– Малфою рассказал его отец, – продолжал Гарри, не слушая Рона. – Он же принадлежал к близкому окружению Вольдеморта…
– Говори «Сам-Знаешь-Кто», будь любезен! – сердито оборвал Рон.
– …это так очевидно… в семье Малфоев известно, что Блэк работал на Вольдеморта…
– И в семье Малфоев будут счастливы, если тебя, как и Петтигрю, разорвёт на тысячу кусочков! Приди в себя, Гарри! Малфой мечтает, чтобы ты исчез, провалился куда угодно, лишь бы не встречаться с тобой на квидишном поле.
– Гарри, прошу тебя, – глаза Гермионы наполнились слезами, – пожалуйста, послушайся голоса разума. Блэк совершил ужасную, ужасную вещь, но н-не подвергай себя опасности, ведь именно этого Блэку и нужно… О, Гарри, ты сыграешь ему на руку, если начнёшь искать его сам. Согласись, твои мама и папа не хотели бы этого! Они не хотели бы, чтобы ты разыскивал Блэка!
– Я никогда не узнаю, чего бы они хотели, потому что благодаря Блэку ни разу не разговаривал с ними, – сухо ответил Гарри.
Воцарилось молчание. Косолапсус потянулся всем своим роскошным телом, выпустив когти. Карман Рона содрогнулся.
– Послушайте, – воскликнул Рон, судорожно разыскивая повод сменить тему, – у нас же каникулы! Скоро Рождество! Давайте… давайте пойдём к Огриду. Мы у него сто лет не были!
– Нельзя! – торопливо вмешалась Гермиона. – Гарри нельзя покидать замок.
– Ага, давай сходим, – сказал Гарри, выпрямляясь в кресле, – я спрошу у него, почему он никогда не упоминал Блэка, когда рассказывал о моих родителях!
Дальнейшие обсуждения Сириуса Блэка попросту не входили в планы Рона.
– Можно ещё поиграть в шахматы, – поспешно добавил он, – или в побрякуши. Перси оставил набор…
– Нет, пойдём к Огриду, – решительно потребовал Гарри.
Ребята сходили в спальни за мантиями, пролезли в отверстие за портретом («Стоять! Готовьтесь к бою, безродные желтопузые трусы!»), прошли по пустому замку и через дубовые двери вышли на улицу.
Они медленно побрели по склону, оставляя в сверкающем пуховом снегу глубокие траншеи. Носки и подолы промокли и сильно холодили тело. Запретный лес выглядел волшебно, деревья были одеты в наряды из серебра, а хижина Огрида напоминала торт, украшенный сахарной пудрой. Рон постучал, но ответа не было.
– Не мог же он уйти? – Гермиона дрожала от холода как осиновый лист.
Рон прижал ухо к двери.
– Там какой-то странный звук, – сообщил он. – Вот послушайте – может, это Клык?
Гарри с Гермионой тоже приложили уши к двери. Из хижины доносились низкие, спазматические завывания.
– Наверное, надо сходить привести кого-нибудь? – занервничал Рон.
– Огрид! – крикнул Гарри, забарабанив в дверь. – Огрид, ты там?
Грузно зашаркали шаги; дверь со скрипом приотворилась. На пороге появился Огрид с красными, опухшими глазами. Слёзы струились по лицу и падали на кожаную жилетку.
– Вы слыхали? – заголосил он и бросился Гарри на шею.
Это было не смешно – размерами Огрид по меньшей мере в два раза превосходил обычного человека. Чуть не рухнувшего Гарри спасли Рон с Гермионой. Они подхватили Огрида под руки и с усилием отволокли в хижину. Огрид позволил усадить себя в кресло, уронил руки и голову на стол и безудержно зарыдал. Мокрое лицо блестело, слёзы скатывались по косматой бороде.
– Огрид, что случилось? – в ужасе спросила Гермиона.
Гарри заметил на столе какое-то официальное уведомление.
– Что это такое, Огрид?
Рыдания стали громче. Огрид пихнул Гарри письмо. Тот взял его в руки и прочитал вслух:
Уважаемый мистер Огрид!
В отношении предпринимаемого нами расследования дела о нападении гиппогрифа на учащегося Вашего класса, уведомляем Вас, что мы принимаем заверения профессора Думбльдора в том, что Вы не несёте ответственности за этот неприятный инцидент.
– Ну так что, здорово, Огрид! – воскликнул Рон, хлопнув его по плечу. Но Огрид не прекратил рыдать, а только замахал громадной лапищей, показывая, чтобы Гарри читал дальше.
Однако, мы должны довести до Вашего сведения, что вышеупомянутый гиппогриф вызывает наше огромное беспокойство. Мы приняли решение рассмотреть официальную жалобу, поданную мистером Люциусом Малфоем. Таким образом, Ваше дело будет передано на рассмотрение комитета по уничтожению опасных созданий. Слушание назначено на 20-е апреля, и мы просим Вас в этот день доставить означенного гиппигрифа в Лондон на заседание. В настоящее время гиппогрифа следует содержать в изолированном помещении в стреноженном состоянии.
Искренне Ваш…
Далее следовали подписи членов правления школы.
– Ой, – сказал Рон. – Огрид, ты ведь говорил, что Конькур – хороший гиппогриф. Я уверен, что ты сумеешь защитить его…
– Ты понятия не имеешь, какие там сидят горгульи, в этом комитете по уничтожению опасных созданий! – Огрид захлебнулся рыданиями, одновременно утираясь рукавом. – У них зуб на всех интересных зверьков!
Неожиданный звук из угла хижины заставил ребят резко обернуться. Гиппогриф Конькур лежал в углу, поклёвывая нечто, обильно источавшее кровь.
– Не мог же я привязать его там, в снегу! – давился слезами Огрид. – Одного! В Рождество.
Гарри, Рон и Гермиона переглянулись. Они никогда не встречались лицом к лицу с теми, кого Огрид называл «интересными зверьками» (а прочие называли жуткими монстрами). С другой стороны, именно Конькур не вызывал особенных опасений, наоборот, учитывая обычные привязанности Огрида, был вполне милым.