– Я думал, у тебя припадок, что ли, – вмешался Рон. Он все еще был испуган. – Ты весь окостенел, упал с сиденья и давай трястись…
– А профессор Люпин перешагнул через тебя, подошел к дементору, вытащил палочку, – продолжала Гермиона, – и сказал: «Никто из нас не прячет под одеждой Сириуса Блэка. Уходите». Но дементор даже не пошевелился. А профессор Люпин что-то пробормотал, из его палочки выстрелила какая-то серебристая штука, и тогда дементор развернулся и уплыл…
– Это было ужасно, – тоненько проговорил Невилл. – Вы почувствовали, как стало холодно, когда эта гадость вошла?
– Мне так странно было, – передернулся Рон. – Как будто затосковал навсегда…
Джинни съежилась в уголке и выглядела немногим лучше, чем Гарри себя чувствовал. Она всхлипнула. Гермиона подошла и обняла ее.
– А никто больше… не свалился с сиденья? – неловко спросил Гарри.
– Нет. – Рон опять тревожно взглянул на него. – Джинни, правда, тряслась как ненормальная…
Гарри ничего не понимал. Он очень ослабел и мелко дрожал, точно после сильного гриппа, и еще его одолевал стыд. С какой стати он один так перетрусил?
Вернулся профессор Люпин. Он замер на пороге, обвел их взглядом и, чуть улыбнувшись, заметил:
– Между прочим, шоколад не отравленный…
Гарри откусил, и, к его удивлению, по телу до самых кончиков пальцев разлилось тепло.
– Мы прибудем на платформу через десять минут, – сказал профессор Люпин. – Ты как, Гарри?
Гарри не стал спрашивать, откуда профессор Люпин знает его имя.
– Нормально, – смущенно пробормотал он.
До прибытия они почти не разговаривали. Наконец поезд остановился у платформы «Хогсмед», и в дверях образовалась давка – все торопились выйти; совы ухали, кошки мяукали, ручная жаба Невилла громко квакала у него под шляпой. На крошечной платформе было очень холодно; с неба рушилась ледяная дождевая пелена.
– Пер’клашки, сюда! – прокричал знакомый голос. Гарри, Рон и Гермиона обернулись и на другом конце платформы разглядели очертания гигантской фигуры Огрида. Тот манил за собой перепуганных первоклассников: им предстояло традиционное путешествие по озеру. – Как делишки, троица? – заорал Огрид поверх голов.
Ребята помахали ему, но поговорить не удалось: их повлекло по платформе вместе с потоком. Гарри, Рон и Гермиона вслед за толпой сошли на размытую глинистую дорогу, где их ожидало никак не менее сотни дилижансов. Оставалось только предположить, что в каждый дилижанс впряжены невидимые лошади, – едва ребята вскарабкались внутрь и закрыли за собой дверцы, карета тронулась сама по себе, подпрыгивая и раскачиваясь на ходу.
Внутри пахло плесенью и сеном. После шоколада Гарри полегчало, но он все еще был очень слаб. Рон и Гермиона то и дело косились на него, словно опасаясь, что он опять грохнется в обморок.
Когда они подъехали к великолепным чугунным воротам между двумя каменными колоннами с крылатыми кабанами на вершинах, Гарри увидел еще двух высоких дементоров под капюшонами, стоявших на страже с флангов. Волна леденящей тошноты грозила снова накрыть его с головой; он откинулся на комковатое сиденье и не открывал глаз, пока дилижанс не миновал ворота. На подъезде к замку, на длинном пологом склоне, экипаж набрал скорость. Гермиона высунулась в оконце и смотрела, как приближаются многочисленные башни и башенки. Наконец карета, качнувшись, остановилась. Рон с Гермионой вышли.
Когда выходил Гарри, ему в уши ударил тягучий, но ликующий голос:
– Ты упал в обморок, Поттер? Лонгботтом не врет? Ты правда бухнулся в обморок?
Малфой локтем оттолкнул Гермиону и преградил Гарри дорогу на каменной лестнице; его лицо сияло, а бледные глаза злобно сверкали.
– Отвали, Малфой, – бросил Рон, сжав челюсти.
– Ты тоже упал в обморок, Уизли? – громко спросил Малфой. – Бяка дементор и тебя напугал?
– Что-то не так? – раздался мягкий голос.
Из соседней кареты вышел профессор Люпин.
Малфой окинул его высокомерным взором, мгновенно подметил и заплатки, и потрепанный сундук. С еле уловимым намеком на сарказм он ответил:
– Ой нет, что вы… профессор, – а затем подмигнул Краббе с Гойлом и первым направился в замок.
Гермиона ткнула Рона в спину, чтобы пошевеливался, и трое друзей влились в толпу, поднялись по ступеням, прошли сквозь огромные дубовые двери, потом в гулкий вестибюль, освещенный факелами, – оттуда величественная мраморная лестница вела на верхние этажи.
Справа распахивались двери в Большой зал; Гарри, влекомый толпой, шагнул было туда, но успел лишь одним глазком взглянуть на зачарованный потолок – нынче вечером черный и затянутый тучами, – как раздался голос: