– Но если он будет с нами, – горячо заспорил Рон, – Блэк не осмелится…
– Ой, Рон, не говори ерунды, – отрезала Гермиона. – Блэк убил уже кучу народу, прямо в толпе на улице. Ты правда думаешь, что из-за нас он побоится напасть на Гарри?
Произнося эту тираду, она сражалась с завязками на корзинке Косолапсуса.
– Не выпускай это чучело! – крикнул Рон, но было поздно: Косолапсус выскользнул из корзинки, потянулся, зевнул и вспрыгнул Рону на колени; комок в нагрудном кармане задрожал, и Рон сердито столкнул Косолапсуса прочь: – Пошел вон!
– Рон, не делай так! – рассердилась Гермиона.
Рон собрался было ответить, но тут профессор Люпин пошевелился. Ребята тревожно уставились на него, но он лишь повернул голову и продолжил спать с приоткрытым ртом.
«Хогварц-экспресс» двигался на север, и пейзаж за окном, довольно уже дикий, постепенно мрачнел, а облака на небе сгущались. За дверью купе туда-сюда носились школьники. Косолапсус устроился на пустом сиденье, обратив приплюснутую морду к Рону и не сводя желтых глаз с его кармана.
В час дня в дверях купе появилась толстушка ведьма с тележкой еды.
– Может, надо его разбудить? – Рон неловко мотнул головой на профессора Люпина. – Он какой-то, прямо скажем, недокормленный.
Гермиона осторожно приблизилась к профессору Люпину.
– Э-э-э… профессор? – позвала она. – Извините… профессор?
Тот не пошевелился.
– Не беспокойся, милая, – сказала ведьма, протягивая Гарри большую упаковку котлокексов. – Если он будет голоден, когда проснется, найдет меня впереди, у машиниста.
– А он вообще спит? – тихо спросил Рон, когда дверь за ведьмой закрылась. – Я имею в виду – он, часом, не умер?
– Нет, нет, дышит, – шепнула Гермиона, взяв протянутый Гарри котлокекс.
Конечно, профессор Люпин – не слишком веселая компания, но его присутствие в купе имело свои плюсы. Во второй половине дня, когда дождь размыл перекаты холмов за окном, в коридоре раздались шаги, и вскоре в дверях появились трое наименее симпатичных людей: Драко Малфой и два его телохранителя, Винсент Краббе и Грегори Гойл.
Драко Малфой и Гарри стали врагами с самой первой поездки на «Хогварц-экспрессе». Малфой, обладатель бледного, острого, надменного лица, учился в колледже «Слизерин»; кроме того, он был Ловчим слизеринской квидишной команды (а Гарри – Ловчим «Гриффиндора»). Краббе и Гойл, казалось, родились на свет лишь для того, чтобы служить у Малфоя на посылках. Оба они были квадратные и мускулистые; Краббе повыше ростом, стриженный под горшок и с могучей шеей; Гойл – с короткими, жесткими волосами и длинными, как у гориллы, ручищами.
– Вы только посмотрите, кто здесь! – открыв дверь купе, процедил Малфой в обычной ленивой манере. – Уизгляк и Потрох.
Краббе и Гойл гоготнули, точно парочка троллей.
– Я слышал, твой папаша летом наконец-то узнал, что такое деньги, Уизли, – продолжил Малфой. – А мамаша что? Умерла от шока?
Рон вскочил так быстро, что опрокинул на пол кошачью корзинку. Профессор Люпин всхрапнул.
– Кто это? – спросил Малфой, при виде Люпина машинально попятившись.
– Новый учитель, – ответил Гарри, тоже поднявшись на ноги – вдруг понадобится оттаскивать Рона. – Что-что ты там говорил, Малфой?
Блеклые глаза Малфоя сузились; ему хватало ума не затевать драку под носом у преподавателя.
– Пошли отсюда, – с обидой пробормотал он Краббе и Гойлу, и они исчезли.
Гарри с Роном сели. Рон массировал костяшки.
– Я больше не собираюсь терпеть Малфоя, – злобно заявил он. – Серьезно. Еще вякнет о моей семье, и я ему голову оторву и… – Рон бешено взмахнул рукой.
– Рон, – зашептала Гермиона, показывая на профессора Люпина, – тише…
Но профессор Люпин крепко спал.
Чем севернее продвигался поезд, тем сильнее лило; окна затянуло непроглядной серостью, и она постепенно чернела. Наконец в коридорах и над багажными полками зажглись фонари. Колеса стучали, дождь барабанил, ветер ревел, а профессор Люпин спал и спал.
– Мы, наверно, почти приехали, – сказал Рон, выглядывая из-за профессора в почерневшее окно.
Не успел он договорить, поезд начал притормаживать.
– Классно. – Рон встал, осторожно обходя Люпина и вглядываясь в заоконный мрак. – Я уже умираю с голоду. Хорошо бы поскорей на пир…
– Мы не могли так быстро доехать, – возразила Гермиона, сверившись с часами.
– Тогда чего мы встали?
Поезд все замедлял ход. Когда стих шум поршней, громче завыл ветер и застучал дождь по стеклам.
Гарри, сидевший у двери, встал и выглянул в коридор. По всему вагону из дверей купе высовывались любопытные лица.