– И?
– И он попал… он попал… ой, Гарри!.. Он попал в Дракучую иву.
У Гарри внутри все оборвалось. Дракучая ива, что росла посреди двора, была очень свирепым деревом.
– И? – Он боялся услышать ответ.
– Ты же знаешь Дракучую иву, – сказал Рон. – Она не любит, когда по ней попадают.
– Профессор Флитвик принес обломки как раз перед тем, как ты пришел в себя, – очень тихо проговорила Гермиона.
Она медленно подняла с пола мешочек и перевернула его над койкой. На одеяло высыпалось с дюжину щепок и хворостинок – все, что осталось от верной, теперь уже навеки побежденной метлы.
Глава десятая
Карта Каверзника
Мадам Помфри настояла на том, чтобы Гарри остался в лазарете до конца выходных. Он не спорил и не жаловался, но не разрешил ей выбросить останки «Нимбуса-2000». Он понимал, что это глупо, знал, что метлу починить не удастся, но ничего не мог с собой поделать; он словно потерял близкого друга.
К нему потоком шли посетители. Все старались его развеселить. Огрид прислал букет цветов, похожих то ли на уховерток, то ли на желтые кочанчики капусты; Джинни Уизли, отчаянно краснея, вручила самодельную открытку с пожеланием выздоровления, и та распевала что-то пронзительное, пока Гарри не засунул ее под вазу с фруктами. В воскресенье утром снова явилась гриффиндорская команда, на сей раз вместе с капитаном, и Древ заверил Гарри (глухим, безжизненным голосом), что не винит его «ни вот столечко». Рон с Гермионой покидали свой пост у его постели только на ночь. Но, что бы они ни делали и ни говорили, порадовать больного не могли – им ведь была известна лишь половина его тревог.
Никому, даже Рону с Гермионой, он не рассказал о Сгубите: он знал, что Рон запаникует, а Гермиона посмеется. Однако Сгубит являлся ему уже дважды, и всякий раз за этим следовали происшествия с почти смертельным исходом: в первый раз его чуть не переехал «ГрандУлет», во второй он упал с пятидесяти футов. Сгубит что, будет ходить по пятам, пока Гарри и в самом деле не умрет? И Гарри весь остаток жизни предстоит оглядываться через плечо?
А самое ужасное – дементоры. При одной мысли о них накатывала тошнота и унизительное бессилие. Все говорили, что дементоры чудовищны, но никто, кроме Гарри, не падал от них в обморок… ни у кого в голове не звучало эхо криков погибающей матери.
Кому принадлежал голос, у Гарри не было сомнений. Крик этой женщины возвращался к нему снова и снова, пока он лежал по ночам без сна, разглядывая полосы лунного света на потолке. Когда дементоры приблизились, перед Гарри пронеслись последние мгновения жизни его матери: она пыталась спасти сына, а Лорд Вольдеморт хохотал и вскоре убил ее… Гарри беспокойно задремывал – скользкие гниющие руки, жалобные мольбы, – вздрагивал, просыпался и вновь вспоминал мамин голос.
Он вздохнул с облегчением, в понедельник вернувшись к шумной суете школьной жизни – это отвлекало, хоть и приходилось сносить издевательства Драко Малфоя. Тот был вне себя от счастья по случаю поражения «Гриффиндора». Он наконец-то снял повязки и праздновал возможность пользоваться обеими руками, вдохновенно изображая, как Гарри падает с метлы. На первом же занятии у Злея Малфой пол-урока расхаживал по подземелью, представляя дементора. Рон в конце концов не выдержал и швырнул в Малфоя большим и скользким крокодильим сердцем – он попал Малфою в лицо, и Злей вычел у «Гриффиндора» пятьдесят баллов.
– Если на защите от сил зла снова будет Злей, я прогуляю, – заявил Рон после обеда на подходе к кабинету Люпина. – Посмотри, кто там, Гермиона.
Гермиона заглянула в кабинет.
– Порядок!
Профессор Люпин вернулся к работе. Похоже, он действительно тяжело болел. Поношенная мантия болталась как на вешалке, под глазами залегли глубокие тени; однако он ласково улыбнулся ребятам, когда те расселись по местам. И тут же на него потоком обрушились жалобы.
– Это нечестно, профессор Злей только заменял, почему он нам задал на дом?
– Мы ничего не знаем про оборотней…
– …два свитка!
– А вы объяснили профессору Злею, что мы их еще не проходили? – чуть-чуть нахмурившись, спросил Люпин.
Снова поднялся галдеж.
– Да, но он сказал, что мы очень отстали…
– …он не слушал…
– …целых два свитка!
Профессор Люпин улыбнулся столь дружному возмущению:
– Не переживайте. Я поговорю с профессором Злеем. Сочинение можете не писать.
– Ой, – расстроилась Гермиона, – а я уже написала!
Урок был очень интересный. Профессор Люпин принес в класс аквариум с финтиплюхом, маленьким и одноногим. Он как будто весь был из дыма, довольно хрупкий и безобидный.