«…общественность предупреждена, что Блэк вооружен и чрезвычайно опасен. Организована специальная телефонная горячая линия. Просьба, в случае малейшего намека на появление Блэка, немедленно сообщать об этом.»
– Нечего нам рассказывать, какой он плохой, – фыркнул дядя Вернон, сурово глядя поверх газеты на фотографию заключенного. – И так видно! Только посмотрите, какой он грязный! Одни волосы чего стоят!
Он брезгливо покосился на Гарри, чьи непослушные волосы служили дяде неизбывным поводом для раздражения. Впрочем, если сравнивать с изображением в телевизоре – по бокам изможденного лица беглого преступника свисали длинные тусклые космы – Гарри был очень даже аккуратно причесан.
На экране вновь появился диктор.
– Министерство сельского хозяйства и рыболовства сегодня намерено объявить…
– Эй, постойте! – гавкнул дядя Вернон, гневно обращаясь к диктору. – Вы нам даже не сказали, откуда сбежал этот маньяк! Что это за новости такие? Может быть, он бродит прямо здесь, по нашей улице!
Тётя Петуния, костлявая женщина с лошадиным лицом, круто развернулась и пристально вгляделась в окно. Гарри прекрасно знал, что тётя Петуния была бы счастлива оказаться первой, кто позвонит по горячей линии. Она была самой любопытной дамой на свете и проводила большую часть жизни, шпионя за скучными, законопослушными соседями.
– Ну когда же до них наконец дойдёт, – тут дядя Вернон стукнул по столу громадным сизым кулаком, – что таких мерзавцев надо вешать и только вешать!
– Совершенно справедливо, – кивнула тётя Петуния, до сих пор подозрительно щурившаяся на увитый горошком соседский забор.
Дядя Вернон осушил чашку, посмотрел на часы и сказал:
– Кажется, мне лучше поторопиться, Петуния. Поезд Маржи приходит в десять.
Гарри, до этого момента мыслями пребывавший наверху с «Набором по техобслуживанию метел», свалился с небес на землю.
– Тётя Маржи? – выпалил он. – Она… она разве приезжает?…
Тётя Маржи приходилась родной сестрой дяде Вернону. Хотя она и не являлась кровной родственницей Гарри (чья мама была сестрой тёти Петунии), его заставляли называть её «тётей». Тётя Маржи жила в деревне, в доме с большим садом. Она выращивала бульдогов и не очень часто гостила на Бирючиновой аллее, поскольку не могла надолго оставить своих драгоценных собачек. Тем не менее, каждый её визит оставлял в памяти Гарри отдельный и ужасный след.
На пятый день рождения Дудли тётя Маржи пребольно побила Гарри палкой по ногам, чтобы он прекратил обыгрывать «нашего крошку» в «море волнуется». Несколькими годами позже она появилась на Рождество с компьютеризированным роботом для Дудли и коробкой собачьего корма для Гарри. В последний её приезд, за год до того, как Гарри поступил в «Хогварц», он нечаянно наступил на хвост любимой тётиной собаки. Рваклер загнал Гарри на дерево в саду, и тётя Маржи отказывалась отозвать пса до самой ночи. Воспоминание об этом случае до сих пор до слёз веселило Дудли.
– Маржи пробудет неделю, – рявкнул дядя Вернон, – и, раз уж мы затронули эту тему, – он угрожающе поднял жирный палец, – нужно обсудить кое-что до того, как я привезу её.
Дудли осклабился и оторвал замутнённый взор от телевизора. Смотреть, как папа третирует Гарри, было для Дудли самым интересным развлечением.
– Во-первых, – прогрохотал дядя Вернон, – следи за своим поганым языком, когда будешь разговаривать с Маржи.
– Ладно, – горько сказал Гарри, – если она тоже последит.
– Во-вторых, – продолжал дядя Вернон так, словно не слышал слов племянника, – поскольку Маржи ничего не знает о твоей ненормальности, я не желаю никаких… никаких дурацких штучек, пока она здесь. Изволь вести себя прилично, ясно?
– Если она тоже будет вести себя прилично, – проговорил Гарри сквозь сжатые зубы.
– А в-третьих, – процедил дядя Вернон, и злобные маленькие глазки превратились в щёлки на багровом лице, – мы сказали Маржи, что ты учишься в заведении св.Грубуса – интернате строгого режима для неисправимо-преступных типов.
– Что?! – проорал Гарри.
– И ты будешь поддерживать эту версию, парень, а то пожалеешь, – будто выплюнул дядя Вернон.
Гарри сидел за столом с побелевшим от ярости лицом, отказываясь верить в происходящее. Тётя Маржи приезжает на целую неделю!… Худший подарок ко дню рождения, который только могли придумать Дурслеи – даже если принять во внимание ту пару старых носков дяди Вернона.
– Что ж, Петуния, – произнес дядя Вернон, тяжело поднимаясь на ноги, – я поехал на вокзал. Хочешь покататься, Дудличка?
– Не-а, – ответил Дудли, вновь с головой ушедший в телевизор, теперь, когда дядя Вернон прекратил ругать Гарри.
– Дудлику надо принарядиться для тётушки, – промурлыкала тётя Петуния, разглаживая светлые густые волосы Дудли. – Мамочка купила ему красивенький новенький галстучек.
Дядя Вернон обхватил ладонью плотное плечо сына.
– Тогда до встречи, – и он вышел из кухни.
Гарри, парализованного от ужаса, посетила неожиданная идея. Он бросил бутерброд, вскочил на ноги и направился следом за дядей.
Тот натягивал дорожную куртку.
– Тебя я не звал, – рыкнул он, когда заметил, что Гарри стоит у него за спиной.
– А мне и не надо, – холодно ответил Гарри. – Я хочу кое о чём попросить.
Дядя Вернон с подозрением смерил его взглядом.