Пронзительный крик снова зазвучал в его голове, но на этот раз он был больше похож на плохо настроенное радио: он звучал тише, громче, потом снова тише — Гарри всё ещё видел дементора: тот остановился, — а затем огромная серебряная тень появилась из волшебной палочки Гарри, и застыла между ним и дементором. Гарри чувствовал, что ноги словно сделаны из ваты, но по-прежнему стоял прямо, — хотя и не знал, надолго ли его хватит…
— Риддикулус! — воскликнул Люпин, прыгая вперёд.
Раздался громкий треск, и туманный Патронус Гарри исчез вместе с дементором; тот в изнеможении опустился на стул, будто только что пробежал марафон. Коленки всё ещё дрожали. Уголком глаза он видел, когда профессор Люпин загнал боггарта обратно в ящик, тот снова превратился в серебристый шар.
— Прекрасно! — заявил Люпин, широкими шагами подходя к Гарри. — Прекрасно, Гарри! Это было хорошим началом!
— Можно ещё раз попробовать? Только один раз?
— Не сейчас, — твёрдо сказал Люпин. — Для одного вечера ты уже достаточно пережил. Вот, возьми…
Он протянул Гарри большую плитку лучшего шоколада из «Медового Герцогства».
— Съешь всё, иначе мадам Помфри захочет моей крови. В то же время на следующей неделе?
— Хорошо, — согласился Гарри. Он откусил кусочек шоколада и безучастно смотрел, как Люпин гасит лампы, которые после исчезновения дементора зажглись снова. И тогда ему в голову пришла идея.
— Профессор Люпин? — сказал он. — Если вы знали моего отца, вы должны были знать и Сириуса Блэка.
Люпин быстро обернулся.
— Что натолкнуло тебя на такую мысль? — резко спросил он.
— Ничего… Я просто знаю, что они тоже были друзьями в Хогвартсе…
Лицо Люпина разгладилось.
— Да, я знал его, — тихо сказал он. — Или думал, что знаю. Тебе лучше идти, Гарри, уже поздно.
Гарри вышел из классной комнаты, завернул за угол и присел за колонной, чтобы доесть шоколад. Он пожалел, что упомянул о Блэке — Люпин, очевидно, не был рад этой теме. Затем мысли Гарри вновь вернулись к его отцу и матери…
Он чувствовал странную пустоту внутри, хотя его живот был полон шоколада. Как ни страшно было слышать последние секунды жизни родителей, это были единственные мгновения в его жизни, когда он вообще слышал их голоса. Но ему никогда не удастся создать настоящего Патронуса, если он хоть чуть-чуть хочет их услышать…
— Они умерли, — строго сказал он себе. — Они умерли и не вернутся назад, даже если ты окунёшься в свой бред. А вот если ты хочешь выиграть Кубок по Квиддитчу, то лучше возьми себя в руки.
Он встал, запихнул в рот последний кусочек шоколада и направился к гриффиндорской башне.
Через неделю после начала полугодия Рэйвенкло играл против Слизерина. Слизерин выиграл, хоть и с небольшим преимуществом. Вуд считал, что это хорошая новость для Гриффиндора, потому что если бы им тоже удалось победить Рэйвенкло, они бы вышли на второе место в Чемпионате. Поэтому он увеличил число тренировок команды до пяти в неделю. Это означало, что вместе с уроками защиты от дементоров, каждый из которых сам по себе был более изматывающим, чем шесть тренировок по Квиддитчу, у Гарри оставался только один вечер в неделю, чтобы сделать все домашние задания. Но всё равно, ему было не так трудно, как Гермионе, которой невероятная загруженность работой в конце концов пошла во вред. Каждый вечер Гермиона сидела в углу общей гостиной, рядом с ней на нескольких столах лежали книги, таблицы гадания по числам, словари рун, схематические изображения магглов, поднимающих тяжёлые предметы, и целые стопки папок с записями; она почти ни с кем не разговаривала и сердилась, если ей мешали.
— Как у неё получается? — пробормотал Рон как-то вечером, когда Гарри заканчивал малоприятное сочинение о Невыявляемых Ядах для Снейпа. Гарри поднял глаза. Гермиону было едва видно за неустойчивой стопкой книг.
— Что успевает?
