— Оставайтесь на местах, — сказал он всё тем же хриплым голосом и медленно поднялся с места, держа перед собой пригоршню огня.
Дверь открылась раньше, чем Люпин добрался до неё. На пороге, освещаемая дрожащим пламенем в ладони Люпина, высилась до потолка фигура в рясе. Лицо полностью скрывалось под капюшоном. Глаза Гарри испуганно метнулись ниже, и то, что он увидел, заставило его похолодеть от ужаса. Из-под рясы высовывалась рука, сероватого цвета, покрытая чем-то склизким и поблескивающая, при этом вся в струпьях, похожая на нечто мёртвое, разложившееся в воде… Но руку было видно лишь долю секунды. Существо в капюшоне словно почувствовало взгляд Гарри, и рука быстро исчезла в складках одеяния. Затем существо под капюшоном — кто бы оно ни было — медленно, судорожно, свистяще втянуло в себя воздух, так, будто пыталось всосать в себя нечто большее, чем воздух из окружающего пространства.
Всех обдало ледяным холодом. У Гарри перехватило дыхание. Холод проник не только к телу. Он был внутри, в груди, в самом сердце… Глаза у Гарри закатились. Он больше не мог видеть. Он тонул в ледяном мраке. В ушах стоял шум, как будто на большой глубине. Его утаскивало куда-то вниз, грохот всё нарастал… И тогда, неизвестно откуда, издалека, он услышал крики, ужасающие, испуганные мольбы. Он очень хотел прийти на помощь тому, кто кричал, он попытался пошевелить руками, но не мог… густой белый туман окружал его, клубился внутри него…
— Гарри! Гарри! Что с тобой? Кто-то бил его по щекам.
— Ч…что? Гарри открыл глаза; над ним горели фонари, и пол равномерно вибрировал — «Хогварц Экспресс» снова двигался, и свет опять зажёгся.
Почему-то он соскользнул со своего сидения на пол. Возле него на коленях стояли Рон и Гермиона, а над ними возвышались Невилль и профессор Люпин. Гарри было очень плохо; когда он поднял руку, чтобы поправить очки, то почувствовал, что лицо покрыто холодным потом. Рон с Гермионой с трудом подняли его с пола и усадили на сидение.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Рон.
— Да, — ответил Гарри и быстро глянул на дверь. Существо в рясе исчезло. — А что произошло? Где это… это существо? И кто кричал?
— Никто не кричал, — ответил Рон, ещё больше забеспокоившись. Гарри обвел взглядом ярко освещенное купе. Джинни с Невиллем смотрели на него круглыми глазами, оба очень бледные.
— Но я же слышал крик… Громкий треск заставил всех подпрыгнуть. Профессор Люпин разламывал на кусочки огромную плитку шоколада.
— Вот, — сказал он, протягивая Гарри самый большой кусок. — Съешь. Это поможет. Гарри взял шоколад, но есть не стал.
— А что это было? — спросил он у Люпина.
— Дементор, — ответил Люпин, раздавая шоколад всем остальным. — Азкабанский стражник. Дети уставились на него. Профессор Люпин скомкал обёртку и сунул в карман.
— Ешьте, — повторил он. — Это помогает. Извините, мне нужно переговорить с машинистом… Он прошёл мимо Гарри и исчез в коридоре.
— Ты уверен, что с тобой всё хорошо? — Гермиона тревожно глядела на Гарри.
— Ничего не понимаю… Что всё-таки случилось? — спросил Гарри, снова утирая пот со лба.
— Ну… это… это существо — дементор — стояло на пороге и смотрело по сторонам (то есть, я так думаю, что оно смотрело, лица не было видно) — а ты — ты…
— Я думал, у тебя припадок или что-то в этом духе, — вмешался Рон. Он всё ещё смотрел испуганно. — Ты весь окостенел, упал с сидения и начал извиваться…
— А профессор Люпин перешагнул через тебя, подошёл к дементору, вытащил палочку, — продолжила Гермиона, — и сказал: «Никто из нас не прячет под одеждой Сириуса Блэка. Уходите». А дементор даже не пошевелился. Тогда профессор Люпин что-то пробормотал, из его палочки выстрелила какая-то серебристая штука, и тогда дементор развернулся, скользнул и исчез…
— Это было ужасно, — сказал Невилль, более высоким голосом, чем обычно. — Вы почувствовали, как холодно стало, когда эта гадость вошла в дверь?
— Я почувствовал себя странно, — передёрнулся Рон. — Как будто я никогда больше не смогу радоваться… Сжавшаяся в уголке Джинни выглядела практически так же плохо, как Гарри себя чувствовал. Она всхлипнула; Гермиона подошла и обняла её.
