Голос Фаджа оборвался. Только слышно было, как высморкались пять носов.
— Ну вот, теперь ты знаешь, Розмерта, — хрипло сказал Фадж. — Блэка схватили и увели двадцать бойцов Отряда обеспечения магического правопорядка, а Петтигрю получил Орден Мерлина Первой Степени, хоть какое-то утешение для его бедной матери. С тех пор Блэк находился в Азкабане.
Мадам Розмерта протяжно вздохнула.
— Это правда, что он безумен, министр?
— Хотел бы я, чтобы это было так, — медленно сказал Фадж. — Я уверен, что поражение господина несколько выбило его из колеи. Убийство Петтигрю и всех этих магглов было поступком загнанного и отчаявшегося человека — жестоким… бессмысленным. Я встречался с Блэком во время последней инспекции Азкабана. Знаете, большинство тамошних узников сидят в темноте, бормоча что-то; никаких признаков рассудка… но я был поражен тем, каким нормальным выглядел Блэк. Он разговаривал со мной вполне здраво. Это обескураживало. Можно было подумать, что ему просто скучно… он спросил меня, закончил ли я читать газету, хладнокровно, если хотите, сказал, что ему не хватает разгадывания кроссвордов. Да, я был поражен тем, как мало подействовали на него дементоры — а его ведь охраняли очень тщательно, знаете ли. Дементоры на страже у двери день и ночь.
— Но с какой целью он вырвался, как вы полагаете? — спросила мадам Розмерта. — Боже милостивый, министр, уж не собирается ли он снова примкнуть к Сами-Знаете-Кому?
— Я бы рискнул предположить, что это его, гм, конечная цель, — пробормотал Фадж уклончиво. — Но мы надеемся схватить Блэка задолго до этого. Должен сказать, Сами-Знаете-Кто без сторонников — это одно… но верните ему его наиболее преданного слугу, и я содрогаюсь от мысли, как быстро он воспрянет снова…
Послышалось звяканье стекла о дерево. Кто-то поставил свой стакан.
— Знаете, Корнелиус, если вы собираетесь обедать с директором, нам, пожалуй, пора возвращаться в замок, — сказала профессор МакГонагалл.
Одна за другой, ноги перед глазами Гарри приняли на себя вес своих хозяев; качнулись полы плащей, и сверкающие каблуки мадам Розмерты скрылись позади стойки бара. Дверь в «Три метлы» отворилась снова, взвихрился снег, и учителя скрылись из виду.
— Гарри?
Лица Рона и Гермионы появились под столом. Оба смотрели на него, не зная, что сказать.
11. Молния
Гарри сам не понял, как оказался в подвале «Медового Герцогства» и как через подземный ход пробрался назад в замок. Он лишь знал, что он будто вовсе не тратил времени на обратную дорогу и совершенно не понимал, что делает, потому что голова до сих пор болела от разговора, который он только что услышал.
Почему никто и никогда не говорил ему об этом? Дамблдор, Хагрид, мистер Уизли, Корнелиус Фадж… Почему они никогда не упоминали, что родители Гарри погибли из-за предательства лучшего друга?
Рон и Гермиона обеспокоено поглядывали на Гарри за ужином, но заговорить не решались, чтобы их не услышал Перси, сидевший неподалеку. Они поднялись в гриффиндорскую гостиную, где в это время Фред и Джордж устроили салют из дюжины бомб-вонючек по случаю окончания семестра. Гарри очень не хотелось отвечать на вопросы близнецов о Хогсмиде, поэтому он тихо скользнул наверх, в пустую спальню, и направился прямо к шкафчику около кровати. Отодвинув книги, он быстро нашел фотоальбом в кожаном переплете с волшебными снимками отца и матери, который два года назад ему подарил Хагрид. Гарри сел на кровать, задернул полог и начал переворачивать страницы…
Он остановился на свадебной фотографии. На снимке отец, радостно улыбаясь, махал ему рукой. Его непослушные чёрные волосы, которые унаследовал и Гарри, торчали во все стороны. Сияющая от счастья мама стояла под руку с отцом. А это… это, должно быть, он. Шафер… Гарри никогда раньше не обращал на него внимания.
