— Как Струпик? — робко спросила Гермиона, когда они очистили толстую розовую кожуру и стали высыпать блестящие горошины в деревянную бадью.
— Прячется у меня под кроватью и весь дрожит, — сердито ответил Рон и просыпал горошины мимо бадьи. Они раскатились по всей теплице.
— Осторожнее, Уэсли, осторожнее! — крикнула профессор Спаржелла; горошины тем временем прорастали на глазах. Следующим уроком были превращения. Гарри, полный решимости попросить у профессора Макгонаголл разрешения пойти вместе со всеми в Хогсмёд, стоял в строю перед кабинетом и обдумывал, как будет аргументировать свою просьбу. Однако, его отвлекло происходившее в начале шеренги.
Лаванда Браун плакала. Парватти обнимала её, одновременно объясняя что-то Симусу Финнигану и Дину Томасу. Те, в свою очередь, глядели крайне серьёзно.
— Что с тобой, Лаванда? — встревоженно спросила Гермиона. Они, вместе с Гарри и Роном, подошли узнать, в чём дело.
— Утром ей пришло письмо из дома, — прошептала Парватти. — С известием про её кролика, Бинки. Его съела лиса.
— Ой, — расстроилась Гермиона, — мне так жаль, Лаванда.
— Мне следовало знать! — трагически произнесла Лаванда. — Ты знаешь, какое сегодня число?
— Э-э-э…
— Шестнадцатое октября! «То событие, которого ты с ужасом ждёшь — оно произойдёт в пятницу, шестнадцатого октября.» Помнишь? Она была права, она была права!
К этому времени вокруг Лаванды собрался весь класс. Симус с серьёзным видом покачивал головой. Гермиона поколебалась, а затем спросила:
— Ты с ужасом ждала, что лиса съест Бинки?
— Ну, не обязательно лиса, — ответила Лаванда, поднимая на Гермиону глаза, из которых струились слёзы, — но я очень боялась, что он умрёт!
— О, — сказала Гермиона. И снова помолчала. А затем…
— Бинки был старый кролик?
— Н-нет! — всхлипнула Лаванда. — Он… он был ещё крольчонок! Парватти обняла её крепче.
— Тогда почему ты боялась, что он умрёт? — спросила Гермиона. Парватти обожгла её гневным взглядом.
— Взгляните на это с логической точки зрения, — Гермиона обращалась ко всем собравшимся. — Бинки ведь умер не сегодня, правда? Лаванда только узнала об этом сегодня… — Лаванда громко зарыдала, — и она безусловно не могла с ужасом ждать этого, потому что это известие было для неё неожиданным…
— Не обращай внимания на Гермиону, Лаванда, — громко перебил Рон, — она не понимает, что чужие домашние животные могут что-то значить для своих хозяев.
В этот момент профессор Макгонаголл открыла дверь своего кабинета — и очень кстати — Рон с Гермионой волками воззрились друг на друга. Войдя в класс, они сели по разные стороны от Гарри и не разговаривали на протяжении всего занятия.
Гарри ещё не решил, что сказать профессору Макгонаголл, а уже прозвенел колокол, возвещавший конец урока. Но она подняла вопрос о Хогсмёде сама.
— Минуточку, пожалуйста! — крикнула она собравшимся уходить. — Как учащиеся моего колледжа, вы должны представить разрешения на посещение Хогсмёда мне до Хэллоуина. Не забудьте, если нет разрешения, то в деревню ходить нельзя! Невилль поднял руку.
— Профессор, пожалуйста, я… я, кажется, потерял…
— Твоя бабушка прислала разрешение мне лично, Лонгботтом, — сказала профессор Макгонаголл. — Она решила, что так надёжнее. Что ж, это всё, можете расходиться.
— Попроси её сейчас, — прошипел Рон.
— Да, но… — начала Гермиона.
— Давай, Гарри, — упрямо сказал Рон. Гарри подождал, пока все уйдут из кабинета, а затем, нервничая, приблизился к столу Макгонаголл.
— Что, Поттер? Гарри сделал глубокий вдох.
— Профессор, мои дядя и тётя… э-э-э… забыли подписать разрешение, — пробормотал он. Профессор Макгонаголл глянула на него поверх кввадратных очков, но ничего не сказала.
— Поэтому… э-э-э… как вы думаете, может быть, я… может быть, мне… можно пойти в Хогсмёд? Профессор Макгонаголл опустила глаза и начала перебирать бумажки на столе.
