– Профессор Люпин может рассказать вам… – начал Гарри, не в силах молчать.
– В настоящее время профессор Люпин находится далеко в лесу и никому ничего не может рассказать. К тому моменту, когда он вновь обретёт человеческий облик, будет слишком поздно, Сириус будет хуже чем мёртвый. Должен также добавить, что большинство наших с вами сородичей до такой степени не доверяют оборотням, что показания Люпина будут стоить очень немного – а тот факт, что они с Сириусом старые друзья…
– Но…
– Послушай, Гарри. Слишком поздно, ты понимаешь меня? Ты не можешь не признать, что версия профессора Злея куда более убедительна, чем твоя.
– Он ненавидит Сириуса, – в отчаянии воскликнула Гермиона. – И всё потому, что Сириус сыграл с ним глупую шутку…
– Сириус вёл себя вовсе не как невиновный человек. Он напал на Толстую Тётю – ворвался в гриффиндорскую башню, угрожая ножом… Без Петтигрю, живого или мёртвого, у нас нет ни малейшего шанса изменить приговор Сириуса.
– Но ведь вы верите нам.
– Да, верю, – спокойно подтвердил Думбльдор. – Но я не обладаю такой силой, которая могла бы заставить прозреть другого человека или отменить решение министра магии…
Гарри поднял глаза на суровое лицо директора и почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он уже привык, что Думбльдор может найти выход из любой ситуации. Вот и сейчас он ждал, что директор достанет из воздуха какое-нибудь необычное решение. Однако… последняя надежда пропала.
– Что нам нужно, – медленно проговорил Думбльдор и перевёл голубые глаза с Гарри на Гермиону, – так это время.
– Но… – начала Гермиона. И вдруг её глаза округлились. – О!
– Вот что, слушайте внимательно, – Думбльдор говорил очень медленно и очень отчётливо. – Сириус заперт в кабинете профессора Флитвика на седьмом этаже. Тринадцатое окно справа в Западной башне. Если всё пройдёт удачно, вам сегодня удастся спасти не одну невинную жизнь. Но запомните, оба. Вас не должны видеть. Мисс Грэнжер, вам известен закон – вы знаете, что поставлено на карту… Вас – не – должны – видеть.
Гарри совершенно не понимал, что происходит. Думбльдор развернулся на каблуках. Дойдя до двери, он оглянулся.
– Я собираюсь запереть дверь. Сейчас, – он поглядел на часы, – без пяти минут полночь. Мисс Грэнжер, достаточно трёх оборотов. Удачи.
– Удачи? – повторил Гарри, когда за Думбльдором закрылась дверь. – Трёх оборотов? О чём это он? Что мы должны сделать?
Гермиона, не отвечая, теребила ворот, вытаскивая из-под него очень длинную, очень тонкую золотую цепочку.
– Гарри, – настоятельно позвала она. – Быстрее!
Гарри в полнейшем замешательстве придвинулся к ней. Она уже достала цепочку. На ней висели крохотные, блестящие песочные часы.
– Вот…
Она обвила цепочкой и его шею.
– Готов? – спросила она беззвучно.
– Что это такое? – Гарри совершенно растерялся.
Гермиона трижды повернула песочные часы.
Тёмная палата растворилась в воздухе. У Гарри возникло ощущение, что он с огромной скоростью летит назад. Мимо неслись размытые цветовые пятна и предметы непонятных форм, в ушах стучало, он хотел закричать, но не услышал собственного голоса…
Вдруг он почувствовал под ногами твёрдую почву, и всё пришло в норму.
Они с Гермионой стояли в пустом вестибюле. Из открытых парадных дверей на мощёный пол лился поток золотого солнечного света. Гарри дико воззрился на Гермиону. Цепочка врезалась ему в шею.
– Гермиона, что?…
– Быстро сюда! – Гермиона схватила Гарри за руку и потащила через вестибюль к чулану для мётел. Открыв его, она втолкнула Гарри внутрь меж вёдер и швабр и захлопнула за собой дверцу.
– Что?… Как?… Гермиона, что всё это значит?
– Мы переместились во времени, – прошептала Гермиона в темноте, снимая цепочку с шеи Гарри. – На три часа назад…
Гарри нащупал собственную ногу и с силой ущипнул её. Стало очень больно. Это вроде бы исключало возможность того, что он спит и видит чудовищно странный сон.
– Но…
– Шшш! Тихо! Кто-то идёт! Наверно – мне кажется – это мы!
Гермиона прижала ухо к дверце.
– Шаги… Кто-то идёт по вестибюлю… Да, я думаю, это мы идём к Огриду!
– Ты хочешь сказать, – прошептал Гарри, – что здесь в чулане мы, и там тоже мы?
– Да, – Гермиона не отлипала от дверцы. – Я уверена, что это мы. По звуку там не больше трёх человек… и мы идём медленно, ведь мы в плаще-невидимке…
Она замолчала, прислушиваясь.
– Мы спускаемся по ступенькам во двор…
Гермиона села на перевёрнутое ведро с крайне тревожным видом. Но Гарри всё-таки хотелось бы получить от неё ответы на некоторые вопросы.
– Откуда у тебя эти… часы?
– Это называется времяворот, – шепнула Гермиона, – мне его дала профессор МакГонаголл в самый первый день учебного года. Я пользовалась им весь год, чтобы успевать на все занятия. Профессор МакГонаголл взяла с меня клятву, что я никому не скажу. Ей пришлось обращаться в министерство с различными прошениями, чтобы мне разрешили им пользоваться. Ей самой пришлось поклясться, что я образцовая ученица и что я никогда и ни за что не буду перемещаться во времени ни с какими иными целями, кроме учёбы… Я поворачивала его назад, чтобы у меня было дополнительное время… Так мне удавалось бывать на нескольких уроках одновременно. Но…
– Гарри, я не понимаю, чего от нас хочет Думбльдор. Что мы должны сделать? Почему он сказал вернуться назад на три часа? Каким образом это может помочь Сириусу?