— Но ведь никто больше — не свалился с сидения? — неловко спросил Гарри.
— Нет, — согласился Рон и снова тревожно взглянул на Гарри.
Джинни, правда, тряслась как сумасшедшая… Гарри ничего не понимал. Он очень ослабел, тело мелко дрожало, точно он выздоравливал после сильного гриппа; и ещё его начал одолевать стыд. С какой стати он так перетрусил? Вернулся профессор Люпин. Он замер на пороге, обвел присутствующих взглядом и сказал с еле заметной улыбкой:
— Между прочим, шоколад не отравленный…
Гарри откусил кусочек и, к своему удивлению, почувствовал, как тепло разливается по телу до самых кончиков пальцев.
— Мы прибудем на платформу через десять минут, — сказал профессор Люпин. — Ты как, Гарри? В порядке? Гарри не стал спрашивать, откуда профессор Люпин знает его имя.
— Нормально, — пробормотал он, смущённый. Оставшееся время они почти не разговаривали. Наконец, поезд остановился у платформы «Хогсмёд», и у дверей образовалась давка, все торопились выйти; совы ухали, кошки мяукали, ручная жаба Невилля громко квакала у него под шляпой. На крошечной платформе было очень холодно; с неба свисали усеянные льдинками простыни дождя.
— Пер'клашки сюда! — прокричал знакомый голос.
Гарри, Рон и Гермиона обернулись и на другом конце платформы увидели очертания гигантской фигуры Огрида. Он манил рукой перепуганных первоклассников, им предстояло совершить традиционное путешествие по озеру.
— Как делишки, троица? — проорал Огрид поверх голов.
Ребята помахали ему, но поговорить не было никакой возможности, так как их повлекло по платформе вместе с толпой. Гарри, Рон и Гермиона вслед за остальными школьниками сошли на размытую глинистую дорогу, где их ожидало никак не менее сотни дилижансов. Насколько мог предположить Гарри, в каждый дилижанс были впряжены невидимые лошади — как только ребята вскарабкались внутрь и закрыли за собой дверцы, карета тронулась сама по себе, подпрыгивая и раскачиваясь на ходу. В карете пахло плесенью и сеном. Гарри чувствовал себя лучше после шоколада, но всё ещё был очень слаб. Рон и Гермиона постоянно косились на него, словно опасаясь, что он может снова упасть в обморок. Когда они подъехали к великолепным чугунным воротам, по бокам которых высились две каменные колонны, с крылатыми кабанами наверху, Гарри увидел ещё двух высоких, спрятанных под капюшонами дементоров, стоявших на страже по обеим сторонам ворот. Волна ледянящей тошноты грозила снова накрыть его с головой; он отклонился на неровное сидение и держал глаза закрытыми, пока карета не проехала в ворота. На подъезде к замку, на длинном, пологом склоне, экипаж набрал скорость; Гермиона прижалась носом к крохотному оконцу и смотрела, как приближаются многочисленные башни и башенки. Наконец, карета, качнувшись, остановилась. Рон с Гермионой вышли. Когда выходил Гарри, ему в уши ударил тягучий, но ликующий голос:
— Ты упал в обморок, Поттер? Лонгботтом не врёт? Ты и вправду бухнулся в обморок? Малфой локтем оттолкнул Гермиону и преградил Гарри дорогу, встав перед ним на каменной лестнице; его лицо сияло, а бледные глаза злобно сверкали.
— Отвали, Малфой, — бросил Рон, сжав челюсти.
— Ты тоже упал в обморок, Уэсли? — громко спросил Малфой. — Старичок-дементор и тебя тоже напугал?
— Что-нибудь не так? — раздался мягкий голос.
Профессор Люпин только что вышел из соседней кареты. Малфой окинул профессора Люпина высокомерным взором, мгновенно вобравшим в себя и заплатки на одежде, и потрёпанность сундука. С еле уловимым намёком на сарказм он ответил: «О, нет, что вы… профессор», а затем подмигнул Краббе с Гойлом и первым направился в замок. Гермиона ткнула Рона в спину, чтобы тот пошевеливался, и трое друзей влились в толпу, поднимающуюся по ступеням, прошли сквозь огромные дубовые двери, потом в похожий на пещеру вестибюль, освещенный горящими факелами, а потом вверх по величественной мраморной лестнице. С правой стороны открывался вход в Большой зал; Гарри, влекомый толпой, направился было туда, но успел лишь одним глазком взглянуть на зачарованный потолок — нынче вечером чёрный и затянутый тучами — как раздался голос: