— Малфой в курсе, — отрывисто сказал он. — Помните, что он сказал мне на Зельеварении? — На твоём месте я бы сам его поймал… Я бы отомстил.
— Ты последуешь совету Малфоя? — возмутился Рон. — Послушай… Ты знаешь, что осталось матери Петтигрю после того, как Блэк расправился с ним? Папа рассказывал — Орден Мерлина Первой Степени и палец в спичечном коробке. Это всё, что от него осталось. Блэк сумасшедший, Гарри, и он опасен…
— Наверно, отец Малфоя рассказал Драко, — предположил Гарри, не обращая внимания на Рона. — Он-то как раз был в кругу близких сподвижников Волдеморта…
— Называй его Сам-Знаешь-Кем, ладно? — вмешался Рон.
— …видимо, семья Малфоя знала, что Блэк служит Волдеморту…
— …и Малфой будет ужасно рад узнать, что тебя постигла участь Петтигрю! Пойми же, Малфой надеется, что тебя убьют раньше, чем ему придется сразиться с тобой в Квиддитч.
— Гарри, пожалуйста, — умоляла Гермиона, и её глаза сверкали от слез, — пожалуйста, будь благоразумным. Блэк поступил ужасно, но… не подвергай себя опасности — этого и хочет Блэк… О, Гарри, если ты станешь искать его, это будет ему только на руку… Твои родители же не хотели, чтобы ты погиб. Они ни за что не позволили бы тебе отправиться на поиски Блэка!
— Я никогда не узнаю, чего бы они не позволили, потому что я никогда не знал их. И виноват в этом Блэк, — отрезал Гарри.
Наступило молчание. Косолап блаженно потянулся, выпустив когти. Карман Рона задрожал мелкой дрожью.
— Кстати, — сказал Рон, очевидно, пытаясь сменить тему, — у нас же каникулы! Скоро Рождество! Давайте… давайте навестим Хагрида. Мы уже давным-давно у него не были!
— Нет! — поспешно возразила Гермиона. — Гарри нельзя покидать замок, Рон…
— Нет, давайте сходим, — сказал Гарри, поднимаясь, — я спрошу у него, почему, рассказывая о моих родителях, он никогда не упоминал Блэка!
Рону совсем не хотелось продолжать дискуссию о Сириусе Блэке.
— Мы можем поиграть в шахматы, — поспешно предложил он, — или в Плевкамни. Перси оставил набор…
— Нет, давайте пойдем к Хагриду, — решительно сказал Гарри.
Они взяли плащи и через портретный ход (— Остановитесь и сражайтесь, желтобрюхие безродные псы!) выбрались в пустой коридор. Никто не остановил их, и скоро они уже были на улице. Им пришлось протаптывать дорожку через заснеженный луг, и их носки моментально промокли, а полы плащей обледенели. Запретный лес был словно заколдован — деревья сверкали серебром, а хижина Хагрида напоминала пряник в сахарной глазури.
Рон постучал, но никто не отозвался.
— Не мог же он уйти, — сказала Гермиона, дрожа от холода.
Рон приложил ухо к двери.
— Там какой-то странный шум. Послушайте — может, это Клык?
Гарри и Гермиона прислушались. Из хижины доносились тихие прерывистые всхлипы.
— Может, лучше кого-нибудь позвать? — занервничал Рон.
— Хагрид! — закричал Гарри, колотя в дверь, — Хагрид, ты здесь?
Раздались тяжелые шаги, и дверь со скрипом открылась. Перед ними стоял Хагрид с опухшими красными глазами.
— Ты уже знаешь? — всхлипнул он и бросился Гарри на шею.
Поскольку Хагрид был по меньшей мере в два раза больше обычного человека, то Гарри пришлось тяжеловато. Его выручили Рон и Гермиона — подхватив Хагрида под руки, они буквально внесли его обратно в хижину и усадили в кресло. Хагрид склонился над столом, безудержно всхлипывая; слёзы ползли по его лицу и стекали на бороду.
— Что случилось, Хагрид? — в ужасе спросила Гермиона.
Гарри заметил на столе вскрытое письмо, похожее на официальное.
— Что это, Хагрид?
Хагрида, зарыдав ещё громче, подтолкнул письмо Гарри. Тот взял его и прочел вслух:
«Уважаемый мистер Хагрид,
Расследуя случай нападения гиппогрифа на ученика на Вашем занятии, мы учли заверения профессора Дамблдора в том, что Вы не несёте ответственности за этот прискорбный инцидент».
— Но это же здорово, Хагрид! — сказал Рон, хлопая Хагрида по плечу. Но Хагрид только всхлипнул и махнул рукой, прося Гарри читать дальше.
«Однако мы хотели бы выразить свою озабоченность относительно упомянутого гиппогрифа. Мы приняли решение поддержать официальную жалобу мистера Люциуса Малфоя, и поэтому дело будет передано Комитету по Устранению Опасных Созданий. Слушание дела состоится двадцатого апреля, и мы просим Вас вместе с Вашим гиппогрифом присутствовать в указанный день в здании Комитета в Лондоне. До этого времени гиппогриф должен содержаться на привязи и быть изолирован от других животных.
С уважением,…»
Далее следовал список школьных попечителей.
— А, — вздохнул Рон. — Но ведь ты говорил, что Конклюв — хороший гиппогриф, Хагрид. Могу поспорить, он выберется из этой истории…
— Не знаете вы этих горгулий в Комитете по Устранению Опасных Созданий! — выдавил Хагрид, вытирая глаза рукавом. — У них на интересных существ зуб!
Внезапно раздавшийся из угла хижины звук заставил Гарри, Рона и Гермиону поспешно обернуться. Конклюв лежал в углу, смачно уплетая что-то сочащееся кровью.
— Ну не мог я бросить его на улице! — всхлипнул Хагрид. — Одного-одинешенького! В Рождество.
Гарри, Рон и Гермиона переглянулись. Они никогда всерьез не обсуждали с Хагридом животных, которых он называл «интересными», а другие люди — «жуткими монстрами». Правда, Конклюв не казался особенно опасным. А уж по сравнению с другими питомцами Хагрида, он был даже милым.
— Нужно подготовить хорошую защиту, Хагрид, — сказала Гермиона, положив ладонь на мощную лапу Хагрида. — Я уверена, тебе удастся доказать, что Конклюв не опасен.
— Это ничего не изменит! — всхлипнул Хагрид. — Эти нелюди из комитета по устранению, они пляшут под дудку Люциуса Малфоя! Боятся его! А если я проиграю это дело, Конклюва…
Хагрид чиркнул пальцем поперёк горла, затем громко взвыл и, пошатнувшись, спрятал лицо в ладонях.
— Может быть, Дамблдор тебе поможет, Хагрид? — спросил Гарри.
— Он уже и так сделал для меня больше чем достаточно, — тяжело вздохнул Хагрид. — На него вон сколько всего свалилось — приходится не подпускать дементоров близко к замку, и Сириус Блэк бродит поблизости…
Рон и Гермиона взглянули на Гарри, ожидая, что он станет выговаривать Хагриду за то, что тот не рассказал ему правду о Блэке. Но Гарри не мог сделать этого сейчас, когда Хагрид был таким несчастным и испуганным.
— Послушай, Хагрид, — сказал он, — ты не должен сдаваться. Гермиона права, тебе просто нужна хорошая защита. Ты можешь вызвать нас как свидетелей…
— Кажется, я читала о случаях, когда гиппогрифов оправдывали, — задумчиво сказала Гермиона. — Я разыщу их для тебя, Хагрид, и мы решим, что делать.
В ответ Хагрид зарыдал ещё громче. Гарри и Гермиона взглянули на Рона, ожидая от него помощи.
— Э… Может, чашку чая? — предложил Рон.
Гарри недоуменно уставился на него.
— Так всегда делает моя мама, когда кто-нибудь расстроен, — пожимая плечами, пробормотал Рон.
В конце концов, после бесконечных обещаний помочь гиппогрифу всхлипывания прекратились, Хагрид высморкался в носовой платок размером со скатерть, взял со стола кружку, над которой поднимался пар, и вздохнул:
— Ваша правда. Нельзя расклеиваться. Надо собрать себя в кулак…
Волкодав Клык робко вылез из-под стола и положил голову Хагриду на колени.
— В последнее время я сам не свой, — сказал Хагрид, одной рукой гладя Клыка, а другой вытирая лицо. — И за Конклюва боюсь, и переживаю за уроки — они ж никому не нравятся…
— Нам они нравятся! — солгала Гермиона.
— Ага, они замечательные! — подхватил Рон, скрестив под столом пальцы. — Э… как поживают Скручерви?
— Сдохли, — уныло сказал Хагрид. — Переели салата.
— О, нет! — воскликнул Рон, едва дёрнув губой.
— А от дементоров у меня просто мороз по коже, — добавил Хагрид, вздрогнув. — Мне приходится проходить мимо них всякий раз, когда я хочу пропустить стаканчик в «Трёх метлах». Как будто я снова попал в Азкабан…