— Но ведь ты был невиновен! — воскликнула Гермиона.
Хагрид хмыкнул.
— А им-то что? Им всё равно. Пока у них есть пара сотен узников, и они могут высасывать из них счастье, им совершенно наплевать, виноватый ты или нет.
Хагрид на секунду умолк, уставившись на кружку. И тихо сказал:
— Думал отпустить Конклюва… Уговаривал его улететь… Но как втолкуешь гиппогрифу, что ему надо схорониться? И… я боюсь нарушить закон… — Он поднял на них глаза полные слёз. — Я больше не хочу в Азкабан.
Визит к Хагриду, хоть и был совсем не радостным, всё же сделал то, на что рассчитывали Рон и Гермиона. Правда, Гарри не забыл о Блэке, но теперь его занимала ещё одна мысль — как помочь Хагриду выиграть дело против Комитета по устранению опасных существ. На следующий день он, Рон и Гермиона принесли из библиотеки кипу книг, которые могли помочь в подготовке защиты Конклюва. Они втроём сидели перед потрескивающим камином, медленно переворачивали пыльные страницы и изредка перебрасывались фразами, когда им попадалось что-нибудь интересное.
— Вот здесь что-то есть… В 1722 году был случай… но гиппогриф был признан виновным… бе, посмотрите, что они с ним сделали, это же отвратительно…
— Посмотрите, может, вот это… в 1296 году мантикора разорвала кого-то на части, и они отпустили её… а… нет, из-за того, что боялись к ней приближаться…
А замок тем временем обзавёлся великолепными рождественскими украшениями, хотя любоваться-то ими было некому — почти все ученики разъехались на каникулы. Но всё же по стенам были развешаны венки из падуба и омелы, доспехи светились изнутри таинственным светом, а в Большом зале, как всегда, сверкали золотыми звёздами двенадцать рождественских елей. Аппетитный запах готовящихся угощений, витавший по коридорам, в сочельник стал таким густым, что даже Короста решился высунуть нос из своего убежища, чтобы принюхаться к празднику.
Рождественским утром Гарри разбудила подушка, которую запустил в него Рон, вопя:
— Эй! Подарки!
Гарри надел очки и взглянул на небольшую горку свёртков, появившихся в ногах кровати. Рон уже срывал бумагу со своих подарков. — Ещё один свитер от мамы… Снова коричневый… Посмотри, у тебя тоже свитер?
У Гарри тоже был свитер. Миссис Уизли прислала ему ярко-алый с вывязанным на груди Гриффиндорским львом, а кроме того, дюжину домашних мятных кексов, кусок рождественского пирога и коробку грильяжа. Отложив всё это в сторону, он увидел длинный тонкий сверток.
— Что это? — спросил Рон, держа в руке только что распакованную пару тёмно-бордовых носок.
— Не знаю…
Гарри сорвал обертку и замер с открытым ртом — на одеяло выкатилась великолепная сверкающая метла. Рон уронил носки и выпрыгнул из кровати, чтобы взглянуть на неё поближе.
— Не может быть, — только и смог произнести он охрипшим голосом.
Это была «Молния» — точно такая же фантастическая метла, на которую Гарри каждый день ходил смотреть на Диагон Аллее. Когда он поднял «Молнию», её рукоять радостно сверкнула. Гарри почувствовал, как метла тихонько гудит, и выпустил её из рук; она повисла в воздухе, как раз так, чтобы ему было удобнее на неё забраться. Он перевёл взгляд от золотого регистрационного номера на рукояти к безукоризненно гладким обтекаемым берёзовым прутикам хвоста.
— Кто её тебе послал? — тихо спросил Рон.
— Посмотри, есть ли там открытка, — сказал Гарри.
Рон разорвал обертку «Молнии».
— Ничего! Господи, кто мог потратить для тебя столько денег?
— Ну, — сказал ошеломлённый Гарри, — могу поспорить, что это не Дёрсли.
— Спорим, это Дамблдор, — заявил Рон, кругами ходивший вокруг «Молнии» и изучавший каждый его дюйм. — Прислал же он анонимно тебе Плащ-Невидимку…
— Но это был плащ моего отца, — возразил Гарри. — Дамблдор просто передал его мне. Он не стал бы тратить ради меня сотни галлеонов. Он просто не может дарить ученикам такие подарки…
— Поэтому он и не признавался, что это от него! — сказал Рон. — На случай, если какой-нибудь слизняк вроде Малфоя скажет, что ты — любимчик Дамблдора. Эй, Гарри, — Рон громко рассмеялся, — Малфой! Подожди, пока он увидит тебя на этой метле! Ему станет плохо! Эта же метла международного класса!
— Я просто не могу в это поверить, — пробормотал Гарри, проводя по «Молнии» рукой, в то время как Рон катался по кровати, представляя лицо Малфоя и рыдая от смеха. — Но кто?…
— Я знаю, — сказал Рон, взяв себя в руки. — Я знаю, кто это мог быть — Люпин!