— Боюсь, что нет, Поттер, — ответила она. — Вы же слышали мои слова. Если разрешения нет, то в деревню ходить нельзя. Таковы правила.
— Но… профессор, мои дядя с тётей… вы же знаете, они муглы, они не понимают про… про «Хогварц» и про разрешения, — замямлил Гарри, а Рон подбадривал его энергичными кивками, — если бы разрешили вы…
— Но я не разрешаю, — отрезала профессор Макгонаголл, вставая и аккуратно складывая бумаги в ящик стола. — В разрешении указано, что оно должно быть подписано родителем или опекуном. — Она повернулась к мальчику со странным выражением на лице. Была ли это жалость? — Извините, Поттер, но это моё окончательное решение. И лучше поторопитесь, а то опоздаете на следующий урок.
Больше ничего нельзя было поделать. Рон одарил профессора Макгонаголл множеством прозвищ, вызвавших жесточайшее раздражение у Гермионы; Гермиона ходила с выражением «всё-что-ни-делается-то-к-лучшему» на лице, из-за чего Рон злился ещё больше, а Гарри пришлось терпеть всеобщие громкие и радостные обсуждения, кто что предпримет первым делом, как только попадёт в Хогсмёд.
— Зато будет пир, — попытался утешить Гарри Рон. — Вечером, по поводу Хэллоуина.
— Угу, — мрачно ответил Гарри. — Классно.
Пир на Хэллоуин, всегда замечательное событие, был бы куда приятнее, если бы Гарри, подобно остальным, пришёл на него после целого дня, проведённого в Хогсмёде. Как бы его ни утешали, легче от этого не становилось. Дин Томас, обладавший особенными способностями во владении пером, предложил подделать подпись дяди Вернона на разрешении, но, поскольку Гарри уже сказал профессору Макгонаголл, что разрешение не подписано, толку от предложения Дина не было никакого. Рон — не вполне от чистого сердца — посоветовал воспользоваться плащом-невидимкой, но Гермиона зарубила идею на корню, напомнив Рону слова Думбльдора, что для дементоров это не преграда. Самыми неудачными были утешения Перси.
— Все так суетятся по поводу Хогсмёда, — сказал он серьёзно, — но, уверяю тебя, Гарри, там нет ничего особенного.
Да, действительно, в кондитерской очень здорово, и в Хохмазине у Зонко есть всякие весьма опасные штучки, и Шумный Шалман, конечно, стоит разочек посетить, но, в самом деле, Гарри, кроме этого, ничего интересного. Утром в Хэллоуин Гарри проснулся вместе с остальными и пошёл завтракать, находясь в состоянии глубочайшей депрессии, но стараясь вести себя как обычно.
— Мы принесём тебе всяких сладостей из «Рахатлукулла», — пообещала Гермиона, умиравшая от сострадания.
— Ага, кучу, — поддержал её Рон. Перед лицом Гарриных мучений они с Гермионой наконец-то позабыли свою ссору из-за Косолапсуса.
— Не переживайте за меня, — сказал Гарри самым, как он надеялся, небрежным тоном. — Увидимся на пиру. Желаю вам приятно провести время. Он проводил друзей до вестибюля, где возле входных дверей стоял Филч, смотритель, и ставил галочки против имён в списке. При этом он подозрительно всматривался в каждое лицо, чтобы наружу не пробрался никто из тех, кому не положено.
— Остаёшься, Поттер? — крикнул Малфой из очереди, где он стоял рядом с Краббе и Гойлом. — Боишься проходить мимо дементоров? Гарри не обратил на него внимания и одиноко направился вверх по мраморной лестнице. Он прошёл по пустынным коридорам и вернулся в гриффиндорскую башню.
— Пароль? — спросила Толстая Тётя, выдернутая из сладкой дремоты.
— Майор Фортуна, — беззвучно произнёс Гарри. Портрет отъехал вверх, и он через отверстие пробрался в общую гостиную. Там галдели первоклассники и второклассники, а также сидели некоторые старшие ребята, которые, очевидно, посещали Хогсмёд столь часто, что это событие утеряло для них всякую прелесть.
— Гарри! Гарри! Э-гей! Это крикнул Колин Криви, второклассник, боготворивший Гарри и никогда не упускавший возможности поговорить с ним.
— Разве ты не пошёл в Хогсмёд, Гарри? Почему? Эй, — Колин с энтузиазмом показал на своих друзей, — хочешь посидеть с нами, Гарри?