– П-простите? – запинаясь, переспросил Гарри.
Профессор Трелани не слышала его. Её глаза закатились. Гарри в панике сел. Кажется, у предсказательницы случился припадок. Он заколебался, бежать за врачом или нет – но тут профессор Трелани снова заговорила, тем же хриплым, совершенно не своим, голосом.
– ЧЁРНЫЙ ЛОРД ЛЕЖИТ В ОДИНОЧЕСТВЕ, ВСЕМИ ЗАБЫТЫЙ, ПОКИНУТЫЙ ДРУЗЬЯМИ И ПОСЛЕДОВАТЕЛЯМИ. ЕГО ВЕРНЫЙ СЛУГА НА ПРОТЯЖЕНИИ ДВЕНАДЦАТИ ЛЕТ БЫЛ В ЗАТОЧЕНИИ. СЕГОДНЯ, ДО ПОЛУНОЧИ… СЛУГА ВЫРВЕТСЯ НА СВОБОДУ И ОТПРАВИТСЯ ИСКАТЬ СВОЕГО ГОСПОДИНА. С ПОМОЩЬЮ СВОЕГО СЛУГИ ЧЁРНЫЙ ЛОРД ВОССТАНЕТ ВНОВЬ, БОЛЕЕ ВЕЛИКИЙ И БОЛЕЕ УЖАСНЫЙ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО ПРЕЖДЕ. СЕГОДНЯ… ДО ПОЛУНОЧИ… СЛУГА… ОТПРАВИТСЯ… ИСКАТЬ… СВОЕГО ГОСПОДИНА….
Голова профессора Трелани упала на грудь. Она не то всхрапнула, не то всхрюкнула. Гарри не мог отвести от неё глаз. Затем, очень неожиданно, преподавательница вскинула голову.
– О, прости меня, дорогой мой мальчик, – сонно произнесла она, – такая жара сегодня… я на минуточку задремала…
Гарри продолжал зачарованно смотреть на неё.
– Что-нибудь не так, дорогой?
– Вы… вы только что сказали, что… Чёрный Лорд восстанет вновь… и что к нему вернётся его верный слуга…
Профессор Трелани была поражена до глубины души.
– Чёрный Лорд? Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут? Мой дорогой мальчик, такими вещами не следует шутить… Восстанет снова, скажите, пожалуйста!…
– Но вы сами сказали! Только что! Вы сказали, что Чёрный Лорд…
– Ты, наверное, тоже задремал, дорогой мой! – отрезала профессор Трелани. – Я никоим образом не могла сделать такого несообразного предсказания!
Вниз по серебряной лестнице, а потом по винтовой Гарри спускался в полном недоумении… неужели он только что слышал настоящее предсказание? Или, с точки зрения профессора Трелани, таким должно быть эффектное окончание экзамена?
Через пять минут он уже стремглав нёсся мимо троллей-охранников. Слова профессора Трелани продолжали звучать в голове. В противоположном направлении, во двор, вкусить долгожданной свободы, пробегали радостные, смеющиеся гриффиндорцы. К тому моменту, как он добрался до общей гостиной, там уже почти никого не было. В углу сидели Рон с Гермионой.
– Профессор Трелани, – задыхаясь, выпалил Гарри, – только что сказала…
Он осёкся, увидев, какое выражение застыло на лицах друзей.
– Дело Конькура проиграно, – бесцветным голосом произнёс Рон. – Вот, Огрид только что прислал.
На сей раз на пергаменте не было ни единого следа слёз, но, видимо, когда Огрид писал записку, у него так дрожала рука, что слова практически невозможно было разобрать.
Аппеляцию проиграли. Казнь на закате.
Вы ничем не поможете. Не приходите.
Не хочу, чтоб вы это видели.
Огрид
– Надо идти, – сразу же сказал Гарри. – Он не должен сидеть там один и ждать палача!
– Но на закате, – отозвался Рон, тупо глядевший в окно. – Нам не разрешают… особенно тебе, Гарри…
Гарри обхватил лицо ладонями и задумался.
– Если бы только у нас был плащ-невидимка…
– А где он? – спросила Гермиона.
Гарри рассказал, как случилось, что плащ остался в секретном тоннеле под одноголазой ведьмой.
– …и если Злей снова меня там увидит, то у меня будут серьёзные неприятности, – закончил он.
– Это правда, – согласилась Гермиона, поднимаясь. – Если он увидит тебя… Как, ты говоришь, открывается этот постамент?
– Надо постучать по нему и сказать: «Диссендум», – объяснил Гарри, – но…
Гермиона не стала ждать продолжения. Она решительно прошагала по комнате, толкнула портрет Толстой Тёти и скрылась.
– Неужели она пошла за плащом? – Рон глядел ей вслед.
Она пошла именно за плащом. Через пятнадцать минут Гермиона вернулась со спрятанным под робу аккуратным серебристым свёртком.
– Ну, я не знаю, Гермиона, что на тебя в последнее время нашло! – воскликнул поражённый Рон. – То ты дерёшься с Малфоем, то уходишь от профессора Трелани…
Гермиона выглядела польщённой.
Они пошли на ужин вместе со всеми, но потом не вернулись обратно в грифиндорскую башню. Гарри спрятал плащ себе под робу; ему пришлось сидеть сложив руки на животе, чтобы никто не заметил выпуклости. Потом они притаились в пустом кабинете недалеко от вестибюля и стали ждать, пока тот опустеет. Они слышали, как по вестибюлю прошли последние припозднившиеся с ужином школьники. Хлопнула дверь. Гермиона высунула голову из кабинета.
– Порядок, – прошептала она, – никого… надеваем плащ…
Они передвигались, тесно прижавшись друг к другу, чтобы никто их не заметил. На цыпочках прокравшись по вестибюлю, они по каменным ступеням спустились во двор. Солнце уже садилось за Запретным лесом, золотя последними лучами верхушки деревьев.
Ребята дошли до хижины Огрида и постучали. Он подошёл через минуту и, открыв дверь, стал непонимающе озираться по сторонам. Он был бледен и трясся с головы до ног.
– Это мы, – прошептал Гарри. – Мы в плаще-невидимке. Пусти нас в хижину, тогда мы его снимем.
– Не надо было приходить, – зашептал Огрид в ответ, но посторонился, и ребята вошли в дом. Огрид быстро захлопнул дверь. Гарри снял плащ.
Огрид не плакал и даже не бросился к ним на шею. У него был вид человека, который не знает, где находится и что надо делать. Эта беспомощность поражала гораздо сильнее рыданий.
– Чаю хотите? – машинально спросил он. Громадные дрожащие ладони потянулись к чайнику.
– Где Конькур, Огрид? – нерешительно спросила Гермиона.
– Я… я его во двор вывел, – ответил Огрид и, переливая молоко в кувшин, разлил его по всему столу. – Стоит стреноженный на огороде, где тыквы. Думаю, пусть посмотрит на… деревья… подышит свежим воздухом… перед тем как…