Если бы он не был уверен, что это один и тот же человек, то никогда не узнал бы Блэка на старой фотографии. С неё смотрело молодое и смеющееся лицо, совсем не похожее на газетные снимки бледного, заросшего оборванца. Служил ли он Волдеморту уже тогда? Планировал ли он уже тогда смерть этих двух людей рядом с ним? Понимал ли, что ему предстоят двенадцать лет в Азкабане — двенадцать лет, которые до неузнаваемости его изменят?
Но даже дементоры оказались ему нипочем, думал Гарри, вглядываясь в красивое улыбающееся лицо. Он не слышит предсмертный крик мамы, в отличие от меня, каждый раз, стоит им приблизиться…
Гарри захлопнул альбом, убрал его в шкафчик, снял мантию, очки и, задёрнув полог, лег в кровать.
Дверь спальни приоткрылась.
— Гарри? — неуверенно сказал голос Рона.
Но Гарри притворился спящим. Рон ушел, а Гарри повернулся на спину и уставился в темноту широко открытыми глазами.
Ненависть, прежде незнакомая ему, пустила ростки в его сердце. Он видел ухмылку Блэка так ясно, как будто всё ещё держал альбом перед глазами. Потом Гарри отчетливо, словно на киноэкране, увидел, как Сириус Блэк взрывает Питера Петтигрю, нелепого и трогательного, совсем как Невилл Лонгботтом. Он слышал (хотя и не знал, как звучит голос Блэка) тихое нервное бормотание: — О, мой повелитель… Поттеры сделали меня Хранителем Секрета… — этот шёпот прервался смехом, пронзительным, холодным — тем самым смехом, который слышал Гарри, когда к нему приближались дементоры…
— Гарри, ты… Ты выглядишь ужасно.
Гарри не смог заснуть до рассвета. Проснувшись и обнаружив, что спальня опустела, он натянул одежду и спустился по винтовой лестнице в гостиную, в которой сидели только Рон, с аппетитом уплетавший мятную лягушку, и Гермиона, разложившая домашние задания на нескольких столах.
— А где все? — спросил Гарри.
— Уехали! Сегодня первый день каникул, помнишь? — ответил Рон, внимательно глядя на Гарри. — Скоро обед, я уже собирался будить тебя.
Гарри опустился в кресло у камина. За окнами по-прежнему падал снег. Возле огня, словно большой рыжий коврик, разлегся Косолап.
— Ты и вправду плохо выглядишь, — заметила Гермиона, озабоченно глядя на него.
— Я в порядке, — отмахнулся Гарри.
— Послушай, Гарри, — произнесла Гермиона, обменявшись взглядами с Роном, — наверно, ты очень огорчен тем, что мы вчера подслушали. Пойми, тебе ни в коем случае нельзя делать глупостей.
— Каких еще глупостей? — спросил Гарри.
— Например, пытаться найти Блэка, — вмешался Рон.
Гарри был готов поспорить, что они репетировали этот разговор, пока он спал. Он не ответил.
— Ты ведь не станешь, правда, Гарри? — спросила Гермиона.
— Блэк не стоит того, чтобы из-за него погибнуть, — сказал Рон.
Гарри взглянул на них. Похоже, они совсем ничего не понимали.
— Вы знаете, что я вижу и слышу каждый раз, когда ко мне приближается дементор? — Рон и Гермиона покачали головами. — Я слышу, как кричит мама, умоляя Волдеморта не убивать меня. Её предсмертный крик я не забуду никогда. И вдруг я узнаю, что её предал человек, которого она считала другом…
— Ты ничего не сможешь сделать! — тихо сказала Гермиона. — Дементоры поймают Блэка и вернут его в Азкабан, так ему и надо!
— Ты слышала, что сказал Фадж. Азкабан почти не действует на Блэка. Для него это не слишком сильное наказание.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Рон напряженно. — Ты собираешься… убить Блэка или что?
— Не говори глупостей, — запаниковала Гермиона. — Гарри не собирается никого убивать, правда, Гарри?
Гарри снова промолчал. Он и сам не знал, что собирается делать. Но и бездействовать, зная, что Блэк на свободе, было выше его сил.