— Побывать на всех уроках! — ответил Рон. — Сегодня утром я слышал, как она разговаривала с профессором Вектор, учительницей Арифмантики. Они обсуждали вчерашний урок, но Гермиона не могла быть там, потому что она была с нами на уходе за волшебными животными! А Эрни Макмиллан сказал мне, что она не пропустила ни одного Маггловедения, но половина из них проходит в то же время, что и Прорицание, и ни одного из них она тоже ещё не пропустила!
В данный момент у Гарри не было времени задуматься о загадке странного расписания Гермионы: ему надо было побыстрее написать сочинение. Однако две секунды спустя ему опять пришлось отвлечься — на этот раз из-за Вуда.
— Плохие новости, Гарри. Я только что разговаривал с профессором МакГонагалл по поводу «Молнии». Она… э… немного рассердилась на меня. Сказала, что я не понимаю самого важного. Похоже, она подумала, что я больше беспокоюсь о том, чтобы выиграть Кубок, чем о том, чтобы с тобой ничего не случилось. А я ведь просто сказал ей, что мне всё равно, сбросит ли метла тебя вниз, если перед этим ты поймаешь Снитч. — Вуд недоверчиво покачал головой. — Честное слово, она так кричала на меня… можно было подумать, я сказал что-то ужасное… Потом я спросил её, как долго она собирается держать метлу. — Он скривился и произнес, подражая строгому голосу профессора МакГонагалл. — Столько, сколько нужно, Вуд… — Я думаю, тебе пора заказывать новую метлу, Гарри. В конце журнала «Какая Метла» есть бланк для заказов… Ты можешь заказать «Нимбус-2001», как у Малфоя.
— Я не куплю ничего, что Малфой считает хорошим, — сухо сказал Гарри.
Январь незаметно перешёл в февраль; погода по-прежнему оставалась холодной. Матч с Рэйвенкло был всё ближе и ближе, а Гарри так и не заказал новой метлы. Теперь после каждого урока преобразования он справлялся у профессора МакГонагалл о «Молнии»; Рон с надеждой стоял рядом, а Гермиона, отвернувшись, проходила мимо.
— Нет, Поттер, я пока что не отдам её вам, — прежде чем он успел открыть рот, сказала профессор МакГонагалл в двенадцатый раз. — Мы проверили её на большинство обычных проклятий, но профессор Флитвик считает, что в метле может быть скрыто Швыряющее Заклятье. Когда мы закончим проверку, я скажу вам. А теперь, пожалуйста, перестаньте изводить меня.
Вдобавок, обучение защите от дементоров проходило совсем не так хорошо, как Гарри надеялся. Через несколько занятий он уже мог создавать неотчетливый серебристый призрак каждый раз, когда боггарт-дементор приближался к нему, но Патронус был ещё слишком слаб, чтобы прогнать дементора. Всё, что он делал — парил, как полупрозрачное облако, опустошая Гарри, когда он изо всех сил пытался удержать его. Гарри злился на самого себя и испытывал чувство вины из-за тайного желания снова услышать голоса родителей.
— Ты слишком многого от себя требуешь, — серьезно объяснил профессор Люпин на четвёртой неделе занятий. — Для тринадцатилетнего волшебника даже неотчётливый Патронус — это огромное достижение. Ты ведь больше не теряешь сознание, правда?
— Я думал, что Патронус будет… нападать на дементоров или что-то в этом роде, — удручённо вздохнул Гарри. — Заставлять их исчезнуть…
— Настоящий Патронус так и делает, — согласился Люпин. — Но ты за короткое время достиг очень многого. Если дементоры появятся на следующем вашем матче, ты сможешь удержать их, пока не спустишься на землю.
— Вы говорили, что если их много, то это сложнее сделать, — пробормотал Гарри.
— Я верю в тебя, — улыбаясь, сказал Люпин. — Вот — ты заслужил это — ты, наверное, ещё никогда не пробовал этот напиток…
Он вытащил из своего портфеля две бутылки.
— Ирисэль! — не подумав, воскликнул Гарри. — Да, я люблю его!
Люпин приподнял бровь.
— Э… Рон и Гермиона принесли мне немного из Хогсмида, — быстро соврал Гарри.
— Понятно, — с лёгким подозрением в голосе сказал Люпин. — Ну, давай выпьем за победу Гриффиндора над Рэйвенкло! Хоть я, как учитель, и не могу принять чью-либо сторону… — поспешно добавил он.
Они молча пили ирисэль, пока наконец Гарри не отважился задать мучивший его вопрос.