогварц». Этот дом, – Люпин тоскливо обвел глазами комнату, – и тоннель построили для меня. Раз в месяц меня тайком переводили из замка сюда. Здесь я превращался. А Дракучая ива никого не подпускала ко мне, пока я был опасен.